Фридрих Незнанский - Последняя роль
— Это все, что вы хотели сообщить? — спросил Александр Борисович.
— Всё, — ответил один из парней.
— Сможете подтвердить это в милиции?
Парень в кепке усмехнулся:
— Конечно, нет. С ментами мы не дружим.
— Придется подружиться, — сказал Турецкий. — Я им уже описал ваши приметы. Вас ищут.
— Мы знаем, — угрюмо сказал парень в капюшоне. — Поэтому мы и решили с вами поговорить.
— Мы не можем пойти в милицию. Даже если мы расскажем, как всё было, нам не поверят.
— У вас с Даниловым был общий бизнес? — спросил Александр Борисович.
— Да, — ответил парень в кепке. — Пару раз мы пригоняли к нему угнанные тачки. Но мы… никого не убивали. Мы не убиваем людей. Даже ради денег.
— Вы пытались напасть на меня, — напомнил Турецкий.
Парень в кепке отрицательно потряс головой:
— У нас и в мыслях не было вас убивать. Честное слово.
— Мы просто хотели, чтобы вы оставили Данилова в покое, — подтвердил тот, что в капюшоне. — Мы ведь не знали, чем всё это закончится. Мы и вас перенесли на скамейку. Ну, после того, как Данилов вас вырубил.
— Заботливые, — усмехнулся Александр Борисович. Он вытер ладонью мокрое лицо. — Что же мне с вами делать? Отвести вас в милицию или отпустить? Рано или поздно вас всё равно поймают.
— Лучше поздно, чем рано, — сказал парень в кепке. — За это время менты во всем разберутся. Вы, главное, расскажите им про этого… с тростью.
— Да, расскажите им, чтобы они к нас не цеплялись. И про девчонку расскажите.
— Что за девчонка?
— Когда этот, с тростью, отошел от Данилова, к нему подошла какая-то девка, и дальше они пошли вдвоем.
— Да, пошли вдвоем, — подтвердил второй парень. — Дошли до конца двора, сели в машину и уехали.
— Что за машина? — быстро спросил Александр Борисович.
— Этого мы не знаем. Она стояла далеко. И девку ту мы тоже не разглядели.
Турецкий задумался.
— По хорошему мне бы следовало все таки сдать вас в ближайшее отделение милиции.
— Вряд ли у вас это получится, — заметил один из парней.
— Я тоже так думаю, — кивнул Александр Борисович. — А если так, мне остается с вами распрощаться. Кстати, возьмите мою визитную карточку и звоните, если вспомните что-нибудь еще.
Турецкий достал из кармана визитку и швырнул ее на темную дорожку.
— И мой вам совет, ребята: внимательнее смотрите по сторонам. Не исключено, что тот, кто разделался с Даниловым, возьмется и за вас. Всё, пока.
Турецкий развернулся и зашагал к гостинице. Ледяной зимний дождь утих, но одежда Турецкого промокла до нитки. Он промерз до костей и чувствовал, что если не выпьет немедленно коньяку, сляжет же завтра с гриппом или ангиной.
Благо, ночной магазинчик возле гостиницы был открыт.
48
У себя в номере Александр Борисович первым делом разделся и закутался в мохнатый халат. А потом открыл бутылку коньяка. Он сделал несколько глотком прямо из горлышка. Коньяк обжег пищевод и теплой, мягкой волной прокатился по желудку.
— Отлично, — хрипло сказал себе Турецкий. — Теперь можно и в душ!
Он закрутил крышечку бутылки и направился в душ, всею кожей предчувствуя горячие струи воды. Он уже взялся за кран, когда вдруг в голову ему пришла неожиданная и забавная мысль. Турецкий задумался. На его лбу обозначились морщины.
Около минуты он простоял, сжав пальцами кран с горячей водой. Потом тряхнул головой и пробормотал:
— Почему бы и нет? Но в таком случае…
Он поднял голову и с тоской посмотрел на белый кафель в ванной. В таком случае, душ принять уже не получится. Нет времени.
Турецкий еще колебался. Он был слишком изможден, чтобы полностью отрешиться от эмоций и принять твердое и взвешенное решение. Душ манил его, как мираж в пустыне манит усталого и умирающего от жажды человека.
С тяжелым сердцем Александр Борисович выпустил из пальцев кран, повернулся и побрел к шкафу с одеждой. Натягивая свитер, Турецкий попеременно вздыхал и зевал. А одевшись, снова взял со стола бутылку коньяка и хорошенько приложился.
— Теперь можно и в бой, — с грустной усмешкой пробормотал Турецкий, поставил бутылку на стол, повернулся и быстро — пока не пропала решимость — вышел из номера.
49
Он еще раз нажал на кнопку электрического звонка и тут же — от нетерпения — стукнул по двери кулаком. Наконец. За дверью послушались шорохи.
— Кто там? — спросил чей-то голос. Не молодой. Скорее даже старческий.
