Сергей Дышев - Закон оружия
– Хорошо.
– А я уже не работаю в салоне, рассчиталась с хозяином, он дал мне выходное пособие, и самое важное, я завтра еду в Паттайю. Моя тетя берет меня в дело, у нее свой магазин. Мы будем компаньонами…
Кажется, моя тайская подружка была счастлива. Я не стал спрашивать, какими деньгами осчастливил ее мой соотечественник Вилкин-Wilkyns, вероятно, ошеломляющими.
Она еще рассказала про отца, который вновь сошелся со своей первой женой, и только потому Пат решилась его оставить, но все равно будет помогать и ему, и брату-наркоману. Меня слеза прошибла от ее добросердечия.
И еще она сказала, что никогда в жизни не вернется к прежней работе.
«Не зарекайся, девочка! – искушенно подумал я. – Перешагнуть грань трудно в первый раз. Во второй это делается как привычка…»
Это все равно как впервые убивать: сначала кого-то, а потом что-то в себе…
Она назвала свой новый телефон в Паттайе. И я, запоминая шестизначный номер, вдруг почувствовал взгляд. Положив трубку, обернулся. На меня в упор, через стеклянную дверь отеля, в который зашел позвонить, смотрели Хонг и Райт.
– И кому же ты звонил? – жестко спросил Райт, когда я вышел к ним. – Почему это ты скрыл свое намерение? Для этой цели ты выпрашивал деньги?
Пока он сыпал вопросами, я сочинил ответ:
– Звонил маме, она не знает, где я, подумает, что я погиб, и сойдет с ума…
Бедная мама, твой непутевый сын практично использовал тебя, чтобы выкрутиться из нехорошей ситуации. Который раз…
– Ты должен был поставить нас в известность! – грубо заявил Райт. – Если ты не хочешь иметь неприятности, должен выполнять все наши инструкции и ничего не предпринимать без нашего разрешения… Надеюсь, это понятно?
– Yes, sir! Так точно! – ответил я по-военному и вытянулся.
Здоровый верзила (это я) и краснорожий коротышка перед ним выглядели комично. Прохожие оборачивались и смеялись.
– Иди в машину! – злобно процедил Райт.
– Но я еще не выпил ледяного пива и не съел вареного краба!
– Что?!
Молчавший Хонг подал голос:
– Хорошо, выпей свое пиво, но чтобы через час, – он красноречиво глянул на циферблат, – был на базе. Завтра трудный день. Надеюсь, тебе все ясно?
…Я взял истекающую каплями бутылку пива, огромную креветку и уселся, чтобы понаблюдать за бойцами. Передо мной был ринг, на котором два мускулистых мальчика под жесткий рок колотили друг друга всеми четырьмя конечностями – это называлось тайским боксом. Зрелище увлекало, хотя с первого взгляда становилось ясно, что все это заранее спланированное и разыгранное шоу.
Потом, когда я возвращался на базу, меня чуть не сбила машина – я опять забыл, что здесь левостороннее движение. Переходя дорогу, я привычно повернул нос влево, справа же огромным бумерангом несся джип. Я еле успел выпрыгнуть из-под колес… На этом мои злоключения не кончились. Я заблудился, перепутав две параллельные дороги, – хотел сократить путь… В результате пришлось возвращаться на старое место и идти ускоренным шагом. Все это время я думал о том, что каждый мой шаг на пути к базе – ошибка, которая приведет к чему-то весьма гнусному, ужасному и непоправимому… И все равно шел, удивляясь самому себе, а может, продолжая верить, что все обойдется, и люди, которые меня отпускают и практически не ограничивают свободу, могут помочь мне заработать на дорогу…
А еще мне пришла в голову странная идея забрать с собой Пат в Москву. Да и что тут такого? Тем более она ушла из салона Уилкинса.
А каждый ли из нас может поручиться в добропорядочности и скромности добрачной жизни своей благоверной супруги? Ведь понятие «клеймо ставить негде» как раз и предполагает то, что оно есть, но его, в общем-то, не видно…
Охранник, уже другой, сказал, что господин Хонг ждет меня.
Я постучал и вошел в указанную комнату на втором этаже. Никто не ответил. Я толкнул дверь, преодолевая сопротивление пружины, вошел в коридорчик, постаравшись не хлопать. Но дверь все равно закрылась с шумом.
– Хонг, вы здесь? – спросил я.
Никто не ответил. Я хотел повернуть обратно, но чертова дверь захлопнулась. Она даже не имела внутренней ручки, что я не сразу и заметил. Я осторожно заглянул в комнату, страшно не люблю подобные неловкие ситуации: вроде как без спросу залез в чужую квартиру. То, что я увидел, оказалось для меня гораздо более худшим, чем неловкость.
Я похолодел от ужаса.
