Сергей Зверев - Кодекс морских убийц
– Что за черт? – ругается Дастин. – Не могу стабилизировать положение!
В кабине от резких эволюций возникают небольшие перегрузки.
Одной рукой держу камеру, другой хватаюсь за кресло.
– Такое раньше бывало?
– Никогда!
Дастин дотягивается до какой-то клавиши, вследствие чего гул электродвигателей стихает, а аппарат, сделав по инерции половину оборота, медленно ложится на коралловое дно.
Мы растерянно смотрим друг на друга, на приборы, на тревожно мигающие сигнальные табло… И вдруг замечаем движение за бортом. Внешнее освещение мы выключить не успели, и в лучах прожекторов появляются тени.
– Это ваши? – настороженно спрашивает Дастин.
– Связь работает? – отвечаю вопросом на вопрос.
Он хватает микрофон, нажимает кнопку и что-то кричит по-английски…
Глухо. Никто не отвечает.
– Активируй экстренное всплытие!
Дастин переключает тумблеры и крутит вентиль. Аппарат не реагирует.
– Плохо дело, приятель, – достаю из камеры плоскую флешку с гигабайтами записи и прячу ее под шнуровку кроссовки. Камеру просто заталкиваю под кресло. – У тебя есть на борту оружие?
– Нет.
– А у меня только это, – вытаскиваю из ножен свой любимый тесак.
– Думаешь, американские боевые пловцы с «Маккэмпбелла»?
– Не знаю. Но одно могу сказать точно: это не мои ребята.
Глава четвертая
Лос-Анджелес – Джидда – Сиэтл
1998–2000 годы
План не желал продвигаться дальше. Минула весна девяносто восьмого года, началось лето, а новоиспеченный Дастин Смит не знал, куда сунуться в поисках покупателя страшного товара. Ведь о ракете с ядерной начинкой не дашь объявление в газету, не напишешь ни в одном форуме зарождавшейся Всемирной сети. Об оружии массового поражения не станешь рассказывать кому попало, не побежишь к приятелям погибшего Аронофски вследствие бессмысленности затеи – Зак никогда подобными делами не занимался.
Одним словом, дело буксовало, и данный факт не на шутку беспокоил Райдера. «Вдруг ЦРУ вознамерится повторить попытку подъема развалившейся русской субмарины?» – терзался он вопросом, боясь опоздать. И опасения не были напрасными: он лично убедился в безумной страсти американской разведки, возжелавшей любой ценой добраться до русских секретов. Познал железную хватку великого организатора Говарда Брюса, увидел конструкторский талант Стива Хантера.
В августе подоспела ошеломляющая новость. Однажды, слоняясь по городу, Дастин завернул к киоску с прессой. Следуя давнему совету Аронофски, он старался быть в курсе любых новостей. Купив свежую «Los Angeles Times», он пробежал глазами передовицу, потом открыл вторую страницу и… остановился посреди тротуара. В центре газетного листа красовалось название статьи о пропавшей севернее Марианских островов советской подводной лодке.
Ничего нового из статьи Дастин, естественно, не узнал. Но его шокировал сам факт появления общедоступной информации об этой великой тайне. О попытке поднять субмарину со дна океана в статье не было ни слова, однако присутствовал скользкий намек на проявляемый интерес со стороны всесильных американских спецслужб.
Вечером состоялся очередной совет, на повестке которого стоял единственный вопрос: угрожает ли эта газетная статья их будущей операции? Посидели, поразмышляли под пиво и пиццу. И пришли к выводу, что теперь корыто Говарда Брюса навряд ли отважится появиться в районе гибели русской субмарины. А в конце ужина китайца вдруг осенило.
– Какой же я идиот! – хлопнул он ладонью по лбу.
Друзья воззрились на Джинхэя. На идиота тот никогда не походил, а в вопросах, связанных с передовыми компьютерными технологиями, они не годились ему и в подметки.
Китаец вскочил от волнения и забегал по кухне.
– Вы помните парня по имени Мансур?
Диего пару раз кивнул. Дастин же прищурился, ведя раскопки в нижних слоях своей памяти…
– Неужели не помнишь? Он прикрывал нас внизу в той операции, когда погиб Аронофски!
– Ах да – конечно! Он еще отстреливался, перед тем как его взяли копы.
– Так вот. Вы не забыли, что он из Саудовской Аравии?
Диего снова кивнул, а Дастин виновато сказал:
– Я этого и не знал.
– Так вот, знай: он самый настоящий араб!
Слово «араб» подействовало на главаря, точно магическое заклинание. Услышав его, он мгновенно все понял. И спросил:
– А на сколько лет он загремел?
– По моим расчетам, лет на восемь.
– За участие в грабеже с перестрелкой – на восемь лет? Что-то не верится… В общем, Джинхэй, наведи о нем справки. А на свидание я отправлюсь сам.
