Андрей Дышев - Два шага на небеса
– Оставь меня, – попросила она.
Глава 28
Я вышел в коридор и едва прикрыл за собой дверь, как увидел Стеллу. Она спускалась по лестнице, держась рукой за перила. Мгновение назад, до того, как она увидела меня, на ее лице отражались хмельное веселье, влажное тепло морского дыхания и глупые комплименты Мизина. Но едва я попал в поле ее зрения, лицо девушки приняло заранее подобранное выражение, точнее, отсутствие выражения, с каким манекенщицы движутся по подиуму. Стелла хотела дать мне понять, что все изменилось, что прошлое кануло в Лету, и она уже другая, она гордая и прекрасная, и даже моих следов не осталось в ее холодном и неотзывчивом сердце. Она намеревалась с таким античным видом продефилировать мимо меня, но я заслонил собой проход.
Стелла остановилась, слегка склонила голову набок и спросила:
– Ну?
– Все, – ответил я. – У тебя получилось. Я прозрачный. Теперь можешь поставить глазки на прежнее место.
– Своему белокурому пыжику указывай, куда ставить глазки, – ответила Стелла, разоблачая свои чувства. – Дай пройти.
– Далеко собралась?
– К Виктору! Он уже постель расстелил!
– Ну, это понятно, – согласился я. – Но представь себе: проходит день, второй, третий, а ты продолжаешь, назло мне, ходить к Виктору, а я, назло тебе, буду ходить к Алине. Так закончится круиз. Из-за упрямства распадется такой славный союз! Мы оба будем страшно жалеть, украдкой вытирая слезы, но никто в этом не сознается. А потом мы холодно простимся на опустевшем причале, и ветер разнесет обрывки твоей фотографии, которую я хранил у самого сердца…
– Хватит, хватит! – остановила мое красноречие Стелла. Дальнейший разговор в этом направлении вынудил бы ее кинуться мне на шею. Пока же она только улыбалась и недоверчиво покачивала головой. – Болтун!
Я медленно наступал, Стелла пятилась, теребя перламутровые пуговицы на жакетке цвета индиго. Когда отступать больше было некуда, я легонько ущипнул ее за щечку и сказал:
– В честь нашего примирения предлагаю выпить шампанского.
Стелла вздохнула, поиграла глазками, губками и сдалась.
– Так и быть, – великодушно произнесла она. – Я согласна. Неси на руках!.. Э-э! Куда? А я? А почему не к тебе?
Я притворялся глухим до тех пор, пока не поднялся по лестнице наверх. Стелла быстро догнала меня и ударила кулаком по спине.
– Все ясно, замшелый адюльтерщик! Ты у себя в каюте прячешь своего белобрысого пыжика! Что ты в ней нашел, извращенец?
– Ты все неправильно поняла. У меня просто не убрано.
– Как это не убрано? А что ты можешь убрать, если из вещей у тебя нет ничего, кроме неработающей телефонной трубки!
Пребывая в состоянии беспрерывного словесного обмена, мы вышли на кормовую палубу. В сравнении с полуденной инсоляцией сейчас здесь царила божественная прохлада. Никого из пассажиров не было.
– Шампанского! – крикнула Стелла, изобразив между столиков что-то вроде па-де-де, но амплитуда ее вращения оказалась несколько шире, чем могло позволить пространство, и два стула повалились на пол. Я кинул взгляд на Лору, стоящую за стойкой; девушка была к этому готова и демонстративно отвернулась.
– Очень сожалею, – громко сказала она, по-прежнему стоя спиной ко мне, – но шампанское закончилось. Скоро мы причалим к Хиосу, и там отец, может быть, купит ящик.
– Мы тебя увольняем! – решила Стелла.
Я подошел к стойке, присел на крутящийся стульчик и некоторое время рассматривал маленькую родинку на шее Лоры, кокетливо выглядывающую из-под волос чуть ниже затылка. Так и не встретившись с девушкой взглядом, я взял со стойки первую попавшуюся бутылку и вернулся к столику. Стелла схватила бутылку и поднесла ее к глазам.
– «Афамез» урожая тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, – прочитала она. – Скажите, пожалуйста, какое совпадение… Мне было всего шесть лет, а это вино уже бродило, наполнялось крепостью, чтобы сейчас дать нам по мозгам. Странно, правда?
– Мне кажется, ты тоже любишь историю, – сказал я, разливая по бокалам.
– Почему «тоже»? Кто ее еще смеет любить, кроме меня? Твой пыжик-альбинос?
– Нет. Госпожа Дамира.
Я поставил бутылку на стол, не сводя глаз с лица Стеллы.
– Никогда бы не подумала, – ответила девушка и вынула из кармана жакетки маленькое зеркальце. – У меня с лицом все в порядке?
