Евгений Сухов - Сходняк
Евгений Николаевич не мог сдержать раздражения. Как только ему доложили, что операция фактически провалена, он стал срочно искать концы и первым делом назначил встречу Закиру Большому. Одновременно генерал-полковник все-таки сумел дозвониться до Александра Ивановича Сапрыкина и, кратко доложив обстановку, стал допытываться у того, что ему известно. Но кремлевский чиновник очень ловко перевел разговор на его, Евгения Николаевича, «недоработку», попеняв, что, мол, он сам и дал себя одурачить.
Впрочем, ситуация оставалась все равно до конца так и не проясненной. В глубине души генерал надеялся, что Закир что-то знает, не может не знать, но он также понимал, что из него хоть клещами тяни — этот гордый дагестанский горец ни слова не скажет.
— Ладно, Закир, — миролюбиво продолжал Евгений Николаевич. — Допустим, ты не в курсе. Но ведь твои люди были на Никитиной Горе, они же там всю неделю паслись, ты сам мне говорил! Не могли же они ничего не видеть — кто туда приезжал, кто входил, кто выходил. Кого выводили, что выносили с дачи…
Закир сидел выпрямившись и молча смотрел на генерал-полковника. Он покачал красивой черноволосо головой. — Все верно. Мои люди сидели там в засаде неотлучно. Но потом, к концу дня, когда должна была подъехать группа, там приключилась странная вещь. Мои даже ничего не поняли…
Закир не обманывал генерал-полковника Урусова. Он просто не сказал ему всей правды.
Вот как разворачивались события на самом деле…
Позавчера часов около шести, уже в сумерках, к даче покойного академика Нестеренко на Никитиной Горе со стороны Москвы подъехал темно-вишневый джип «тойота». Джип остановился на аллее напротив дачи, и сидящие в нем пассажиры — три здоровых дагестанских абрека, которым Закир Большой безгранично доверял и которых он три года назад вывез в Москву из своего родного горного аула, — стали наблюдать за домом. По переданной им Закиром информации, сюда в семь вечера должны были подкатить две или три машины, набитые «гладиаторами», которые имели строгий наказ искать в доме тайник. Но кроме тайника в доме находились два человека — пожилая женщина, что-то вроде дачной домработницы, и маленькая девочка, дочка Варяга. Их-то Закир Большой и распорядился тихо вывезти с дачи…
Вишневый джип не простоял на аллее у дачи и пяти минут, как из калитки вышли двое верзил в черной униформе охранной фирмы и, помахивая дубинками, направились к машине.
— Здорово, мужики! — Охранник со смурным лицом недовольно вгляделся в плотно затонированные окна «тоиоты», но никого не смог разглядеть. От осознания своей полной беспомощности его настроение резко ухудшилось. Он схватился за ручку и попытался открыть дверцу водителя. Темное стекло плавно поехало вниз, и охранника прожег взгляд черных глаз.
— Ти што, дарагой? Нэ трогай! Поцарапаешь машину!
— Ты, дорогой, ехал бы отсюда, — в тон ему отозвался смурной охранник.
Николай Валерьяныч, пославший Алешку Копытина на Никитину Гору вместе с Сергеем Стрельцовым охранять дачу Игнатова, предупредил обоих, что сегодня вечером возможны всякие неприятные неожиданности, поэтому им полагалось держать ухо востро. Появление возле дачи странного вишневого джипа, который Алешка заприметил еще утром, показалось охраннику не случайным. Скорее всего, это и была та самая неприятная неожиданность, о которой его предупредил начальник службы безопасности «Госснабвооружения».
— Слюшай, дарагой, ти толко не волнуйсь, да? — ухмыльнулся водитель «тойоты». Он говорил с кавказским акцентом, хотя сам явно был славянского происхождения. — Ми тут товарища ждем. Он вон в той даче живет! — И он махнул рукой в сторону соседнего дома летней дачи, где — Алешка это точно знал — уже месяца два как никто не жил.
— Да там нет никого… — сорвалось у Алешки с языка, и он сразу почувствовал сильный удар сзади в бок: это Серега Стрельцов предлагал ему заткнуться.
В этот момент распахнулись обе задние дверцы, и на слегка подмороженную аллею выпрыгнули два амбалистых бородача. Правая передняя дверца тоже раскрылась, и появился коренастый седой мужичок в темных очках. Он, чуть прихрамывая, обошел джип, приблизился к охранникам дачи и, ни слова не говоря, мотнул головой. И в ту же секунду оба бородача набросились на Алешку и вырубили его коротким ударом по сонной артерии. Серега, видя такое дело, полез в карман за газовым пугачом, но и его в то же мгновение завалили точным ударом по шее.
