Уоррен Мерфи - Объединяй и завоевывай
– Это не звездочка, – сказал Чиун, – а Венера. Обыкновенная планета.
– Нет, звезда души и сердца Кукулькана, во имя которого мы сражаемся, – возразила девушка.
Секундой позже с неба упала другая звезда.
– А это, – сообщила Ассумпта, – согласно верованиям майя, означает, что один из древних богов отшвырнул докуренную сигару.
– Ваши боги, стало быть, курят? – с недоверием осведомился кореец.
– Таковы наши верования.
– Стоит ли тогда удивляться, что женщины вашего племени таскают с собой стреляющие палки!
Римо тем временем инспектировал тылы их маленькой армии. Замыкающим шел Уинстон Смит, который шаркал ногами и гремел своими железками как странствующий гуляка.
– Как только ты решишь, что настала пора распрощаться с частью своего снаряжения, то тут же получишь мое согласие, – поставил его в известность Римо.
– Ни за что! В снаряжении воина моего класса предусмотрено все до мелочей.
– Скажу тебе одно: если ты будешь громыхать, как пустая консервная банка, то рано или поздно схлопочешь пулю.
– Еще не отлита пуля, способная погасить Огнетушителя!
– Смотри себе под...
– Ох!
– ...ноги. Вот это, например, корень, – закончил Римо.
– Обращайтесь с ним бережнее, – вставила Ассумпта, – он страдает болезнью туристас.
Чиун помахал Уинстону рукой, потом подошел к нему и, сунув руки в необъятные рукава кимоно, заявил:
– Своим поведением ты компрометируешь родственников.
– Отвали от меня, Вонг.
Рука корейца взмыла в воздух, казалось, по своей собственной инициативе. Она едва коснулась спины парня, но эффект оказался весьма шумным.
– Уй-уй-уй-ох!
– А ну-ка извинись перед дедом, – сказал мастер Синанджу.
– Ты мне не дед.
– С прискорбием должен сообщить, что я – дальний родственник твоего отца.
Уинстон некоторое время смотрел вслед удалявшемуся Римо, а потом, понизив голос, спросил:
– Слушай, а его-то как зовут на самом деле?
– Я не вправе разглашать информацию, – ответил мастер Синанджу и ускорил шаг.
Разгорался день, и здешние птички пробудились ото сна. Пока Римо и его товарищи шли гуськом по узкой тропе, за ними с удивительным вниманием наблюдал огненно-красный макао, чья алая головка поворачивалась вслед идущим, словно оклеенная перьями миниатюрная телекамера слежения. Римо по-прежнему тащил на одном плече бесценный сундук учителя.
– Я не из простого любопытства спрашиваю. Так как же мне его называть?
– Спроси сам.
Смит догнал Римо.
– Послушайте, нас по-нормальному так и не представили...
– Вот ужас-то, верно?
– Я вам сказал про второе задание, а вы даже не поинтересовались, какое было первое.
– А ты сначала спроси, хочу ли я об этом знать.
– Я прикончил Магута Ферозе Анина, диктатора Стомика.
Услышав краем уха эту новость, Чиун мгновенно подлетел к ним.
– А тебе заплатили?
– Нет, я расправился с ним бесплатно.
– Пах! Нет, ты и в самом деле безнадежен.
– Послушайте, но надо же мне было заработать хоть какую-то репутацию!
– Репутация человека определяется количеством накопленного им золота. Не понимаешь?
– Я – воин. Моя стихия – борьба. Оплата – вещь необязательная. Как получится. Кроме того, моя репутация в определенных кругах не требует подтверждения. Стоит только упомянуть об Огнетушителе, и все плохие парни бледнеют.
– По-моему, ты сам слегка побледнел, – вставил Римо.
Смит как-то странно дернулся и торопливо произнес:
– Извините, черт. Я буду через минуту.
– Всем стоять, – громогласно объявил Римо. – Огнетушителю надо облегчиться.
– Между прочим, – произнесла Ассумпта, – для человека, которого несет, он еще очень хорошо держится.
– Скажи, как давно вы знакомы? – осведомился Римо.
– Со вчерашнего вечера. Вы знаете, о его подвигах написано столько книг!
– Неужели? – притворно удивился Римо.
Чиун зевнул.
– Нет, правда! Он сказал мне, что по миру разошлось более сорока миллионов экземпляров.
У мастера Синанджу даже глаза на лоб полезли.
– Это правда, Римо? Сорок миллионов экземпляров?!
– На книге, которую я обнаружил под деревом, значилась именно эта цифра.
Глаза Чиуна превратились в узкие щелочки.
Когда Уинстон вернулся со свидания с деревом сейба, внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем.
– Может, тебе шел процент с гонорара за эту белиберду? – осведомился кореец.
– За какую белиберду?