– Да. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что ты сравниваешь меня с этой склочной вешалкой, и я испугалась, не стала ли на нее похожа… Вроде все на месте. А с чего ты взял, что она интересуется историей?
– Не просто историей, – уточнил я. Глаз Стеллы уже не было видно, мешало зеркальце. – Она интересуется различными этрусскими безделушками. Преимущественно золотыми.
– Что ты говоришь! – несколько рассеянным голосом воскликнула Стелла, больше уделяя внимания своему лицу, чем моим словам. Затем рискованным ударом припечатала зеркальце к столу, словно мелкую монету, и сказала: – Давай пить, что ли?
Она сделала всего глоток и вдруг резко оторвала бокал от губ, словно в нем был крутой кипяток или нечто невыносимо зловонное. Вскочив из-за стола, Стелла зажала рот ладонью и кинулась к борту, потом прижалась к нему животом и склонилась над черной водой.
А девчонка склонна к алкогольным излишествам, подумал я и сам же себя поправил: или же очень хочет, чтобы я так подумал.
* * *Я отвел Стеллу в каюту и вернулся к себе. Алины, конечно, уже не было. Вот она – моя союзница, моя единомышленница, думал я, глядя на кресло, в котором Алина недавно сидела. Только-только она была моим заклятым врагом, а теперь мне очень хотелось пойти к ней и несколько часов кряду говорить обо всем, что наболело у нас обоих. Она представлялась мне Валеркиным отголоском, его прозрачной тенью, его заместителем, с которым я мог быть в той же степени откровенным, как был откровенен с самим Нефедовым. Но самое главное – я уже был не один на этой яхте и полагал, что могу рассчитывать как минимум на моральную поддержку.
Как минимум. По большому же счету я надеялся, что с Алиной у нас сложится прекрасный деловой союз и она жертвенно посвятит себя поиску убийцы.
Завтра утром я приглашу Алину к себе и серьезно поговорю с ней. Я расскажу ей о том, с чего начал расследование и к каким выводам пришел. Очень уместно подготовить список вопросов, на которые у меня до сих пор не было ответа. Вероятно, на многие из них Алина смогла бы ответить тотчас и с легкостью. Например, о чем шла речь в том абзаце письма от А., который Нефедов закрыл при ксерокопировании? (Я был уверен, что Алина видела полный вариант письма.) Я хотел получить четкий ответ на вопрос: откуда у Алины копия свидетельства о смерти Нефедова, если оригинал документа могли получить только родственники? Я хотел получить подтверждение тому, что угрюмый мужчина с кучерявой растительностью на груди, с которым мне пришлось обменяться ударами в гостиничном коридоре, не причастен к нашему делу…
«И у нее должна быть уйма вопросов ко мне!» – озарила меня мысль. Алина ведь считала меня не только убийцей Нефедова. Зная, что я пользуюсь его паспортом, она была уверена, что проверка документов на судах затеяна ради меня. Не скрывая, она подозревала меня в нападении на Мизина. Теперь вся ее стройная пирамида из фактов и доказательств рухнула. Как детективы, мы с ней оба пережили фиаско.
Я посмотрел на стену, покрытую длинным ворсом, словно это был бок мамонта. Стена разделяла нас с Алиной. Я был уверен, что стоило несколько раз ударить по стене кулаком, и Алина обязательно отзовется. Может быть, она тоже не спит. Ходит от стены к стене и думает о том же. Каково ей было чувствовать себя на яхте одной, уверенной, что я убийца ее друга? О чем она думала по ночам, лежа в постели и глядя в темный потолок? Часто ли посещали ее чувства страха и бессилия?
Я подошел к иллюминатору и посмотрел на темную воду. Световое пятно от моего иллюминатора скользило по волнам в гордом одиночестве. В каюте Алины свет не горел. Надо было как-то дождаться утра, попытаться уснуть в эту ночь. Я взглянул на кровать почти с ненавистью. Расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, затем вторую…
В дверь тихо постучали, и я, ставший в мгновение счастливым, кинулся к ней, распахнул настежь и… наверное, не смог скрыть своего разочарования.
– Очень хорошо, что вы не спите!
На пороге стояла госпожа Дамира. Попыхивая сигаретой, она смотрела на меня внимательным, несколько ироничным взглядом, который сразу выдает наличие претензий.
– Вы один? – спросила она и, не дождавшись приглашения, переступила через порог, едва не отдавив острым каблуком мою ногу. – Плохо, что вы один! Как же так? Где же ваша девушка с веслом?
Она остановилась посреди каюты и, выставив сигарету в мундштуке вверх, словно антенну, выжидающе посмотрела на меня.
– Ну, господин Нефедов? Что будем делать?
