Иван Стрельцов - Морской закон
На этот процесс у боевых пловцов ушло меньше пяти минут, после чего четверо арабов были не опаснее, чем египетская мумия в музее естествознания.
– Теперь разблокируем вход в хранилище, – Сервант решительно шагнул к щитку дистанционного замка.
С караульными, охранявшими вход в султанскую заначку, оказалось сложнее, чем с диспетчерами узла связи.
Как только щелкнул замок и стала автоматически открываться бронированная дверь, часовые схватились за оружие. Без боестолкновения никак нельзя было обойтись.
– Мочите их, – коротко приказал авторитет.
Лом рванулся к дверному проему, кувырок через левое плечо – и длинная очередь ударила по часовым почти в упор. Одного из стражников отшвырнула к стене, он стал медленно оседать. Другому пуля вышибла глаз и разворотила затылок, но уже мертвый он успел надавить на спусковой крючок, расстреляв одной неприцельной очередью двадцатизарядный магазин.
В ту же секунду все помещения сокровищницы огласил рев тревоги.
– Твою мать, – зло выругался Сервант; сплюнув под ноги, он с тревогой посмотрел на циферблат часов. До взрыва на нефтеперегонном заводе оставалось тринадцать минут, слишком много. Чтобы выиграть хоть немного времени, город нужно было лишить централизованной телефонной связи. Авторитет достал из нагрудного кармана пульт дистанционного подрыва, снял защитный колпачок, с силой вдавил небольшую красную кнопку…
Появление Али и Ясера в кабине диспетчера порта перед утренним намазом привело в замешательство диспетчера, стройного молодого человека с длинными, как у девушки, и пушистыми ресницами. Он удивленным взглядом уставился на своего кумира, потом перевел возмущенный взгляд на его спутника. Несколько секунд он чисто женским взглядом придирчиво оглядывал Ясера, видимо, приняв его за соперницу, потом набрал полные легкие воздуха, но разразиться криком не успел.
Али быстро приблизился к диспетчеру и нанес короткий, профессионально поставленный удар. Выставленные вперед суставы сжатых пальцев, как топором, разрубили адамово яблоко.
Али небрежно перевернул мертвое тело на спину и сорвал с форменной рубахи карточку-пропуск, протягивая напарнику.
Прикрепив пропуск, Ясер буднично поинтересовался:
– Без убийства нельзя было обойтись?
– Не стоит полагаться на случай, – отмахнулся Али, переступая через труп диспетчера. – Случаи разные бывают. Конечно, можно было связать диспетчера, но вдруг его кто-то раньше времени развяжет, тогда вся операция окажется под угрозой. А вот мертвые умеют хранить тайны, тем более хороший психологический настрой перед предстоящей бойней. Так что настраивайся, диверсант.
– Уже, – криво оскалился Ясер. Ливийцы вышли из диспетчерской кабины, предварительно заперев входную дверь на замок.
Время было довольно раннее, порт еще окончательно не проснулся. Правоверные мусульмане в этот час молились, поэтому на посторонних некому было обращать внимание.
Ливийцы быстро пересекли грузовую зону и направились прямиком в судоремонтную часть порта. Судоремонтные мастерские были отгорожены высоким металлическим забором, и, чтобы попасть на другую сторону, необходимо было пройти через автоматический турникет. Али, изучавший структуру буктарского порта, выяснил, что для прохождения турникета нужен пропуск, и именно по этой причине завел многообещающее знакомство с похотливым диспетчером.
Приблизившись к турникету, Али сунул пластиковую карточку пропуска в контрольное отверстие, задвижка с коротким щелчком откинулась, открывая проход в ремонтную зону.
Здесь находилось несколько десятков ангаров, в которых размещались цеха судоремонтных мастерских, склады с различным инвентарем, запчастями. Над всем этим хозяйством возвышалась безжизненная громада теплохода «Варшава», но ливийцы сюда явились по другой причине. Они миновали бочкообразные ангары и вышли на противоположную сторону к ремонтному причалу. Там мягко покачивался на волне остроносый торпедный катер типа «Селевен», носовая и кормовая автоматические пушки были затянуты брезентовыми чехлами. Дверь угловатой рубки оказалась распахнута настежь. С берега на борт катера был переброшен узкий металлический трап, возле которого курсировал вахтенный матрос, единственный, кому было разрешено не исполнять намаз.
– Приготовься, – шепнул Али, запуская правую руку за спину, где у него за ремнем был заткнут пистолет.
– Готов, – свистящим шепотом ответил Ясер.
