Кремль 2222. Волоколамское шоссе - Кривчиков Константин Юрьевич
– Ошень похоже. – Реж ткнул пальцем. – Вот, видишь, это шледы от когтей. И вот ешо. Шмотри, какая ужкая штупня.
– Да, ужкая, – согласился Гаж. – Какие‑то они штранные.
– Он идет на трех лапах.
– Пошему?
– Наверное, ранен. Вот, видишь? Это кровь. – Копейщик провел пальцем по воздуху, не касаясь травяного покрова. – Видишь, пятно? А вот ешо одно.
– Вижу, – сказал Гаж. – Похоже на кровь. Но не уверен, што это кровь ошма. Шледы не ошень шоткие. Может, это и не ошм вовше.
– А ты попробуй кровь на вкуш.
Гаж мазнул пальцем по траве, затем поднес его к носу и принюхался.
– Да шо ты нюхаешь? – недовольно произнес Реж. – Ты лижни.
Гаж осторожно лизнул палец и сразу же сморщился, как будто попробовал уксус.
– Горькая. И жжот.
– А я шо говорю? Это ошм, жуб даю. Это у них кровь ш кишлотой.
– Да, ш кишлотой. Я шражу понял, што это ошм. – Гаж посмотрел на Тима, словно приглашая его присоединиться к обмену мнениями. – Ошень кишлая кровь. И жжот.
Но Тим мало что понимал. И уж точно не мог выступить в роли эксперта.
– О чем вы? – спросил он. – Кто такие ошмы?
– Не ошмы, а ошмы, – уточнил Реж.
– Так и я… – начал было Тим. Но через секунду до него дошло. – А‑а, их зовут осмы?
– Ну да, ошмы.
– Теперь вспомнил, – сказал Тим.
Все в клане дампов знали, что Тим потерял память. И сам он об этом, разумеется, знал. Однако старался без крайней необходимости не выпячивать данного обстоятельства – не очень приятно, когда тебя считают тупым идиотом. С другой стороны, расспрашивать тоже приходилось. Куда деваться, если в голове, как в пустом котелке?
– Осмы, конечно же… А почему у них кислая кровь? Что‑то я забыл…
– Ошмы плюютша кишлотой, – терпеливо пояснил копейщик. – Поэтому у них кишлая кровь.
– Наоборот, – сказал Гаж. – У них кишлота в крови. Поэтому они плюютша кишлотой.
– Кишлота у них в животе. Поэтому кровь кишлая. И шлюна. А не наоборот.
– Какая ражниша? И при шом тут живот? Главное, што плюютша кишлотой.
– Я понял, что они плюются, – сказал Тим. – Сильная у них кислота?
– Ошень шыльная, как… – Реж задумался, подбирая определение. – В обшем, плюнет – и вшо. Капеш тебе, пуштое мешто.
– Опасный мут, – сказал Тим.
– Опашный, – согласился копейщик. – Но раненый. Видишь, он штупает на три лапы, а шетвертую волошыт?
Тим кивнул. Картина помаленьку прояснялась. Теперь он тоже рассмотрел следы, оставленные мутантом. Они тянулись не только по земле и траве, но и по крошке черно‑бурого цвета, в которую со временем превратился асфальт тротуара.
Получалось, что это следы осма, который плюется кислотой – если верить Режу и Гажу. А сам Тим не мог ничего вспомнить об осмах. Ну вот ничегошеньки.
– Ну да, – сказал Тим. – У него же четыре лапы. Как у крысопса, верно?
– Нет, не верно. – Копейщик посмотрел на Тима с легким презрением. В глазах читалось: эх, убогий. – Крышопеш ходит на шетырех лапах, а ошм на двух. Они у него, как ноги. А ешо ешть две лапы, как руки. Понял? Но шейшаш у него шыльно ранена одна нога. Поэтому он помогает шэбе руками.
– Встал на четвереньки?
– Ну да, на шетвереньки. Еле‑еле ковыляет. Может, помрет шкоро. И голова нам пригодитша.
Реж многозначительно покосился на Гажа. Тот почесал лоб. Предложение Режа было понятно и, в общем‑то, очевидно. Осм, конечно, не нео – по ценности их головы не сравнишь. Но противник злой, хитрый и опасный. Если раздобыть его голову, то для отчета об охоте тоже сгодится. Тем более, что мохначей они пока не нашли, и мешок для охотничьих трофеев пуст.
Так что, раненый осм вполне подходящая добыча. К тому же, он еще и один, что можно считать удачей – ведь осмы живут стаями. Этот, видимо, отбился от стаи в результате нападения. Те же нео могли на них наскочить, мохнатым все равно, кого дербанить. А этот, видимо, спасся.
