Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи
— Здесь присутствуют только полотна, приобретенные из частных собраний или на аукционах…
Не спросить об иных у Ивана едва хватило выдержки.
— … я, знаете ли, частый гость на подобных мероприятиях.
— Вы не боитесь, что подобная активность может привлечь к вам повышенное внимание? Я имею ввиду, если ваша коллекция пополняется не только с аукционов…
— Ах, молодой человек — Хасан раскрыл массивный бар со встроенным в него холодильником и занялся приготовлением коктейля — вам сложно понять, что мы живем в ином, чем европейцы, мире.
Али отхлебнул из своего стакана и восхищенно причмокнул губами.
— Хотя с русскими мне всегда было легче находить общий язык, чем со всеми этими — он небрежно махнул рукой — за морем. За те годы, что я провел в России я стал вас понимать. Жаль, что те, кто управляет сейчас вашей страной, разучились понимать нас, арабов и повернулись лицом к нашим общим, заметьте, общим врагам…
Лицо Хасана выражало неподдельную печаль.
— Ну а то внимание, о котором вы говорили… Я почтенный и уважаемый в этой стране человек, таковыми же были как минимум восемь поколений моих предков. Из-за того, что я приобрел пару вещиц у людей — он лукаво взглянул на Рогова — которым они не принадлежат, ещё не повод ссориться со мной. Наше правительство прекрасно знает, что на заметную часть его бюджет состоит из налогов, которые плачу я, и причем плачу исправно.
Рогов молча кивнул. О влиянии Хасана он прекрасно осведомлен, то, что времена изменились, было ему тоже неприятно, ну а „люди, торгующие тем, что им не принадлежит“, это просто самая корректная формулировка для отражения сути их занятия.
— Очевидно, это не вся ваша коллекция? Могу я взглянуть на другие вещи?
Хасан улыбнулся.
— Вы же знаете, как у нас на Востоке относятся к истинным ценностям. Верующий мусульманин никогда не позволит чужому взгляду хотя бы коснуться лица его жены. А я люблю эти картины едва ли не больше моей дорогой Фатимы! — он хохотнул — нет, молодой человек, эти шедевры не для посторонних глаз!
Осторожность хозяина была абсолютно понятна. Пока он известен просто как коллекционер картин, пусть и не с самой лучшей репутацией, такого человека в этой стране тронуть никто не посмеет. Но печать международного скупщика краденого, в случае если только информация просочится, может угрожать правительству таким ущербом, что ему будет легче лишиться столь замечательного налогоплательщика, чем всех кредитов МВФ. Немудрено, что однажды оказавшиеся в руках Хасана шедевры раз и навсегда исчезали в безбрежных подвалах его дворца.
Рогов отхлебнул свой коктейль.
— Я полностью согласен с вашими принципами, господин Хасан. К тому же коллекционировать западную живопись в вашей стране уже само по себе требует немалого мужества.
Хасан заметно оживился.
— Да, вы знаете, местные радикалы мне угрожали. Собственно, они просто хотели получить деньги для своей борьбы. Но шантажировать меня? — хозяин добродушно развел руками.
Иван знал, о чем идет речь. С год назад отряд исламистов был окружен в небольшой горной деревушке и вырезан до последнего человека. Немногие уцелевшие очевидцы из числа жителей деревни как один твердили одно: это была не армия. Слухов ходило много, но… Слухи это правда восточного базара, не более.
— Что ж, молодой человек, через несколько часов отправляемся встречать вашего друга? Путь нас ждет не близкий.
Рогов опустил взгляд на часы.
— Вы правы. Могу я взглянуть на деньги?
— Готов поспорить — прищурился Хасан — что такая просьба в Европе или, скажем, в вашей стране расценивалась бы как дурной тон. Деньги появляются одновременно с товаром, не так ли? Но мы здесь народ бесхитростный и гостеприимный, поэтому — извольте!
Улыбаясь собственным словам, Хасан открыл небольшую дверцу, искусно задрапированную под отделку стен, так что заметить её неопытным глазом было совершенно невозможно. Расположенное за ней помещение окон не имело и хозяин включил свет. Ощущение прохлады было первым, отмеченным Роговым. Крохотная полукруглая комнатка, оштукатуренная, без украшений. В одной стене две маленькие металлические дверцы, возле другой черный металлический шкаф. Открыв его ключом с причудливой, напоминающей старинную бородкой, Хасан указал рукой внутрь:
— Извольте обслужить себя сами, молодой человек!