«Что за черт?» — подумал Турецкий и громко отозвался:
— Мне нужна Диана!
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Над покачивающейся цепочкой возникла маленькая, седая голова и подслеповато прищурилась на Александра Борисовича.
— Кого вам? — тихо каркнула старуха.
— Диану, — повторил Турецкий.
— Нет такой, — заявила старушечья голова.
Цепочка качнулась, и дверь стала закрываться. Турецкий подставил ногу.
— Подождите, бабуля! Я из милиции. Мне нужно с вами поговорить.
— Из милиции?
Выцветшие глазки обежали высокую фигуру Турецкого, задержались на его лице, замерцали и умаслились.
— А документ у вас есть?
— Есть, — ответил Александр Борисович, но доставать удостоверение не стал. Просто стоял и смотрел старухе в лицо. Смотрел прямо, честно, пристально.
— Ладно. Дай цепочку сдерну.
Турецкий тоже поверил старухе и убрал ногу. Дверь закрылась и почти тут же открылась снова.
— Входите, — сказала старуха и отошла, впуская Александра Борисовича в прихожую.
Он вошел, огляделся. Всё как и сутки назад. Те же затертые обои, та же идиотская чеканка на стене, тот же платяной шкаф с обвисшей дверцей.
— Так вам кого? — поинтересовалась старуха и поправила теплый платок на тощих ключицах.
— Вы хозяйка квартиры? — сухим, почти официальным голосом осведомился Александр Борисович.
— Ну да. Я.
— Кто с вами проживает?
— Со мной? — Старуха выпятила губу и нахмурилась. — Да никто не проживает. Одна я.
— Я вчера вечером заходил к вам, — сказал тогда Турецкий. — И здесь была девушка. Звали ее Диана.
— Девушка? — Старуха наморщила темный, покрытый крапинками старческих родинок лоб. — Ах, девушка! — Лицо старухи слегка прояснилось. — Ну да, — кивнула старуха тощей головой. — Была. Я иногда, пару-тройку раз в месяц, сдаю квартиру. На одну ночь. На это потом весь месяц и живу.
— Как сдаете? — помрачнел Турецкий. — Кому? Где?
— Да на вокзале. Выхожу с табличкой — «сдам квартиру на одну ночь». Подходит человек, везу его сюда, даю ключи, беру деньги, а сама ухожу ночевать к куме. А что? Неужто закон какой нарушаю?
Александр Борисович покраснел. Он был зол и растерян. Выходит, она его обманула. Эта девчонка его обманула!
— Вот и твоя Диана, — продолжила старуха. — Взяла у меня на вокзале ключи, дала деньги.
— На вокзале? — быстро уточнил Турецкий.
Старуха осеклась, подумала, качнула тощей головкой.
— Нет. Прямо во дворе. Я как раз к куме шла. Останавливает она меня и говорит: «Вы квартиру на ночь еще сдаете?» Я говорю: «А как же. А ты откуда знаешь? „А я, говорит, у вас как-то снимала. Давно уже“. Я говорю: „Вот оно что“. Ну, а дальше, как я уже рассказала. Она мне деньги, я ей — ключи.
— Во сколько это было? — спросил Александр Борисович.
— Часов в десять вечера.
«Как раз, когда мне дали по голове, — подумал Турецкий. — Интересное кино получается».
Старуха смотрела на него тревожным взглядом.
— А в чем дело-то? — спросила она. — Или девчонка натворила чего? Так я за неё не в ответе. Я ее и не помню совсем. Я жильцов не запоминаю. Да и зачем их запоминать? Сегодня встретились, завтра расстались. Так и с девчонкой этой. Я даже не помню, блондинка она была или брюнетка.
— Рыжая, — задумчиво сказал Турецкий. — Она была рыжая. Послушайте, бабуля, неужели вы впускаете чужого человека в свою квартиру и даже паспорт у него не забираете?
— Паспорт? — Старуха покачала головой. — Нет, не забираю. У меня тут и воровать нечего. А украдут — не велика беда.
— Необычный у вас подход, — заметил Александр Борисович.
Старуха усмехнулась, обнажив длинные, желтоватые зубы.
— Знаю. Вы, молодые, думаете небось, что старухи, вроде меня, за свою вещь удавятся. Но старухи не все такие. Вон и кума моя, когда человека на постой берет, паспорт у него не забирает.
— Ну, а данные? — с надеждой в голосе спросил Турецкий. — Данные вы из паспорта постояльца переписываете?
— А как же! — хмыкнула старуха. — Чай, не полная дура. Всё аккуратненько переписываю. У меня даже книжечка специальная для этого есть.
— Где? — крикнул нетерпеливо Александр Борисович. — Где книжечка?
Старуха нахмурилась, порылась в складках своего огромного платка, извлекла откуда-то крошечный блокнотик в синей обложке и протянула его Александру Борисовичу.