– Шего тут думать, Гаж? – не выдержав долгого молчания командира, сказал Реж. – Добьем его и вшэ дела. Жаодно пожуем. А то жрать хошетша.
Гаж задумчиво кивнул. Да, тут Реж опять прав – заодно и перекусить можно. Хотя мясо осмов особо вкусным не назовешь, и это еще мягко сказано.
Живые осмы, по сути, пропитаны ядом, поэтому муты, питающиеся свежатиной, обходят их стороной. А то куснешь ненароком и окочуришься. Однако в теле мертвого осма яд быстро разлагается. И если немного подождать, то уже не отравишься. Горчит, конечно, малость и отдает нашатырем, но желудки дампов и не такое переваривают. Голод, он ведь не тетка.
Гаж непроизвольно сглотнул слюну. Он тоже сильно проголодался, чего уж тут… Наверное, сейчас бы целого котяха съел. Пусть он и воняет дерьмом. Зато в его мясе много этих самых. Как их… Колдун Ашаб как‑то объяснял. Калов, что ли? Нет, не калов, калоров. Кажется.
Он почувствовал, как упали первые капли дождя. Посмотрел на небо. С севера мощным черным клином надвигалась гроза.
– Ладно, – сказал Гаж. – Давай добьем этого ошма. Зашэм добру пропадать? Как думаешь, где он шпряталша?
Копейщик с готовностью показал рукой в сторону кирпичного здания:
– Он туда пошел.
– Давай жа ним, – распорядился Гаж. – Ты первым, Тим жа тобой.
– Ага, – сказал Реж. – Только беж ражговоров, а то шпугнем. Он может быть ближко.
Он взял копье наперевес и медленно направился вдоль следов, которые вели к парадному подъезду. Некогда парадному, потому что изначально невысокое крылечко провалилось в землю и заросло травой, а вход, лишенный дверей, напоминал темное жерло пещеры. Было тихо, и лишь негромко шумели под ветром ветви деревьев.
Тим двигался за Режем, предусмотрительно отставая на три‑четыре метра. И ругал себя за то, что не спросил о росте и весе осмов – упустил как‑то. Плохо, когда с трудом представляешь, как выглядит противник. Даже не знаешь толком, куда его бить и на какой высоте.
Оставалось надеяться на то, что первым мутанта все‑таки встретит Реж. Ну а Тим за это время оценит ситуацию и врежет потом осму куда надо. Если понадобится.
Копейщик приблизился к крылечку и остановился, высматривая следы. Тим уже было решил, что осм направился вдоль здания, но тут Реж предостерегающе поднял руку. А затем показал на вход – мол, он зашел туда.
Тим кивнул и, обернувшись, на всякий случай продублировал жест копейщика для Гажа и Бума. Гаж находился почти на одной линии с Режем и Тимом. А вот арбалетчик по‑прежнему двигался последним, но сместился значительно правее Гажа.
Тим понял, зачем Бум так поступил. Уйдя из‑за спины Гажа он, тем самым, увеличил для себя сектор обстрела и теперь видел то, что происходит непосредственно перед Режем. И взял под контроль вход в здание.
Тим отметил это машинально. И подумал – интересно, это Гаж ему подсказал? Или Бум сам сообразил, будучи неплохо подготовленным бойцом? Скорее всего – сам.
Потому что Гаж, похоже, в первую очередь заботился о своей личной безопасности. Тим сделал такой вывод, опираясь на предыдущие поступки Гажа, и этот вывод не добавил авторитета сыну вождя. Командовать‑то он любил, а вот действовать предпочитал, прячась за чужие спины.
Реж, между тем, уже находился на пороге, вглядываясь в полумрак подъезда. Тим подтянулся к дампу и остановился в паре метров от него. Копейщик покрутил головой. Посмотрел направо и вверх, изучая потолок. И двинулся налево – по ступенькам, которые ввели в подвал дома. Что ж, значит, осм спустился туда.
Тим почувствовал, как напряглась спина Режа, и тоже напрягся. Копье тот держал перед собой, слегка отведя древко назад. Тим видел лишь фигуру дампа и ориентировался на его движения. И не приближался, а двигался шаг в шаг. Шаг Режа – шаг Тима, шаг Режа – шаг Тима.
Тим поступал так не из‑за трусости, а из‑за узкого прохода. Идя рядом с копейщиком, он не смог бы толком размахнуться перначом. А дышать в затылок тоже не лучший вариант – вдруг Режу потребуется отскочить назад?
Последующие события вместились в несколько секунд. Хотя в горячке схватки Тиму так не показалось, потому что время спрессовалось и замедлилось. Не само по себе, а благодаря молниеносным действиям участников разыгравшейся драмы.