Иван подошел ближе и заметил стоящие в глубине два дешевых, но вместительных чемодана из плотного темного брезента. Он вопросительно взглянул на Хасана.
— Прошу вас, не стесняйтесь — повторил тот.
Рогов взялся одновременно за ручки обоих чемоданов и хорошо понял, почему их хозяин предложил эту честь ему. Общий вес содержимого составлял никак не меньше нескольких пудов. Приложив немалые усилия Иван вытащил чемоданы наружу и положил их на прохладный каменный пол. Хасан присел рядом на корточки и быстро расстегнул молнию на одном из них. Затем откинул крышку и повернулся к Рогову. Тот зачаровано смотрел на плотно уложенные пачки тысячемарковых банкнот и в его голове с частотой пульса вибрировала единственная мысль: „Да, ради этого стоило…“ Все сомнения и страхи оставили взбудораженное сознание и в душе сейчас он был очень благодарен Моргунову, что тот сумел уговорить его на эту операцию. Рогов смотрел в чемодан, но больше не видел сложенных в нем денег. Своё богатое и беззаботное будущее — вот что видел он там.
— Исполнить это ваше условие было нелегко — голос Хасана начал выводить его из транса и оцепенения — в нашей стране в обращении не так уж много немецких марок, к тому же крупных купюр. Пришлось подключить международные контакты — добавил он многозначительно.
Пришедший в себя Рогов взял из чемодана одну пачку и подбросил её на ладони.
— Вы позволите?
Хасан презрительно пожал плечами.
— Как вам угодно.
Рогов вытащил из середины пачки одну банкноту и внимательно на неё посмотрел. Никакого изъяна. Не совсем новая, какой и должна быть столь редкая купюра. Полоска из фольги? На месте. Он провел по банкноте специальным карандашем, но тот не оставил следа. Порядок.
Хасан, внимательно наблюдавший за ним кряхтя поднялся на ноги.
— Надеюсь, и вы соблюдете взятые на себя обязательства столь же точно.
„Я тоже на это надеюсь“ — подумал Рогов, но вслух сказал:
— Не сомневаюсь.
Представить себе, что эти, уже почти принадлежащие ему банкноты, он может так и не получить, было просто невозможно. События, которые должны были сейчас разворачиваться в сотнях и тысячах километрах отсюда, волновали его мало. Свою часть работы он выполнил блестяще и имел право ожидать того же от партнеров. И хоть испытываемое им беспокойство меньше не стало, важен для него был лишь конечный успех операции. Неосведомленность о сопутствующих сему человеческих страданиях он рассматривал как приятную привелегию, но по сути это ничего не меняло. Перед ним лежала громадная куча денег, иначе говоря, новая и много более приятная жизнь и желание влиться в неё являлось доминирующим у Ивана чувством.
Воздушное пространство в районе г. Ишим, московское время 15:20
День на востоке начинал клониться к закату. Даже на высоте десять тысяч метров, где солнечный свет царит в пространстве еще тогда, когда тьма уже покрыла землю, приближение вечера чувствовалось неумолимо. Все цвета вокруг стали насыщенее и сочнее, прозрачный прежде воздух приобрел серо-оранжевый оттенок, холмы, поля и реки внизу стали неразличимы и слились в сплошную темную массу. Сигнальные огни летящего впереди „Боинга“ гораздо отчетливее чем прежде выделялись в подкрадывающихся сумерках, а когда лучи прилипшего к горизонту солнца пронзали оставляемый турбинами инверсионный след, казалось, что самолет тащит за собой широкую серую ленту. Избранный курс вел точно на Восток, лишь иногда „Боинг“, подчиняясь заранее проложенному коридору, закладывал плавные виражи, ненадолго отклоняясь от своего маршрута. Чаще всего такие маневры были связаны с запретом полетов над теми или иными секретными объектами, находящимися на земле. Хорев знал эту тонкость и зигзаги лайнера его не удивляли. Скоро маршрут начнет смещаться немного к югу, означая вступление полета в его последнюю треть.
Управление истребителем в таких условиях много внимания не требовало и Хорев почувствовал легкую, чисто физическую усталость в спине и пояснице. В конце-концов он уже не первый час сидит в пилотском кресле, не имея возможности даже нормально пошевелиться. В учебных полетах, симулирующих воздушный бой, стресс заглушает все иные ощущения, но, как ни парадоксально, этот его полет много спокойнее любого учебного. Стресс, конечно, был и сейчас, но иного, не авиационного свойства, и майор твердо держал себя в руках. Земные проблемы появятся на земле, а сейчас у него просто технически элементарный полет.