На полу лежал мертвый Райт. В горле у него прочно торчал нож, по рукоятку воткнули, наверное, броском… Рядом – два стакана, ополовиненная бутылка виски, раскрытая шкатулка с долларами… Я лихорадочно огляделся. Теперь меня подставили крупно, это не пакетик с «кокой». Двери заперты, на окнах решетки. Все продумано… Дешево и сердито. Московский мечтатель, изуродованный интернациональными иллюзиями о всемирной любви народов к советскому прогрессивному человеку.
Мне очень хотели помочь, о местные веселые комрады! Мне осталось лишь вытащить из глотки нож и попытаться открыть дверь – и не столь ради освобождения, сколь ради отпечатков на окровавленной ручке, разумеется сейчас без единого «пальчика»…
Дверь тихо открылась. Вместо лица я увидел видеокамеру, за ней – пистолет.
– Мистер Володя! – сказал незнакомый человек, по виду – таец. Он снимал и одновременно задавал вопросы. – Зачем вы убили мистера Райта?
– Вы знаете, что я не убивал! – тусклым, как моя жизнь, голосом отозвался я. – Говорите, что вам надо от меня?
– Сейчас мы проведем осмотр места преступления.
Они стали возиться у трупа, цокая языками. Страшно переживали. Здесь же были Хонг и Лао, оба держали пистолеты, предупредив, что, если взбрыкнусь, стрелять будут без предупреждения.
И ведь выстрелят.
Охранник надел на меня наручники. Потом они положили стаканы и бутылку в разные пакеты, отметив, что на них – хорошо видимые отпечатки пальцев. Я вспомнил, что точно такие же стаканы были у меня в номере.
– Кончайте комедию! – не выдержал я. – Говорите, что хотите от меня! Неужели только лишь сплавить на меня убийство этого болвана?
– Как фамилия? – спросил меня оператор.
– Моя?
– Разумеется!
У него был отвратительный акцент. Он не говорил – чирикал. Щегол…
Мне не хотелось оскорблять свою героическую фамилию в стойле этих негодяев, и я назвался Сигизмундовским. Впрочем, им было все равно.
– Господин Сиги…мун… – Лао так и не смог произнести фамилию, зато он взял на себя функцию прокурора. Вот уж где пошел крутой сюрреализм! – Вы совершили убийство гражданина Райта по корыстным мотивам, хотели завладеть его деньгами, чтобы оплатить поездку в Россию. Для этого вы ловко втесались в наше доверие… До прибытия полиции я прошу вас подписать вот этот документ.
– Что это?
– Протокол осмотра места происшествия!
– Быстро состряпали! В общем так: сообщайте российскому послу – и по полной схеме, полиция, адвокат и прочая fignyа, – добавил я по-русски.
Они поинтересовались, что такое fignya. Я популярно объяснил, стараясь не глядеть на труп. За что же они его ухайдакали? Неужели за длинный язык? Виной всему – пьянство и самонадеянность.
– В полиции – свои люди. Они приедут, не беспокойся. Считай, что эта видеопленка уже у них… – сказал Лао.
– Как вы могли! – вздохнул неподдельно оператор. – Поднять руку на такого прекрасного человека. Вы жестокий человек. Вы опозорили свою страну…
Он опустил камеру, и я смог рассмотреть его лицо. Ничего особенного, если не считать непривычно длинного для тайца носа. Наверное, слывет среди своих юмористом. Пока самого не зарежут, как барана, а другой баран будет так же потешаться. Круговорот мертвецов в природе. Всегда и везде, при любой погоде…
Потом он исчез, а вместо него появился смолянисто-курчавый человек, похожий на араба, иудея, болгарина, итальянца и одновременно на нашего соотечественника – дитя кавказских гор. При его появлении все умолкли, а охранник почтительно вскочил. Остальные после мучительного раздумья остались сидеть.
Курчавый мельком глянул на мертвого Райта, будто на разбитую бутылку кефира: на плоских губах едва проскользнула брезгливость.
– Ну, как наш киллер, потрясен содеянным? – спросил он у Лао, даже не посмотрев на меня.
– Потрясен! – подтвердил тот. – Да так, что себе не верит…
– Это бывает… – Курчавый добавил теплую нотку в голосе. – Но мы поможем ему адаптироваться. Пошли вниз… А для него, – он кивнул в сторону мертвеца, – надо найти прохладное местечко.
– Это мы сразу, шеф! – заверил охранник.
С меня сняли наручники. Курчавый глянул на меня, белки глаз его были красными, как переспелая хурма.
– Друзья меня называют просто Кинг, – сказал он. – Ты тоже можешь меня так называть. Потому как, я надеюсь, нас свяжут общие благие дела… Тебя мы проверяли по многим параметрам, и я скажу тебе, что многие люди твоего склада и образа жизни многое бы отдали, чтобы оказаться сейчас на твоем месте.