— Как бараны, — криво усмехнувшись, заметил хромой. — Ну ладно, братки, быстро в дом. Девчонка и тетка там. Только с ними смотрите поаккуратнее — не как с этими ослами. Если что, Закир с нас шкуру спустит. Отнесите этих ослов в дом и заприте там где-нибудь…
Подхватив бездыханных горе-охранников за ноги, двое торопливо припустили в сторону дома, оставляя на свежевыпавшем снегу глубокие борозды. Третий поспешил за ними, держа в руках два черных покрывала. Хромой остался ждать, поглядывая на аллею. Но в этот то ли еще ранний, то ли уже поздний час дачный поселок, казалось, вымер.
Они отсутствовали недолго. Из дома раздалось несколько приглушенных женских криков и детский плач, который тотчас смолк. Потом на тропинке показались четыре фигуры: двое «гладиаторов» торопливо вели с собой женщину, укутанную с головой в черное покрывало, а третий нес на руках ребенка, тоже плотно завернутого в черное.
— Быстрее! — крикнул по-дагестански хромой и тревожно оглянулся на водителя. — Сейчас поедем! — бросил он по-русски.
Женщина не сопротивлялась и только тихо всхлипывала. Девочка же вовсю извивалась и тщетно норовила вырваться из стальных объятий верзилы-дагестанца.
— Как в «Кавказской пленнице», — пошутил верзила. Хромой строго нахмурился:
— Аккуратнее! Шею ей не сломай! Дверцы джипа захлопнулись, и мощный автомобиль с ревом рванулся вперед. Уже на выезде из поселка «тойота» едва не врезалась в свернувший с шоссе грузовой ГАЗ с номерами какой-то воинской части.
За ГАЗом плотную шла черная «ауди» с синими мигалками.
— Туда? — спросил водитель джипа хромого.
Тот кивнул и оглянулся назад — посмотреть, как там ведут себя пленницы.
— Еще пять минут — и мы бы опоздали, — процедил по-дагестански. И добавил по-русски, обращаясь к водителю:
— Это тебе не два русских лопуха с дубинками. Со спецназом шутки плохи.
— Спецназ, Надир? — удивился водитель. — Это спецназ? Так ведь это был не милицейский грузовик!
— А кто тебе сказал, Миша, что это милицейский спецназ? — хромой покосился на водителя. — Армейский спецназ. Видал, какой грузовичок чистый? Не удивлюсь, если из кремлевского гаража грузовичок.
— Ну дела… — пробурчал себе под нос водитель и вдавил ногу в акселератор.
***
…Вот об этом рейде своих людей на Никитину Гору Закир Большой ни слова не сказал генерал-полковнику Урусову. Желая перехватить инициативу в этом непростом разговоре, дагестанский авторитет вдруг вспомнил:
— А что это вы, генерал, решили послать на дачу армейский спецназ?
Генерал Урусов вытаращил глаза:
— Ты что это, милый! Какой армейский спецназ? Туда поехала обычная группа захвата — отделение омоновцев.
Тут пришел черед удивляться Закиру.
— А мои люди сказали: там был армейский крытый ГАЗ-полуторка. «Ауди» с номерами вэ-чэ.
— «Ауди»? — нахмурился Евгений Николаевич, начиная кое о чем догадываться. — В котором часу твои там были?
— В районе семи, — честно ответил Закир. Посланная им вторая группа действительно прибыла на дачу в начале восьмого и застала картину полного разгрома в доме.
— Та-ак, — раздумчиво протянул Урусов, — а мои там были в восемь. — Выходит, кто-то вас опередил. Армейская, говоришь, колонна?
— Не колонна, поправил Закир. — ГАЗ-51 и «ауди».
Для Урусова это сообщение было полной неожиданностью. Значит, Сашка Сапрыкин все-таки вел с ним двойную игру — использовал его как болвана в старом польском преферансе. По-русски это называется загребать жар чужими руками.
Причем, учитывая всю рискованность позавчерашней операции, господин… или товарищ, уж не знаю как его… Сапрыкин загреб жар чужой головой. Его, генерал-полковника Урусова, головой. Ах, сукин кот!
— Ладно, Закир! — мрачно бросил Урусов. — Я все это проверю. Если ты мне понадобишься, я сообщу И вот еще что… — Он помолчал. — Если что-нибудь узнаешь про обитателей этой дачи… Не могли же они сквозь землю провалиться…
Сообщи мне. И еще, — Урусов даже крякнул, когда у него в голове вдруг созрело это решение. Но по-другому действовать было нельзя — слишком многое поставлено на карту. — Можешь звонить мне на дачу, в Переделкино. Номер не записывай, запомни: 747-67-56.
Закир сильно удивился. Если генерал дает ему номер личного телефона, значит, ситуация и в самом деле для него тяжелая. Но воровской авторитет был и сам стреляный воробей, прекрасно знавший цену ментовской «искренности» и «доверительности». Он не раз — по молодости и неопытности — становился жертвой коварных ментовских интриг, и теперь его так просто на крючок было не поймать.
