Александр Афанасьев - Жертва особого назначения
Кровь. Кровь, кровь, кровь.
– Я знаю, что ты не поймешь и даже проклянешь меня. Я и не прошу понимания. Я прошу только одного – не держи на меня зла. Я сделала то, что должна. Пророк рассудит нас на небесах.
Я вскочил с места и пнул телевизор. Он опрокинулся и со вспышкой погас. А я с остервенением начал крушить все, что было в комнате, что-то крича.
* * *Потом я вдруг понял, что сижу на кухне, а напротив меня сидит подполковник Мусауи, небритый и с темными мешками под глазами. А между нами стоит открытая бутылка «Флагмана» и два стакана. Подполковник налил полный стакан водки и без закуски выпил. А голова болела почему-то у меня. И у подполковника наливался синевой фингал под глазом.
– Харам, – сказал я, показывая на бутылку.
Подполковник в ответ показал на потолок.
– Аллах не видит. Значит, и харама нет.
Я попытался встать, но как-то неудачно. Только задел ногой пустую бутылку, и та, звякнув, покатилась по полу.
– Э, э, э…
Я плюхнулся обратно на стул и понял, что мы уже давно пьем и как минимум одну бутылку прикончили. Но в голове еще оставалось место мыслям.
– Что ты, какого черта ты здесь делаешь?
– Не упоминай. Бедуины верят, что если поминать, то может и прийти.
Мысли ворочались, подобно камням в селевом потоке.
– Это ты.
– Что?
– Ты убил брата Амани?
Подполковник посмотрел на меня неожиданно трезвым взглядом.
– Нет, конечно. Я только приказал.
– Зачем, зачем ты это сделал? Зачем?
– Затем, что это нужно было сделать. Надо было заставить их действовать. Вывести из равновесия. Совершить ошибку.
– Нет.
– Что – нет?
– Все это ерунда. Вы просто не хотите прекращать войну. Войну между собой.
– Войну? – подполковник смотрел на меня иронически. – Да, войну. Войну с предательством в своих рядах. А ты бы мирился с предателями в своих?
Предатели. Война. Справедливое наказание. Аллах. Интересы нации. Изгнанники. Рабы. Сколько зла свершилось от этих простых в общем-то слов. И сколько еще свершится.
– Вы знали, что она работает на Малика?
– А как сам думаешь?
Знали. В мире Востока, который для чужих – непроницаемая стена, от своих не утаишь ничего. Знали.
– Она работала на них с санкции. По крайней мере, сначала. Мы не террористическая организация, кто бы что ни думал. Есть народ. У него есть вооруженные силы. Есть спецслужбы. Мы и есть – спецслужбы этого народа. Народа без государства. Но все это пока.
– А потом?
– А потом было потом, – жестко заключил подполковник. – В какой-то момент интересы расходятся и каждый начинает действовать в своих интересах.
– Так ты…
Я вдруг понял. Он же и меня пришел сейчас убить.
Видимо, на моем лице это понимание отразилось, потому что подполковник вдруг вытащил пистолет и положил на стол между нами. Бутылка, стаканы. Лежащий между ними пистолет. Натюрморт на все сто.
– Не бойся. Я думал, что ты враг. Теперь понял, что нет.
Враги. Сначала он попытался убить меня на стрельбище. Потом.
– Того, что я делал и делаю, – тебе мало?
– Мало, – подполковник еще налил себе. – Мало. Ты должен понять нас – в нашем деле нет сантиментов. У вас – первая по величине страна мира, а у нас нет ничего. Мы ведем борьбу и не можем отступить. Нет места для жалости. Если ты не можешь решить, враг тебе человек или друг, – убей. Лучше еще один мученик, чем еще один враг. Второго Мосаба Юсефа[42]мы допустить не можем.
– А чем тогда твоя борьба отличается от ее борьбы?
Подполковник поставил стакан на стол.
– Я думал, ты понимаешь.
– Расскажи убогому.
– Что ж. Она в душе всегда была фанатичкой. Ей было плевать на народ, на наш народ, о страданиях которого она так красиво говорила. Она радовалась этим страданиям, потому что эти страдания приближали ее мечты. Тот день и час, когда люди ринутся на пулеметы самоубийственной волной. Пусть девять из десяти погибнут, но десятый станет свободным. Мы думаем по-другому. Наш народ невелик, и одному Аллаху известно, сколько его сынов погибло в попытках реализовать безумные мечты. Мы тоже ведем борьбу, но не так, как она. Для нас важен каждый наш человек. А она хотела разжечь пожар и бросить весь народ в топку. Теперь видишь разницу?
