Гарольд Роббинс - Босс
— Почему мы позволяем спонсорам… или рекламным агентствам, нанятым спонсорами, диктовать нам условия? — зло спросил Джек. — С какой стати шоу Салли Аллен должно начинаться с дурацкого вопля в микрофон: «Час „Эмбер сигаретс“ представляет Салли Аллен»? Почему не просто «Шоу Салли Аллен, спонсор — „Эмбер сигаретс“«?
— Потому что эти мерзавцы сделают нам ручкой, — ответил Кэп.
— Не сделают. Мы нужны им точно так же, как они нам.
6Джек решил слетать в Лос-Анджелес и повидаться с Салли Аллен. На ленч он пригласил ее в «Коричневый котелок»[65].
В Голливуде по-прежнему сохранялась мода на кукольных блондинок, которые в основном и получали главные роли. Салли Аллен резко выделялась на их фоне. Слишком большие глаза. Слишком большой рот. Слишком пронзительный голос. С другой стороны, ее фигуре могла позавидовать любая звезда экрана. Салли Аллен только-только исполнилось двадцать восемь лет.
Какое-то время они болтали о пустяках, но не успели их стаканы с мартини наполовину опустеть, как Салли сказала, что сожалеет о подписанном пятилетнем контракте.
— Кэп Дуренбергер очень уж настаивал, — вздохнула она.
— Вы хотите разорвать контракт? — спросил Джек.
— Ну…
— У меня нет возражений. Я не желаю, чтобы кто-то работал на меня из-под палки.
Салли склонила голову набок и оглядела Джека, словно увидела его впервые.
— А вы совсем не такой, как ваш брат.
— Вы знаете моего брата?
Салли заулыбалась и широко раскрыла и без того огромные глаза.
— Все знают Лиров, отца и сына. Как я понимаю, вы не разрешили мне сняться в фильме для «Карлтон-хауз», потому что на это время намечалась запись моих радиопередач.
— Мы разрешили вам съемку в четырех других фильмах. Я старался уберечь вас от моего отца, который, как вам известно, не пропускает ни одной актрисы, с которой Боб подписывает контракт.
— Эта девочка может постоять за себя.
— Не обольщайтесь. Эрих не признает честной игры.
— Я тоже могу показать коготки.
Джек накрыл ее руку своей:
— Салли, вы ему не соперник. Даже не пытайтесь.
Салли шумно выдохнула, посмотрела на свой стакан, словно раздумывая, не повторить ли заказ, и решила, что не стоит.
— Послушайте, — продолжал Джек, — у меня есть пара идей. Позвольте мне высказаться. Ничего не говорите, пока я не закончу.
Она пожала плечами:
— Все равно мне сегодня делать нечего.
— Хорошо. Осенний сезон начался, поэтому ничего уже не изменишь. Салли Аллен, домохозяйка, звезда «Часа „Эмбер сигаретс“«. Сколько у нас готового материала? До января хватит?
— Пожалуй.
— Так вот. Допустим, в самое ближайшее время мы объявим, что с Нового года передача «Час „Эмбер сигаретс“« больше не будет выходить в эфир.
— Спонсорам это не понравится. Они могут подать на вас в суд.
— Нет, если мы объявим об этом завтра.
— А о чем еще мы можем объявить завтра, мистер Лир?
— Зовите меня Джек. Допустим, завтра я созову пресс-конференцию. Скажу, что нам не нравится программа «Час „Эмбер сигаретс“ представляет Салли Аллен» и с середины сезона мы начинаем выпуск совершенно новой программы, которая будет называться «Шоу Салли Аллен».
— И чем она будет отличаться?
Джек щелкнул пальцами и знаком попросил официанта повторить заказ.
— Салли Аллен будет уже не домохозяйкой, кудахтающей о сигаретах «Эмбер» или о мыле «Фло». Она будет девушкой из шоу-бизнеса! Передачи будут рассказывать о ее жизни, миниатюры — описывать ее приключения в ночных клубах, за кулисами, в текстах обязательно будут шутки о том, какие короткие у нее юбки. У слушателей сложится впечатление, что героиня — трудолюбивая, острая на язык девушка, которая пытается сделать карьеру на сцене, но постоянно сталкивается с глупостью, попытками…
— Кто все это напишет?
— Сценариста мы найдем. Можете кого-то предложить?
— Пожалуй.
— Короче, если хотите разорвать контракт, достаточно одного вашего слова. Если хотите поработать в новом шоу, добро пожаловать.
— А кто будет спонсором?
— Я. Какое-то время. Но готов спорить, что производители сигарет «Эмбер» попросят время для рекламных пауз после первых же передач. Теперь моя радиовещательная компания будет работать исключительно по такой схеме. Спонсоры могут покупать рекламное время, но покупать они его будут в передачах, которые создаем мы. И никто не сможет указывать нам, что выпускать в эфир, а что — нет.
