Сергей Кулаков - Удар блокируют ударом
Студент вдруг ухмыльнулся, качнул стволом и нажал на спуск. Бахнул выстрел, сухими брызгами полетела во все стороны сосновая кора.
Василь присел, одновременно разворачиваясь.
– Ты шо, сдурев?
Он подскочил к Студенту и вырвал у него винтовку.
Роман, повернув голову, разглядывал с тоскливой завистью глубокую рану на стройном стволе сосны. Ну почему он промахнулся?
Гремя ботинками по камням, примчался Микола.
– Чого стрелялы!?
– Да то Студент чогось надумав, – с досадой сказал Василь, убедившись предварительно, что пленник остался целехонек.
– Ты шо, малы? – удивился Микола.
– Да я, – давился от смеха Студент, – пошутить хотел. Вы не бойтесь, я не стал бы его убивать. Слишком для такого гада легкая смерть. Но вы бы видели его глаза! Он же так обрадовался… Ой, не могу… Вот дурак!
– Шутки ему, – проворчал Василь, ставя винтовку к камню. – Пишлы по воду!
– Пошли, пошли, – кис от смеха Студент.
Василь сходил в холм, вынес оттуда большой железный ушат, и они вместе со Студентом двинулись к реке. Ушел вслед за ним и Микола домывать посуду.
Роман посмотрел на прислоненную к камню винтовку. Да нее было шагов двенадцать. В обойме должно быть пять патронов. Минус один. Итого четыре. Как раз хватит с допуском на один промах. Но как добраться до винтовки? У него не только связаны руки и ноги, он еще и приторочен к сосне.
Но если освободить руки, можно рвануться и порвать поводок. И доползти до винтовки до того, как эти выродки вернутся. Там четыре патрона.
А если всего был один?
Не думать об этом.
Роман начал что было сил тереть руками о корень. Кисти уже были почти свободны. Еще немного – и…
Послышалось нежное позвякивание, и на поляну вышел Микола. Покосившись на пленника, он расставил посуду, чтоб просохла, взялся за топор и стал нарубать дрова из тонких, сухих жердин.
Роман, давя стон, сжался в комок. Не успел. Да и не мог успеть. Тщетные надежды. Путы слишком прочны, а охрана слишком бдительна.
Пыхтя от усилий, показались Василь со Студентом. Они тащили наполненный водой ушат, продев в «уши» длинный шест. Ушат раскачивался, оставляя за собой блестящие, быстро впитывающиеся лужицы.
– Аккуратно, малы, – злился Василь. – Куда ты так скачешь? Всю воду выплескав.
– Ничего, вся твоя вода на месте, – бодро огрызался Студент.
– Та будемо ходить довго.
– А ты торопишься? Мы с Романом – нет.
Студент посмотрел на пленника, подмигнул ему и затрясся беззвучным смехом.
– Та тишей ты, дурны! – крикнул Василь. – Давай, куляй сюды. О-от!
Они перевернули ушат над котлом и пошли за следующим, дружелюбно переругиваясь на ходу.
Микола мерно рубил дрова, каждым ударом точно отсекая поленце в полметра длиной.
Роман, пытаясь не замечать нарастающий в ушах звон и алые червячки в глазах, снова взялся за свое безнадежное занятие. Еще несколько ходок, и котел наполнится. Доверху наливать не стоит, поскольку при с?адке жертвы часть воды выдавится, согласно закону Архимеда. Будут доливать по необходимости.
Чтобы не позволять разуму уходить за ту границу, из-за которой возврата нет, Роман начал считать усилия, глядя на мерно двигающегося Миколу.
Раз-два – вверх-вниз, раз-два – вверх-вниз…
Он понимал, что трение уже не имеет смысла, верхний шершавый слой коры он стер и скользит по гладкому дереву. Но все-таки не отступал и, как только Микола поворачивался к нему спиной, остатками сил продолжал: раз-два – вверх-вниз, раз-два…
Притопали водоносы, ловко опрокинули полный ушат, утопали.
Все шло деловито, споро, в успокоительном монотонном ритме. Возле Миколы уже высилась изрядная куча дров. Василь с каждым разом крякал все удовлетвореннее.
– Ну, досыть, – сказал он после очередного захода.
– Наконец-то, – выдохнул Студент.
Он сел на бревно и начал скручивать самокрутку. Устал, бедняга, аж вспотел.
– От, Миколка, молодец, – похвалил товарища Василь. – Нарубав мни на целы день.
– Ты ж пристав, як той слепень, – пробурчал Микола.
Он воткнул топор в толстый пень и присел рядом, вытянув свои непомерные ноги.
– Трохи одпочни [15 – Отдохни (укр.).] и палы огонь, – распорядился Василь. – А я покуль этого перевяжу.
Он медленно подошел к пленнику, лежащему с закрытыми глазами. Постоял пару минут, растягивая удовольствие.
– Э, москаль, – тихонько пихнул он носком сапога Романа в голову. – Не подох?
