Платон Обухов - Спарринг со смертью
— Сейчас мы будем бить тебя, как собаку, — проскрежетал капитана. — Твою подругу — тоже. Мы будем бить вас до тех пор, пока вы не запоете. Тогда я с удовольствием послушаю ваши песенки, в которых вы будете рассказывать о своих деньгах и о том, где вы их спрятали. Думаю, у вас не возникнет проблем с голосами…
— Давай, давай. Я дам тебе еще попить. Только приведи ее в чувство! — услышала Нина голос капитана.
Она ощутила, как ей на лицо льется что-то теплое и едкое. Она сморщилась, почувствовав неприятный запах, и открыла глаза.
— Ну вот… я всегда говорил, что обоссать человека — гораздо лучше, чем облить его ведром холодной воды, — воскликнул капитан. Старшина застегивал ширинку. — Ну, поднимайся, маленькая дрянь! Хватит валяться!
Нина с трудом приподнялась на локтях. Ее мутило, голова раскалывалась от боли. Она с трудом соображала, что происходит. Ей ужасно хотелось пить. Но, проведя языком по губам, она лишь слизнула несколько капель солдатской мочи.
Внимательно наблюдавший за ней капитан улыбался:
— Правильно, лижи, это питье должно тебе понравиться… ведь ты же постоянно пьешь его, да еще и втираешь в кожу… Для тебя это — самый лучший коктейль! — Он щелкнул пальцами: — Ну, ладно, хватит валяться!
Нина не могла подняться самостоятельно. Все ее тело было в ссадинах. Стоило ей напрячь мускулы и попытаться встать, как голова закружилась, и она снова рухнула на землю.
Старшина грубо подхватил ее и поставил на ноги.
— Посади их в машину. Обеих, — скомандовал офицер.
— Может, стоит обработать их еще разок? — с надеждой в голосе осведомился старшина. Капитан с презрением покосился на него:
— Больше они ничего не скажут. Неужели ты не видишь, что они обработаны до предела? Больше из них ничего не выжмешь… Все, собирай их и вези наверх. Кинешь им какую-то одежду, чтоб было в чем унести отсюда ноги… — Капитан схватил жесткими пальцами подбородок Нины: — Я отпускаю тебя, маленькая дешевка… только потому, что у меня — доброе сердце. Сунешься к границе еще раз — схлопочешь пулю в лоб…
Глотая слезы и кутаясь в грязную тряпку, брошенную на сиденье, Нина смотрела, как разделительная линия остается внизу. „Форд“ медленно полз вверх. Рядом с водителем сидел старшина. Он включил радио, и салон машины огласился веселым голоском Тани Овсиенко. Она пела то ли про майора, то ли про инспектора ГАИ. Нина с ненавистью покосилась на погоны пограничника. Люди в погонах… Они всегда преследовали ее, не давали ей прохода, а помощи или сочувствия от них не было никакого. Только горе.
Старшина довез их до околицы. Пинками вытолкал из машины, не заботясь о том, чтобы не повредить Ленину инвалидную коляску.
— Чтоб через полчаса духу вашего здесь не было. Не успеете унести ноги, пеняйте на себя! — крикнул он напоследок.
Лена полулежала в своем инвалидном кресле словно в забытьи, но, услышав осторожный стук в дверь, встрепенулась:
— Кто-то пришел!
— Да… — Нина побледнела. Слабый стук повторился. Она бросилась к двери.
Распахнув дверь, она никого не увидела. Простояв на лестничной площадке несколько томительных секунд, она услышала шепот:
— Все в порядке? Просто кивай или мотай головой!
Нина кивнула. Быков стоял, прижавшись к стене. Яркий солнечный свет из узкого оконного проема не достигал его.
— Милиции нет?
Она отрицательно покачала головой.
— А вообще они вас донимали?
Она вновь мотнула головой.
— Серьезно?
Нина кивнула.
— Ты говоришь правду? — В голосе Быкова сквозило недоверие.
Нина опять кивнула. Она устала молчать. Ей больше всего хотелось сказать Виктору: „Да входи же, входи быстрей!“
— Я могу войти?
Она кивнула.
— Это не будет опасно для меня?
Нина энергично замотала головой.
Виктор выступил из-за угла. Как он был изможден!
— Иди, все в порядке! — вслух произнесла Нина.
— Подожди, Ромка остался на улице.
Когда Зотов увидел Нину, ему стало не по себе. Он бросился к ней и, не стесняясь Лены и Виктора, стал целовать.
— Что они с тобой сделали! Скоты.
Виктору некогда было обращать внимание на их лобызания. Его больше заботило состояние Лены.
— Тебя сильно били?
— Забудь об этом. — Она старалась сделать так, чтобы он не нервничал.
Зотов сильно обнял Нину, и та вскрикнула.
— Что такое?
— Спина, — простонала девушка и поспешила сесть на диван.
Как ни крути, а женщинам досталось намного больше, чем мужчинам.
— Это моя ошибка, — начала Нина.
— Перестань, мы все поверили Сурену, и никто не был категорически против, значит, все и виноваты.
