Кремль 2222. Волоколамское шоссе - Кривчиков Константин Юрьевич

Что Тим понимал четко, так это то, что должен выполнять команды Гажа. Он еще не освоился толком в клане дампов и во многих ситуациях терялся, не зная, как себя вести. А в подобных случаях надо ориентироваться на командира – так проще, удобнее и меньше риска совершить глупость. Да и вождь Бужыр вместе с шамом Пуго именно так ему внушали и напутствовали – мол, во всем слушайся Гажа. Он, мол, объяснит, что делать, и подскажет, если чего.

Тим хотел обернуться, чтобы поискать глазами Гажа – должен же командир как‑то отреагировать? Но не успел, потому что заметил в проезде странное движение. Почти неуловимое – словно воздух качнулся и слегка зашевелился. Точнее, не весь воздух, а его часть, находящаяся в глубине арки. Этакое небольшое облако диаметром пять‑шесть метров, похожее на клок тумана – низкое, округлое, и белесое, с грязноватым серым оттенком. А, может, и с желтоватым, потому что «облако» почти сливалось с кучей мусора.

Еще через мгновение из «облака» высунулись несколько прозрачных щупальцев и потянулись в направлении Жуба. А следом за ними и само «облако» поползло навстречу дампу – медленно так поползло, словно засеменило. Жуб же, наоборот, ускорил шаг и почти побежал к арке. И через пару секунд они встретились – дамп и щупальца.

Если бы Тим сообразил, что именно происходит, то, конечно же, окликнул бы Жуба. Но он не сообразил, а память ничего не подсказала. Поэтому он просто смотрел на дампа, который вел себя, конечно же, странновато. Однако не настолько, чтобы Тим решил вмешаться. И лишь когда непонятные щупальца практически обхватили ноги Жуба, Тим, скорее инстинктивно, чем осознанно, крикнул:

– Эй, Жуб! Там это… Стой, короче!

Дамп остановился. И, вероятно, в этот момент сам увидел опасность. Или почувствовал. Однако было слишком поздно. Щупальца обвили тело несчастного «мусорщика» и с неожиданной силой дернули на себя.

Через мгновение Жуб буквально растворился в центре облака, где, как показалось Тиму, образовалось что‑то вроде черного зева. Он втянул в себя извивающееся тело и захлопнулся. И тут же оборвался истошный крик Жуба, который тот все‑таки успел исторгнуть из горла.

Еще не осознав до конца, что случилось, Тим попятился назад. И едва не натолкнулся на Гажа. Тот стоял с приоткрытым ртом, выпучив и без того жабьи глаза. Даже под слоем многолетней грязи – а дампы никогда не умывались – было заметно, как побледнела физиономия командира септа. Бывшего септа, потому что теперь, после гибели Жуба, в отряде осталось лишь четверо бойцов. Какой уж тут септ?

– Поле Шмерти, – прошептал Гаж.

– Какое еще поле? – не понял Тим.

– Ты шо, не жнаешь, шо такое Поле Шмерти? Уходим шкорей, оно шитает мышли.

– Чего? – опять не понял Тим.

– Оно шитает мышли, глупый хомо! Шрошно уходим.

Он махнул рукой вперед и побежал по улице. Тим побежал следом. Сзади, отставая шагов на десять, за ними устремились Реж и Бум. Гаж, впервые за время похода, даже не озаботился выставлением охранения. Это явно говорило о том, что он сильно напуган.

Тим не знал, что «мусорщики» относятся к Полям Смерти как к кровожадным божествам, считая, что их могущество не имеет границ. И очень их боятся. В отличие от Гажа он не столько испугался, сколько растерялся. Но сейчас тоже ощущал себя не в своей тарелке, догадываясь, что улепетывают они неспроста.

Так, рысцой, они двигались до конца квартала. На перекрестке Гаж, наконец, затормозил, решив, что непосредственная опасность миновала.

– Вшо, хватит, – произнес он, тяжело дыша. – Кажетша, оторвалиш.

Тим остановился рядом и искоса посмотрел на дампа. Ему не особо хотелось затевать разборки в подобной ситуации, но и оставить без реакции недавние слова Гажа он не мог.

– Ты это, – сказал он. – Ты меня, что, хомо обозвал? Или мне показалось?

– Хомо? – непонимающе спросил Гаж.

– Ты назвал меня глупым хомо, – уже тверже произнес Тим. Сам Бужыр ему объяснил, что слово «хомо» обозначает у дампов оскорбление. А все потому, что хомо смертные враги дампов. И если тебя так обзывают, значит, надо сразу бить в морду. – Глупым хомо. Это так?