Спустя три дня китаец добыл нужную информацию.
– В 1994 году Мансур был приговорен присяжными к восьми с половиной годам тюремного заключения, – начал он свой доклад.
– Всего к восьми?! – снова не поверил Дастин.
– Срок дали небольшой по двум причинам. Во-первых, во время перестрелки он умудрился ни разу не попасть в копов, сам же получил две пули: в ногу и в левое легкое. Во-вторых, после двухнедельного лечения и обработки сотрудниками ФБР он дал согласие сотрудничать со следствием. Это зачлось на суде, и присяжные воздержались от сурового приговора.
– Да, Мансур – молодчина. Нам его выдержка здорово помогла: за двухнедельную фору мы успели получить полтора миллиона и раствориться в неизвестности. Продолжай, Джинхэй.
– Первые два года Мансур отсидел в «Калипатрии» – тюрьме строгого режима, после чего за примерное поведение его перевели в Сакраменто.
– В Сакраменто… – задумчиво повторил Дастин. – А есть шанс на досрочное освобождение?
– Вряд ли. Ему и так дали минимум.
– Завтра же поеду к нему.
– Ты? – переглянулся китаец с Диего.
– Всем светиться не стоит. Надеюсь, он узнает меня?
Джинхэй улыбнулся:
– Тебя-то он узнает – ты за три года возмужал, раздался в плечах, а лицо осталось прежним. Но есть одна проблема.
– Какая?
– Сразу видно, что ты никогда не сиживал в тюрьмах, – засмеялся китаец. – Знаешь, как происходят свидания?
– Ну… садишься напротив заключенного, берешь трубку и общаешься, наблюдая его через толстое стекло.
– Правильно. Но ты забыл одну деталь: общение прослушивается и записывается на специальную аппаратуру.
По изменившемуся лицу Дастина было видно, что об этой тонкости он слышит впервые.
– Черт… А есть другой способ переговорить с Мансуром?
– Есть, – заверил Джинхэй и кивнул на Диего: – Вот он поедет.
Диего отправился в Сакраменто с хорошим настроением.
Еще бы! Ему поручено важнейшее задание, исполнить которое может только он один. Да и повидать надежного товарища по банде – тоже дело из разряда приятных, ведь именно он – Диего – несколько лет назад обучал Мансура языку жестов.
Араб числился дисциплинированным заключенным, и свидание с ним разрешили без особых проволочек. Передав сотрудникам на проверку посылочку – пару блоков сигарет, пакет с тремя свежими гамбургерами, бутылку колы и пяток журналов, он вошел в длинную комнату со стеклянной стеной и уселся на один из пяти пустующих стульев.
Спустя минут десять за стеклом появился Мансур. Нахмурив брови, он несколько секунд вспоминал, где видел сидящего перед ним здоровяка… Вспомнив, просиял, помахал рукой и взял трубку. Потом стукнул себя ладонью по лбу, положил трубку на место и жестами просигналил:
«Прости, дружище! Ко мне так редко приходят гости…»
«Ничего, – ответил на том же языке мексиканец, – главное, что ты помнишь наш язык. Как твое здоровье?»
«В порядке».
«А настроение, вижу, – не очень».
«Ты прав, – поморщился араб. – Тюрьма выхолаживает душу».
«Послушай, – осторожно оглянулся по сторонам Диего. – В этой комнате установлены видеокамеры?»
«Точно не знаю… По-моему, нет».
«Тогда ответь побыстрее на пару вопросов, а то времени у нас всего десять минут».
«Спрашивай…»
Этой же ночью Диего вернулся автобусом в Лос-Анджелес; на конечной остановке его поджидали друзья. Китаец неплохо понимал его «язык» и, обменявшись жестами, перевел:
– Свидание состоялось. Через полгода Мансур имеет право написать прошение о помиловании. При положительном решении через год выйдет на свободу.
– Богатые друзья на Ближнем Востоке есть?
– Есть. Имя и адрес Диего напишет дома…
На квартире китайца Диего сразу попросил холодного пива. А напившись, взял лист бумаги и вывел крупным детским почерком: «Торговец пряностями Хабиб – сын нотариуса Рашида. Рынок Аль-Алави, Джидда, Саудовская Аравия».
Добытые координаты с одной стороны обнадеживали, с другой – ровным счетом ничего не гарантировали. Дастин уселся на диван и призадумался. Вопросов оставалось много. Кем на самом деле был торговец пряностями Хабиб – сын нотариуса Рашида? Поможет ли он выйти на реального покупателя, способного выложить за товар большие деньги? Раскошелится ли реальный покупатель на приличный аванс, без которого реализация проекта невозможна? Сумеет ли Дастин с друзьями одолеть столь нелегкий в техническом плане проект? Ведь у него нет Стива Хантера, а сам он – не Говард Брюс…