Подполковник помолчал и добавил:
– Я думал, ты тоже работаешь на ЦРУ и ведешь войну против нас. Потому и пытался тебя убить. Я ошибался. Прости, брат.
– Пошел вон.
– …
– Я сказал, пошел вон. И не смей больше называть меня братом. Пошел вон.
Подполковник встал. Хотел что-то сказать, но так и не сказал. Просто вышел.
А я еще какое-то время сидел за столом. Потом смахнул бутылку, стаканы, и впервые с 2013 года, с того злополучного взрыва, заплакал.
Примечания
1
То есть бойцы в тяжелой боевой экипировке, включающей в себя бронежилет шестого класса и бронешлем.
2
Выборы – это, конечно, самое оно. Особенно если общество расколото до того, что в стране вот-вот начнется гражданская война. И больше всего они нужны нищему, отчаявшемуся горожанину с самых низов, потерявшему работу, живущему в хижине на один доллар в день и получающему каждую пятницу продуктовый набор в ближайшей мечети вместе с порцией ваххабитской пропаганды. Да, выборы тут помогут, это несомненно.
3
Главное управление охраны, бывшее Девятое управление КГБ СССР.
4
Временная сводная оперативная группа.
5
Абу Мусаб аль Заркави (Ахмад Фадель аль-Назаль аль-Халейх) – террорист, исламский экстремист, с самой верхушки «Аль-Каиды», глава иракского отделения «Аль-Каиды», начинал войну еще в Афганистане против советских войск.
6
Это постоянное сопровождение кажется диким, но на деле это правильно. Багдад опасный город, а один человек не может одновременно вести машину и стрелять. Поэтому один ведет машину, а другой постоянно держит автомат наготове, это минимальная мера безопасности.
7
Это место действительно существует, и туда действительно переезжали из воюющего Ливана беженцы, в основном богатые. Сейчас это место – одно из немногих в Латинской Америке, где есть ваххабитские ячейки.
8
Сын первого президента Грузии Цотне Гамсахурдиа назвал грузинский контингент в Афганистане «мона-спа», что в переводе с грузинского – «армия рабов».
9
Танг Сон Нат, аэродром и военная база США в Южном Вьетнаме, по значению сопоставимая с тем, что сейчас имеет Баграм. Это был небольшой город, и там был даже небольшой оружейный завод, который вьетнамцы сохранили и до сих пор гонят карабины «Кольт Коммандо» под обозначением М18.
10
За это и повесили гражданского премьера Бхутто – он выдвигал программу «исламского социализма». Для США это было смертельно опасно и угрожало в будущем потерей всего Персидского залива, всех стран, где большинство населения исповедует ислам.
11
Китайские носильные вещи, чаще всего трикотажные.
12
Судя по всему, американец натолкнулся на иранских азербайджанцев. В самом Иране, на севере страны, их не менее двух-трех миллионов, в Иране они находятся в подчиненном положении. Поэтому вполне могли переселиться в Ирак, более многонациональный.
13
Блатной жаргон.
14
Оставим это утверждение на совести американского разведчика, так ничего и не понявшего даже после событий в Бостоне.
15
Йалла – о’кей, все в порядке, супер.
16
Эвент-камера – небольшая, но прочная камера, которой можно снимать происходящие события, закрепив ее на шлеме или, скажем, на цевье винтовки.
17
В ЦРУ есть две стоянки – общая, открытая, и подземная. На подземной паркуются только те, у кого есть определенный и достаточно высокий статус в разведсообществе.
18
СО, си-о, чарли-оскар – командир или лицо, исполняющее обязанности командира. Стандартный армейский сленг.
19
В том же Дубае, если ты не можешь выплатить долг, скажем, по ипотеке или потребительскому кредиту, тебя сажают в тюрьму, кидать, как у нас, не получится. Потому, например, в 2008 году многие иностранцы (в том числе европейцы, американцы) уезжали из Дубая полулегально, дорогущие машины бросали на стоянках. Другие – жили в этих машинах, потеряв работу, скрывались от полиции. К описываемому периоду получила распространение практика, когда воры дают треть стоимости машины и получают ключи от владельца, а тот говорит, что машину угнали. Воры перегоняют машину за границу и продают на приграничном автобазаре в Ираке.
20
CIA, Christians in action.
21
Обязательна, положена по законам шариата.
