Юрий Корчевский - Сибиряк. В разведке и штрафбате
– Чего это он тут делает? – удивился Алексей.
– Не знаешь, что ли? Ищет самострельщиков. Ну, тех, кто сам себе в руку или в ногу выстрелил.
– А что, бывают такие?
– Бывают, особенно после боя. Только при выстреле в упор следы пороховых газов на обмундировании остаются, на коже – порошинки, ожог.
– Кто поумнее, те через буханку хлеба стреляют, – вступил в разговор другой штрафник, – и оружие немецкое подбирают. А хирург на операционном столе сразу поймет, наша пуля в теле или немецкая.
– У меня осколочное ранение, – сказал Алексей.
– Повезло, из штрафбата спишут.
Вскоре приехали грузовики, на которые и погрузили раненых.
Госпиталь оказался в полусотне километров, в большой школе. На стенах школьных классов, превращенных в палаты, даже географические карты висели и школьные доски.
Провалялся Алексей в госпитале три недели. Вольница была полная. Село не город, патрулей нет. Сердобольные селяне приносили в госпиталь продукты с огорода – ту же морковку и огурцы. Некоторые – даже домашние яички или пирожки с картошкой. Сами жили небогато, не очень сытно, но для раненых бойцов последнего не жалели.
А потом – выписка и запасной полк, маршевая рота. Когда стали вызывать добровольцев в разведку, Алексей благополучно промолчал, памятуя о кашле. Но что интересно, кашель стал значительно меньше – не обманул доктор.
Потом из маршевиков отбирали к себе в подразделения артиллеристы, минометчики, связисты. Необученные, годные к строевой службе, попадали в пехоту.
Когда разобрали по командам технических специалистов, Алексей попросил разрешения обратиться.
– Разрешаю.
– Я снайпер, в красноармейской книжке запись соответствующая есть.
– Нет у нас в полку снайперской команды. Ваша фамилия?
– Ефрейтор Ветров.
– Я учту. Встаньте в строй.
– Есть.
Оставшихся пехотинцев отправили на передовую.
Алексей ругал себя – надо было назваться минометчиком или артиллеристом. Там и необученные нужны: снаряды подносить, к примеру, – наука невелика. А в пехоте толку от его способностей никакого. А уж если воевать, так с толком, с максимальной отдачей.
Тем не менее через неделю его вызвали в штаб батальона.
– Ты правда снайпер?
– Так точно.
– На нашем участке немецкий снайпер завелся. Что ни день, трех-четырех человек убивает. Надо его уничтожить.
– Винтовка снайперская нужна, с оптикой.
– Нашей нет, есть трофейный «маузер». Сгодится?
– Наша лучше, привычнее. Но и из немецкой стрелять можно.
Ему вручили винтовку, патроны.
– Делай, что хочешь. Даю тебе три дня, но чтобы снайпера убил.
Легко сказать – «даю три дня»! Надо выбраться на передовую, с очевидцами поговорить. Когда немецкий снайпер стреляет, по открытой ли цели, куда попадает, на каком участке чаще появляется? А до того винтовку пристрелять надо. У снайпера, как и у сапера, права на ошибку нет. Немца надо снять одним выстрелом, при промахе он сам может Алексея убить. У немцев на фронте снайперов было меньше, чем у нас, но готовили их тщательнее. К тому же снайперы всегда охотились парами. И не факт, что убьешь одного, а второй не продолжит стрельбу. Напарника бы ему, да где же его возьмешь?
Алексей ушел в тыл и в овраге пристрелял винтовку.
Бой у «маузера» оказался неплохой, на триста метров он три пули уложил в консервную банку.
Вечером он пришел в расположение второй роты – на их участке снайпер появлялся наиболее часто. К тому же местность на немецкой стороне для маскировки была наиболее удобной, есть лес с высокими деревьями, а на наших позициях – кустарники и овраги. Укрываться в них удобно, но для ведения снайперского огня они не подходят. Лучше иметь возвышенное место, обзор дальше. Почему-то ему сразу подумалось о деревьях.
Алексей доложил ротному о задании и о том, что затемно выйдет на «нейтралку». Ротный вначале стал возражать, но, узнав, что приказ исходит от батальонного начальства, замолк.
– Делай что хочешь! – махнул он рукой.
Перед рассветом Алексей вышел на «нейтралку». Отошел от наших траншей метров на сто. Плохо, что днем местность изучить не успел, особенно немецкие позиции. Немецкий снайпер где-то прятаться должен, огневую точку оборудовать.
Как только начало светать, через прицел Алексей стал рассматривать все, что могло служить снайперу укрытием. У груды ржавого железа, бывшего когда-то грузовиком, он отрыл себе небольшой окоп – с тем, чтобы только лежа поместиться. Когда солнце перевалит за полдень, тень от бывшего грузовика его скроет и не даст блеснуть оптике.