– Не помню, – пробормотал Гаж, изобразив на прыщавой физиономии недоумение. И вдруг хлопнул себя по лбу: – А‑а, понял. Ну да, я шкажал, что Поле шитает мышли у глупых хомо. Но я тебя не обжывал. А ты шо подумал?

– Да так, ничего, – спокойно сказал Тим. Он был готов набить морду Гажу, невзирая на то, что тот сын вождя. Потому что нельзя прощать оскорбления. Это Тим знал твердо, несмотря на проблемы с памятью. Но если Гаж отрицает…

Может, он, и в самом деле, не так его понял. Попробуй тут пойми, когда они все так гундосят и шепелявят. Даже удивительно, почему он разговаривает иначе. Пуго объяснял, что это зависит от длины языка. Мол, у Тима длинный язык, потому он и присвистывает, а не шепелявит. Из‑за этого его другие плохо понимают, но… Бывает, мол, такое, что уродился с длинным языком. Не обрезать же теперь его?

Тим согласился, что обрезать не надо. Пусть другие шепелявят, а он будет присвистывать. Но понимал он дампов иногда с большим трудом.

– Гаж, шо шлушылош? – отдуваясь, спросил толстый, как бочонок, Реж. Он только что догнал остальных, потому что отстал во время забега. – Где Жуб?

– Жуб погиб, – мрачно произнес Гаж. – Его шожрало Поле Шмерти. Он што‑то говорил тебе, Тим?

– Говорил, – сказал Тим. – Он говорил, что видит мертвого нео. И много крыс. Много жратвы, короче. Ну и пошел туда.

– Понятно, – сказал Гаж. – Поле Шмерти его жаманило. Оно покажало ему картинку, и Жуб попалша. А вшо потому, што много думал о жратве.

– А как не думать, ешли жрать хошетша? – с тоской в голосе спросил Реж.

– Жаткниш, – сказал Гаж. – Снашала надо найти нео. Вшо, пошли.

– Куда? – спросил Бум.

Гаж покрутил головой по сторонам.

– Шнашала туда. – Он показал рукой. – Надо ишкать шледы. Ешли не найдем, пойдем туда. Реж, шейшаш ты идешь первым. Тим жа тобой. Ты, Бум, шшади.

Изрядно поредевший отряд теперь двигался на восток. Какими соображениями руководствовался Гаж, выбирая именно это направление, Тим не знал. Но чувствовал, что командир растерян, хотя и пытается «держать шышку». Значит, сильно надеяться на него нельзя.

Продолжая доверять Гажу, Тим, тем не менее, анализировал ситуацию и постепенно приходил к выводу о том, что надо больше полагаться на собственные ощущения и силы. Тем более, что силы были. Да и уверенности после последних событий у Тима прибавилось. Ну и что, что погибли трое членов септа? Он‑то не погиб. И, вроде бы, ни разу не сплоховал. Главное, больше надеяться на себя.

Реж остановился и задумчиво уставился на землю. Затем присел, опираясь на древко копья. Тим подождал несколько секунд, однако копейщик продолжал пялиться вниз. Тогда Тим, заскучав, посмотрел на небо. Его все сильней затягивало облаками, а с севера надвигалась мохнатая черная туча. «Эге, – подумал Тим. – А ведь скоро, наверное, ливанет».

Он перевел глаза на стену кирпичного здания, мимо которого они сейчас пробирались. И заметил чудом сохранившуюся жестяную табличку с какой‑то надписью. Краска с букв частично отшелушилась, и все‑таки он прочитал: «у… Своб…ды». Что за «свобды»? Свободы?

И в памяти вдруг всплыло: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них в бой». Он не понял, откуда у него в голове возникли эти размеренные строчки. Они просто возникли и зазвучали сами по себе. Странные строчки…

– Эй, идите шуда, – негромко, почти шепотом прошипел Реж. – Тут шледы. Идите‑идите, шкорей.

Тим и Гаж приблизились к нему и встали рядом. Бум остался в отдалении, держа в руках взведенный арбалет. Видимо, так ему велел Гаж – прикрывать тылы.

– Что, нео? – негромко спросил Гаж.

– Нет. – Реж отрицательно мотнул головой. – Это, кажетша, ошм. Вот, видишь?

Гаж тоже, как и копейщик, присел и начал вглядываться в землю. Точнее, в густо затянутый мелкой травой асфальт.

– Думаешь, это ошм?