— Вы разоритесь, — прокомментировала Салли идею Джека.
— Даже если я и разорюсь, вам это ничем не грозит. Я смогу выполнить свои обязательства по контракту с вами. И еще, Салли. По большому счету, и вы это знаете, на радио вам не место, потому что вы очень киногеничны. Допустим, эта штука, которая называется видео…
— Телевидение, — поправила его Салли.
— Да. Без разницы. Допустим, Салли Аллен появится в этой чертовой катодной трубке, поющая, танцующая, демонстрирующая свои ножки. Главное для нас — не потерять слишком много денег весной сорок девятого года.
Салли Аллен покачала головой.
— Вы и Дуренбергер. Хорошо, босс. Попытка — не пытка.
7В октябре Джек вновь оказался в Лос-Анджелесе, уже не по своей воле.
— Присядь, сынок. — Эрих Лир указал на большой кожаный диван перед своим столом. — Каким ветром тебя сюда занесло?
Джек тяжело плюхнулся на диван.
— У меня большая проблема.
— Что ты говоришь? — Эрих сунул в рот сигару, щелкнул «Зиппо». — Что же это за проблема, если она заставила тебя обратиться ко мне?
— Дело чертовски серьезное.
— Могу себе представить. Иначе ты бы здесь не появился.
— Все так. Можешь издеваться надо мной, если хочешь, но я пришел за помощью.
— Кончились деньги?
— Это мелочи. С этим я бы справился сам. Нет, все куда серьезнее.
Эрих откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову.
— Господи… подумать только, мой сын приходит за помощью… Выкладывай, Джек.
— Это должно остаться между нами. Мы никогда не были близкими друзьями, но я всегда полагал, что слово ты держишь.
— Об этом знает весь город. Девок я трахаю, но деловых партнеров не подвожу. И они это ценят.
— Хорошо. Отец, мне нужен высококлассный, абсолютно надежный врач.
Эрих просиял, заулыбался и даже вытащил сигару изо рта.
— Аборт! Господи, кого же ты накачал? Только не говори мне, что Салли Аллен!
Джек даже прыснул от этих слов, вытер глаза и покачал головой.
— Это была бы неплохая шутка. А дело, как я тебе сказал, серьезное.
Эрих положил сигару в пепельницу.
— Несовершеннолетняя?..
— Это не я. Я не знаю, кто он. Она наотрез отказывается назвать его имя.
Эрих нахмурился:
— Кто?
— Джоан. Моя дочь.
У Эриха отвисла челюсть.
— Так ей же… всего четырнадцать?
— Да.
Эрих потянулся было к кнопке на столе, но потом убрал руку.
— Тебе придется кого-то убить, сын.
— Да… когда я узнаю, кто он. А сейчас мне нужен абсолютно надежный врач.
Эрих кивнул:
— Хорошо. Я знаю такого человека. Когда?
— Дети приедут ко мне на День благодарения[66]. В Нью-Йорк они прилетят в среду, но в воскресенье вечером они должны вернуться в Бостон.
— Уж не хочешь ли ты мне сказать, что их мать ничего не знает?
— Именно это я тебе и хочу сказать.
— Но ты знаешь.
— Мне позвонил мой сын.
Эрих шумно выдохнул.
— Зафрахтуй самолет. Доставь ее сюда в четверг. Операцию сделают в тот же вечер, в крайнем случае в пятницу утром. Какой у нес срок?
— Может, два месяца, десять недель.
— Это не очень сложная операция, но тянуть не стоит.
— Отец, я тут совершенно ни при чем.
— Да уж, ты действительно обеспокоен, раз называешь меня отцом. Я все устрою. Тебе остается только привезти ее сюда. Графиня знает?
— Да.
— Тогда почему бы не сказать Кимберли, что вы решили отметить День благодарения с калифорнийской родней?
8Джоан сдерживалась, пока маленький двухмоторный самолет не оторвался от взлетной полосы аэропорта Тетерборо. В воздухе она разрыдалась.
Энн обняла ее.
— Это простая операция, Джони, — прошептала Энн. — Она займет не больше пяти минут.
— Я была уверена, что этого не произойдет, — всхлипывала Джони. — Я не хотела, чтобы такое случилось! Я боялась.
Она изо всех сил старалась не смотреть на Джона, который сидел напротив нее. Пассажирский салон напоминал уютную гостиную.
— Главное — сохранить все это в секрете, — подал голос Джек. — Я не собираюсь узнавать у тебя, кто он. Но могло это произойти, когда ты гостила у нас в Гринвиче?
— Там это и произошло. — Слезы градом катились по щекам Джоан. — Это все, что я могу тебе сказать. И не пытайся выяснить, кто он.
— Мы не собираемся утверждать, что нам безразлично, кто он, — прошептала ей Энн. — Но мы не заставляем тебя называть его имя. Это же ничего не меняет.