— Нам не удастся перейти, — удрученно заявил Зотов.
— Я от тебя это уже слышал! — рявкнул Виктор.
— Прекратите, — чуть не плача попросила Нина. — Давайте будем отдыхать и думать, что нам делать?
— Ты хочешь попробовать еще раз? — Ромка удивленно посмотрел на нее. — Пограничники тебе все мозги отбили?
Лена подъехала к Ромке.
— Все кончилось. Слава Богу, все живы. Успокойся.
— Какое там „успокойся“. — Зотов в нервном возбуждении прошелся по комнате, потом внезапно сел и обмяк.
— А почему не было милиции? Вас не допрашивали? — Быков кое-как стягивал с себя футболку.
— Пограничники отпустили нас… мы с трудом добрались до дома… но никто нас больше не тревожил. — На глазах Нины блеснули слезы. — Мы думали, вы уже уехали… думали, вас здесь уже нет…
— Подожди… так не может быть! Вас просто взяли и отпустили? Я же видел, как вашу машину задержали?!
Губы Нины обиженно задергались.
— Нас били… Били, как собак, — так определил капитан. Они выпытывали, где мы спрятали деньги, которые, по их мнению, везли с собой в Грузию. Но мы ничего не сказали… и они решили, что с нас взять нечего, и отпустили. Кинув нам какие-то лохмотья… — Она понурила голову. — А ты говоришь…
— Значит, с милицией вы даже не сталкивались? — Быков думал о своем.
— Нет, Виктор. Нина тебе все сказала. — Лена подобралась поближе на своем кресле. — Мы приехали двенадцать часов назад, а где были вы?
Быков поежился:
— Таскались по горам, но вроде… — он взглянул на напарника, — нас не засекли.
— Лазить больше мы нигде не будем, — решил за всех Зотов, просто засыпая на глазах у остальных.
Ему никто не возразил.
— Виктор, что… дальше? — В голосе Лены не чувствовалось нажима, но это был самый главный вопрос…
— У вас найдется что-нибудь выпить? — прохрипел он.
Она кивнула. Полминуты спустя она подъехала к Быкову с бутылкой водки и красной кружкой „Нескафе“.
— Полегчало? — нетерпеливо спросила Нина, когда Виктор отставил бутылку.
Легче ему не стало, но взгляд прояснился.
— Мне надо уходить… другого варианта нет!
— Не тебе одному — а нам всем! — резким тоном поправила Нина.
Лицо Быкова перекосило:
— Вы до сих пор не поняли, во что собираетесь ввязаться?! Вас чуть не убили! Или этого вам показалось мало?!
— Мы осознаем, что это — не шутки… но мы все равно хотим уйти! — твердо проговорила Басова.
Он посмотрел на женщин. Понимание того, что он несет ответственность и за них, повергло его в смятение. Ведь это означало, что он обязан действовать безошибочно, выверяя каждый свой шаг… Его преследовали, травили. Ему приходилось действовать на предельной скорости и рисковать, потому что без быстроты и риска он вообще не мог ни на что рассчитывать. О какой ответственности можно было вести речь?! Он мог только ощущать ее в своем сердце, во всем своем существе… Это была суровая нежность, подобная той, которую люди испытывали к братьям по оружию на войне.
— Границу нам все равно придется переходить. Только в том месте, где мы пытались это сделать, уже не получится… — Быков вновь вспомнил Верника, вспомнил, с какой легкостью он мог бы пересечь границу вместе с ним. Если бы не дурацкая телевизионная передача… Боже мой, от чего иногда зависит твоя жизнь. Если бы не его идиотское желание съесть тот проклятый бутерброд, из-за чего они задержались на несколько минут. Но именно в эти минуты на телеэкране возникло его лицо и надпись „Милиция разыскивает!“, и Верник не только успел это увидеть, но успел и испугаться. А так все хорошо начиналось, казалось — вот она, свобода, руку протяни. Невезуха… Но сокрушаться по этому поводу сейчас было бесполезно. Да и обстоятельства у него теперь совсем другие.
— Мы вообще не сможем перейти границу. Какие бы документы мы ни соорудили, да мы их и не можем достать, — вслух размышлял Быков.
В его голове роились самые фантастические планы: переодеться в форму сотрудников милиции или пограничников и ехать через границу будто бы со служебным поручением… Но нет, это не годилось, поскольку вместе с ним должен был быть вырубившийся сейчас Ромка и еще две женщины, одна из которых была инвалидом, а в милиции или погранвойсках инвалиды не служат. Можно было попробовать разыграть спектакль со „Скорой помощью“ — самому нарядиться врачом, Нину облачить в белый халат санитарки, из Зотова сделать шофера и везти Лену в Грузию на лечение… Но для этого требовались документы. Безупречные, не вызывающие сомнений в подлинности. „Может, захватить самолет? Стать воздушным террористом?!“ Быков скривился. „Один я все равно не смогу этого сделать… и всех нас перестреляют, как мелкую дичь, еще до того, как мы успеем взлететь…“ В его голове мелькнул парящий силуэт дельтаплана. Но управлять дельтапланом надо было уметь…