Часа за три он изучил почти каждую точку. Но выстрел на той стороне прозвучал неожиданно. Не по Алексею – иначе он был бы убит, если бы его уже обнаружили; или фонтан земли при промахе рядом взметнулся бы.
Стрелял явно снайпер, и, насколько по звуку мог определить Алексей, стреляли со стороны деревьев.
Он направил туда винтовку и через оптику принялся разглядывать деревья. Буквально каждую веточку разглядел, но снайпера не обнаружил. Замаскировался уж очень умело, или Алексей ошибается, и выстрел прозвучал совсем с другого места?
Деревья – небольшая группка – отстояли от немецких позиций метров на пятьдесят и находились на «нейтралке». В голове сразу появилась мысль: после захода солнца осмотреть эти деревья. Если снайпер стрелял оттуда, то на дереве должна быть площадка. Целый день на ветке не усидишь – ноги затекут, да и поза неустойчивая. Вот только впустую ползать не стоит, все же немцы рядом.
Алексей так и пролежал до темноты, и лишь после того, как сгустились сумерки, направился к своим. Первого же встречного пехотинца спросил, не убили ли кого?
– Ага, со второго взвода. Вчера к нам прибыл, новобранец. Захотел посмотреть на немцев, голову приподнял, а ему пулю в лоб.
– Так!
Алексей понял, что он не ошибся, и выстрел был не случайным. Попасть точно, да в небольшую цель на большой – метров триста – дистанции мог только снайпер.
– Где у вас саперы?
– Где всегда – в тылу; в ту сторону, с полкилометра будет.
Алексей направился туда.
Саперы занимали две землянки. Он представился, попросил несколько противопехотных мин.
– Ты же снайпер, зачем тебе мины? – удивился старший сержант. – Обращаться-то хоть умеешь? А то сам подорвешься.
– Умею.
– Ну, смотри. Тебе какие?
– Любые.
– Есть ПМК-40, ПМД-6, ПМД-7.
– Тогда лучше «семерку».
Старший сержант ушел на склад и принес Алексею три мины; отдельно – три взрывателя.
– Сначала мины заложи, потом взрыватели ставь.
– Спасибо.
Вернувшись в траншею, Алексей попросил у командира пехотного взвода пистолет на время и штык от СВТ.
– Тебе зачем? Все-таки личное оружие.
– Не с винтовкой же мне мины ставить? Я ее здесь оставлю.
Лейтенант с видимой неохотой протянул ему штатный «ТТ». У одного из солдат взяли штык в ножнах.
– Смотри, пистолет верни! – напутствовал его лейтенант.
– Лучше бы удачи пожелал!
Алексей выбрался из траншеи и сначала пошел в полный рост. Мин с нашей стороны не было.
Когда уже половина «нейтралки» была пройдена, он лег на землю и пополз. С немецкой стороны до него донеслись смех, разговоры.
Деревья должны быть где-то рядом. Алексей пополз вправо, ощупывая перед собой землю.
Так, вот и деревья.
Штук пять-шесть старых тополей стояли куцей рощицей. Алексей прислушался – немцы вполне могли оставить часового. Но нет, никакого движения, ни звука, только разговор из траншеи. Однако ему приходилось быть очень осторожным. Случайный звук – и немцы обстреляют.
Алексей время от времени ощупывал перед собой землю на случай установки мин, хотя это казалось ему маловероятным. Главное – он искал следы присутствия снайпера.
И вот: сначала он обнаружил немецкую винтовочную гильзу. Понюхал. Пахло свежим сгоревшим порохом. Потом обнаружил примятую траву. Еще не тропинку, но ходили сюда явно не раз и не два. Для него, как для охотника, сломанная веточка и примятая трава могли сказать многое.
Он поднялся во весь рост и стал ощупывать деревья. Есть!
На одном из тополей, на стороне, обращенной к немцам, он нащупал железную скобу, вбитую в ствол. Конечно, метра четыре от земли ствол дерева гладкий, только затем начинаются ветки. Но как-то забираться надо, вот и вбили скобу, и, скорее всего, не одну, выше еще должны быть. Нашел все-таки он дерево!
На участке с подмятой, утоптанной травой Алексей штыком выкопал небольшую ямку, установил туда мину и поставил взрыватель. Немного подальше – еще одну. А третью, на случай если снайпер пойдет другим путем, – прямо под деревом. Как мог, пригладил руками. Веткой бы провести по земле, да ломать нельзя.
Выполнив все эти нехитрые операции, Алексей пополз к себе. Ему повезло: ночь оказалась безлунной, и немцы пускали ракеты редко.
Он добрался до своей траншеи и улегся в землянке на топчан. Успел вздремнуть всего лишь пару часов, а уже пора было вставать. Опоздаешь на четверть часа, рассветет, и позиции не займешь – немцы на любое движение на «нейтралке» реагируют.