– Да за эти глупейшие романы с приключениями!
– Нет.
– Идиот!
И перепалка возобновилась.
– Все-таки настанет день, когда вы станете уважать меня за то, что я совершил, – довольно резко выпалил Смит.
– Мы уважаем тех, кто превзошел наши науки и накопил достаточное количество золота, – отозвался мастер Синанджу. – У тебя же нет ни опыта, ни денег.
– Когда-нибудь выйдет книга про мои подлинные деяния, и я смогу жить на проценты с изданий.
– Только не рассчитывай, что тебе удастся так долго коптить небо, – хмыкнул Римо.
– А между тем я их постоянно записываю. Откройте мой рюкзак и убедитесь сами.
Римо остановился и полез в рюкзак. Извлек оттуда общую тетрадь в клеточку в черном коленкоровом переплете. На обложке был изображен огнетушитель с целым роем пуль, вылетавшим из его раструба.
– Похоже на дневник.
– Это летопись военных действий.
– Ты, значит, все записываешь...
– Конечно!
– А если тебя схватят?
– Меня хватали уже тыщу раз. И ничего никогда ни со мной, ни с дневником не случалось.
Римо зашвырнул дневник подальше в джунгли.
– Эй! Вы не имеете права! Это частная собственность.
– Правило номер один: никогда ничего не записывай. Когда тебя схватят, твои же собственные записи будут свидетельствовать против тебя.
– Еще не свита та веревка, на которой меня...
– Ты вечная угроза сам себе, – заключил отец, поднимая какую-то вещицу, выпавшую из кармана сына. Оказалось, это крохотный пластмассовый огнетушитель.
– Что еще за дрянь такая?
– Своего рода икона. Когда я убиваю человека, то оставляю сию штуковину у него в руке. Или во рту – как когда. Один только вид ее повергает нашедшего в ужас.
Заметив, что на тропинку упала еще одна крохотная модель, Римо сказал:
– Точно так же ты мог бы сыпать хлебные крошки, чтобы помочь нашим преследователям.
– Послушайте, вы, видно, не до конца понимаете особенности моей профессии...
– Лучше бы ты сказал это тем, кто тренировал тебя в Центре подготовки морских пехотинцев, придурок.
– Болван!
– И вы что, все родственники? – удивилась Ассумпта.
– Родство, надо сказать, весьма отдаленное, – пояснил мастер Синанджу, – и кровь весьма разбавлена.
– А вас как зовут, любезный?
– Меня зовут Чиун. Большего я сказать не могу.
– Вы – майя?
– Пах!
– В нашем языке есть похожее слово – «чиен».
Кореец явно заинтересовался:
– Слушаю вас...
– Что означает «обезьяна».
– Пах! – только и вымолвил мастер Синанджу.
– Вы и в самом деле напоминали «чиена», когда прятались от меня в кроне дерева, – сквозь смех произнес Уинстон.
Последние слова Огнетушителя основательно проняли мастеров Синанджу, и они решили, что парень заслужил основательную взбучку. Смит получил представление о столь важном решении, когда они схватили его за пояс и зашвырнули в заросший ряской пруд вместе с рюкзаком и прочим снаряжением.
Когда Уинстон вылез из воды и почувствовал под ногами твердую землю, он все же не преминул наградить и отца, и деда весьма нелицеприятными эпитетами.
Мастер Синанджу тотчас сообразил, что Смит не так уж чисто вымылся, как им с Римо поначалу показалось, и лично вымыл Смиту рот с помощью мыла «Лава», что для этой цели торжественно извлекли из рюкзака.
Теперь, похоже, Уинстон Смит стал куда покладистее, нежели в самом начале.
Глава 42
На пути в Оахаку команданте Эфраин Сарагоса неожиданно узрел сцену, которая наполнила его сердце яростью и страхом.
Он встретил беженцев. Мексиканских беженцев. Пестрая компания состояла из городских чиланос вроде его самого и проживавших на окраинах и в сельской местности миштеков.
– Монстр! – кричали они, размазывая по лицам слезы. – Монстр захватил Оахака!
– В таком случае монстр обречен, – сообщил им свое мнение на сей счет Сарагоса.
Беженцы двигались группками – или колективос – на мопедах и такси. Тоненькая поначалу струйка скоро превратилась в реку, а потом и в бурлящий людской поток. Дорога сделалась непроходимой.
Сарагоса ехал в башне боевой машины пехоты. Она, как и бронетранспортер, двигалась на шести огромных колесах из литой резины, но в отличие от последнего имела на вооружении автоматическую пушку «бушмайстер» калибром 25 миллиметров. Кроме того, машина обладала удивительной подвижностью на поле боя.
– Оставьте дорогу беженцам, перебирайтесь на обочину, – скомандовал Сарагоса своим подчиненным, следующим за ним.