Увидев приближающихся к нему незнакомых людей, вахтенный матрос предупредительно поднял руку, но готовый вырваться окрик прервал пистолетный выстрел. Пуля ударила матроса в переносицу.
Держа оружие наготове перед собой, ливийцы быстро перешли по трапу на борт катера. Али направился в рубку, Ясер скользнул в матросский кубрик.
Захват прошел в считаные секунды, четверо человек, выделенные для обеспечения жизнедеятельности перевооружаемого корабля, не оказали никакого сопротивления. Офицер уединился в рубке для молитвы. Трое матросов молились в кубрике. Стоя на коленях на маленьких молельных ковриках, читали суры из Корана и старательно отбивали поклоны. Али неслышно вошел в тесное помещение, выстрелил офицеру в затылок, бесцеремонно ухватил бесчувственное тело за ноги и вытащил из рубки, сбросив в матросский кубрик. Туда же был отправлен и труп вахтенного матроса.
Теперь настало время самого главного действия. Убрав швартовые, Али вернулся в рубку. Два дизеля, мощностью в триста лошадиных сил, утробно загудели на холостых оборотах. Ясер хорошо знал свою работу, корабельная машина функционировала, как часы.
Али тем временем проверил работу систем управления катером, наличие торпед в аппаратах, артиллерию и радиолокационные станции трогать не стал, они им были ни к чему.
До выхода из ремонтной бухты оставалось несколько минут; щелкнув тумблером, Али посмотрел, как открылись крышки торпедных аппаратов, обнажив круглые рыла четырех торпед агрессивно синего цвета.
«До фрегата пять миль, – наблюдая за стоящим на рейде «Экстримом», подумал Али. – Можно было бы включить станцию наведения и дать залп прямо отсюда. Но американцы успеют засечь торпеды и запросто их уничтожить. А это значит – провалить операцию. Единственно верное решение – бить в упор».
Ливиец взглянул на часы, потом решительно взялся за штурвал и дал дизелям полный ход…
Глава 4
После того как Назир Шах выяснил местонахождение агента ЦРУ Френка Биглера, наступила очередь самого комиссара криминальной полиции. Первым делом Малику вкололи лошадиную дозу психотропного наркотика, подавляющего волю.
Через минуту зрачки комиссара стали мутными, как будто он стал смотреть на белый свет через матовое стекло.
После чего двое боевиков стали готовить его в последний «выход на службу». Прежде чем облачить комиссара в его повседневный костюм, на полицейского надели пояс со взрывчаткой. В отличие от кустарных «поясов шахидов», изготовленных из грубого брезента и доверху набитых тротиловыми брусками и рублеными гвоздями, вперемежку с болтами, гайками и тому подобным, этот пояс мог считаться произведением искусства. Сшитый из мягкого шелка, он больше напоминал корсет, стройнящий располневшую фигуру. Аккуратные строчки обрамляли кармашки, в которые закладывались полосы пластидовой взрывчатки, обильно сдобренные трехсантиметровыми ванадиевыми иглами, которые при взрыве летают как попало и при попадании в живую плоть распадаются на множество мелких осколков, делая ранение еще более страшным. Сам же смертоносный «корсет» с трудом угадывался даже под облегающей футболкой, не говоря уже о просторной рубашке и пиджаке сверху. Не нужно рядиться в куртку на три размера больше или безразмерную ветровку, причем взрывная мощность «корсета» на три порядка больше, чем у самодельного пояса.
После того как Кобра затянул на спине Малика шнуровку, наступила очередь Питона. Опытный подрывник, прежде чем вставить радиовзрыватель, проверил, как тот реагирует на импульсы передатчика. Электроника работала безукоризненно.
Потом совместными усилиями натянули носки, брюки, застегнули рубашку, всунули безвольное тело в пиджак. Абуала Малик воспринимал процесс облачения как кукла, его сознание было заблокировано синтетическим наркотиком. Комиссар не ощущал боли в вывихнутых под пытками суставах, наколотых пальцах и других частях истерзанного тела.
Последним штрихом была прическа. Скорпион, вооружившись расческой, серьезно подошел к поручению. Причесал комиссара волосок к волоску.
– А ну, поднимись, – приказал по-арабски Назир Шах. Абуала Малик поднялся на гнущихся на ногах. – Пройдись по комнате…
Движения комиссара были почти естественными, немного напоминали походку слегка выпившего человека. Впрочем, должность Малика гарантированно защищала его от глупых и ненужных расспросов.