Роман с усилием открыл глаза, в которых были смертная тоска и мрак.
– Не подыхай, – попросил Василь. – Бачышь, кильки мы для тэбе старалися?
– Убей меня, – попросил Роман, вперив глаза в голубое, бездонное небо.
– Ни-и, – покачал головой Василь. – То неможно.
Он говорил ласково, почти заискивающе. Сейчас он любил свою жертву сильнее, чем собственного ребенка.
– Зараз я тэбе спеленаю, – присев на корточки, шептал он, – а потом посажу в водичку. Сперва тэбе будэ холодненько, а потом стане цё-еплэнько, як у маты в животыку. И мы з тобой поговорымо. Ой, як же ж мы з тобой поговорымо…
Он перегнулся через Романа и взялся за поводок, привязанный к сосне. Расстегнутые полы френча повисли, накрывая пленника. Роман мягким движением стряхнул обрывки веревки, вытянул нож из висящих на поясе Василя ножен и сунул отточенное острие в нависший над ним живот – в солнечное сплетение.
Василь замер, как будто что-то его озадачило. Утроба его конвульсивно дернулась, но сам он не мог двинуть ни рукой, ни ногой и тщетно пытался выдавить из себя хоть какой-нибудь звук.
– Тихо, Вася, тихо… – едва слышно прошептал Роман, глядя ему в выпученные глаза.
Он не вынимал нож из тела, удерживая его в прежней позе за торчащую рукоять. Свисший френч закрывал его руку от Студента, сидевшего сбоку.
Ноги Василя начали подкашиваться, и он упал бы, если бы Роман не подпирал его ножом.
– Василю, чого ты затых? – спросил Микола.
Он вытянул шею и с недоумением посмотрел в отставленный, слегка подрагивающий зад приятеля.
Студент, успев сделать несколько затяжек, не обращал ни на что внимание. Он зажмурился и сосредоточенно всасывал свою сладкую радость.
Микола хмыкнул, поднялся и подошел к сосне.
– Василю, ну чого ты мовчишь?
Он склонился над непонятно молчавшим Василем, еще таким оживленным пару минут назад, и заглянул ему за плечо.
– А шо це таке… – начал он, увидев стекающую изо рта товарища струйку крови.
Роман выдернул нож и наотмашь чиркнул кончиком лезвия под торчащий кадык Миколы.
Тот отпрянул, но тут же захрипел и рухнул на колени, зажимая руками хлынувшую на грудь кровь. На поляне забулькало и заклокотало. Микола повалился на бок и забил ногами, разбрасывая их в стороны, как паук-сенокосец.
Роман отпихнул от себя Василя, перемахнул поводок и начал торопливо перерезывать путы на ногах. Ноги почти не чувствовались, онемев от неподвижности и стягивающих их веревок.
Студент услыхал странные звуки, медленно поднялся, глядя на бьющегося в агонии Миколу и замершего под сосной Василя. Приторможенный действием наркотика, он не мог понять, что происходит. Но, разглядев в руке Романа окровавленный нож, взвизгнул, отшвырнул окурок и бросился к стоящей у камня винтовке.
Роман увидел, что через секунду-другую винтовка будет у Студента. Он оставил пилить ножные путы, поднялся на колени и, подавшись всем корпусом вперед, метнул нож в летящее через поляну тело.
Попал или нет, не видел, потому что рухнул лицом в колючий мох.
Но, услыхав чавкающий звук, понял, что попал.
Студент уже ухватился за винтовку, когда тяжелый нож, пущенный с отчаянной силой, ударил его в левую подмышку и вошел в тело по самую рукоять.
Он умер мгновенно, не успев как следует испугаться.
Приподнявшись на руках, Роман, как гусеница, пополз к Миколе. Тот все еще сучил своими мосластыми коленками и нарыл пятками груды мха. Вытащив у него из ножен тесак, Роман разрезал веревки на ногах. Те едва смогли распрямиться. Закостенели, как у покойника. Роман только сейчас увидел, что джинсы на нем были отрезаны до колена. Его связали по голому телу, оттого путы были столь туги и болезненны.
Он растер голени, покрутил руками стопы. Медленно поднялся, опираясь о землю ободранными до локтя руками, сделал пару неуверенных шажков. Кровь, разгоняясь по сосудам, болезненно колола изнутри тысячей иголок – но то была благословенная боль.
Прихрамывая и подседая, Роман сходил к валуну, выдрал винтовку из сомкнутых в последнем усилии рук Студента. Оттянул затвор. Тускло блеснул желтой гильзой патрон, вылетев из патронника. Да, магазин был полон. Послав затвор вперед, Роман доковылял до Миколы, который упорно не хотел умирать, вдавил дуло ему в висок и нажал на спуск.
Выстрел прозвучал глухо, под головой Миколы образовалась буро-красная кашица, он изогнулся, в последний раз брыкнул ногой и затих.
Опираясь на винтовку, Роман навестил Василя, убедился, что в гуманном вмешательстве он не нуждается, и поковылял к котлу.
