Михаил Серегин - Доноры за доллары
Кирилл начал чувствовать, что его решимость тает, словно снег на солнце. Этого очень не хотелось, поэтому он решительно переключился на телевидение. Шел какой-то боевик, который занял его внимание и отвлек от посторонних мыслей.
Допив все пиво в холодильнике, Кирилл отметил для себя, что Люды очень уж долго нет. Мрачные мысли вновь зароились в его голове. Но тут входная дверь хлопнула, и в комнату вошла раскрасневшаяся на морозе Людмила, на ходу расстегивая свою шубку.
– Привет! – певчей птичкой пропела она. – Здравствуй, милый, здравствуй, хороший!
Она подошла к Кириллу и стала тянуться к его губам.
– Ой, что это? – отпрянула она и стала трогать его лицо.
Люда включила свет и внимательно осмотрела лицо Кирилла.
– Ты подрался? – строго спросила она. – С кем?
Он нахмурился. Почему-то совсем расхотелось посвящать ее в подробности того, что произошло.
– Да, какие-то придурки в подворотне пристали – ты же знаешь, сейчас по вечерам ходить опасно. И ты бы тоже так надолго не задерживалась, – буркнул Кирилл. – Где была-то?
– Ой, ну опять началось! Отелло, тоже мне! – фыркнула Люда, изображая недовольство, хотя и было видно, что ей чертовски приятно. – Я тебя забыла предупредить. У нас санитарка заболела, и меня попросили подежурить за нее вечерком, пока она не выйдет. Так что теперь я частенько буду задерживаться.
Он смотрел, как она двигается по комнате, снимая с себя одежду и напевая что-то безмятежное под нос. Он смотрел и видел это тело, которое он так любил и которое скоро должно было стать... Кирилл чувствовал радость от того, что вот она, такая замечательная, пошла на то, чтобы ради него, непутевого, на многие месяцы потерять красоту своего тела и испытать мучения материнства. И поняв все это, он просто не смог задать ей тот вопрос, который задать ему так хотелось.
– Иди сюда, – сказал он ей.
– Чего, малыш? Тебе больно? Хочешь, я тебе что-нибудь вкусненькое приготовлю? – Она присела перед ним на корточки, заглядывая в лицо.
– Все будет хорошо, милая. – Он гладил ее по голове и все сильнее таял.
– Ни секунды не сомневаюсь! – засмеялась она и потянулась к его губам своим пунцовым ртом.
* * *– Нам бы заведующего, – громко сказал Чехов, щурясь в темноту.
Его слова прокатились эхом по коридору и замерли за спиной у того, чей темный силуэт едва выделялся на фоне черного дверного проема. Мне стало жутко, но я постарался взять себя в руки и сказать:
– Вы не могли бы подсказать нам, с кем мы можем побеседовать по одному очень деликатному вопросу?
Силуэт стал приближаться, мерно шагая по каменному полу. Было очень неприятно встречаться с незнакомцем в полной темноте. Но тот по пути отклонился от прямого курса, подошел к стене и щелкнул выключателем. В коридоре зажегся яркий свет. Мы невольно зажмурились.
– По какому вопросу? – спросил незнакомец, которого мы теперь могли рассмотреть.
Он был высок и достаточно худ, его светлые глаза смотрели вопросительно из-под седых бровей.
– Мы из РУОПа. – Чехов снова достал свои корочки. – Нас интересуют полученные нами сведения по поводу сотрудничества вашего крематория с одной фирмой. Хорошо бы поговорить с кем-то из руководства.
– Пройдемте в мой кабинет, – кивнул нам незнакомец и пошел в том направлении, в котором мы и шли с самого начала. И подошел к двери, за которой горел свет. На ней была застекленная табличка: «Пихтин Анатолий Александрович, заведующий».
Мы вошли в просторный и холодный кабинет, обставленный с казенной примитивностью. Мне, избалованному дорогими интерьерами нашей клиники, показалось совершенно диким, что у заведующего в комнате из мягкой мебели только три стула, обитых дерматином.
– Присаживайтесь, – сделал он приглашающий жест, указывая нам на стулья.
Мы сели, и Чехов немедленно выложил все наши вопросы. Напористость и прямолинейность всегда принадлежали к его характерным качествам.
– Мы к вам, Анатолий Александрович, по такому вот делу. Имеется информация о вашем сотрудничестве с инкассаторской фирмой «Эдельвейс». Это достоверная информация?
Заведующий бросил быстрый взгляд на Чехова и снова хмуро уставился в стол.
– Да, – коротко ответил он.
– Замечательно! – кивнул Чехов. – Не могли бы вы сказать, какого рода сотрудничество это было?
– В смысле?
– В том смысле, для чего вам понадобились услуги инкассаторов?
Анатолий Александрович пожал плечами и надменно вздернул подбородок:
– Затем же, зачем и все.
– То есть вы отправляли выручку? Извините, а не могли бы вы мне как заведующий государственным учреждением подсказать, что за выручка у вас здесь бывает? С каких, извините, сделок?
– Этого я вам сказать не могу. Это наша личная служебная тайна, – невозмутимо ответил заведующий, двигая пальцем по столу канцелярскую скрепку.
– Зато я вам скажу, – грозно заявил Чехов, вставая и подходя к столу. – Инкассаторская машина привозила вам трупы людей, которые вы должны были сжигать.
ГЛАВА 21
В баре было очень многолюдно, и от мысли занять столик поприличнее пришлось сразу же отказаться. Они плюхнулись на высокие стулья около стойки, которые Вжик почему-то называл «блядскими». Оглядев соседок, чьи круглые попки аппетитно расплющивались о сиденья таких же стульев, Фой понял почему.
– Что за место! – стонал более молодой и потому совершенно аморальный Вжик, глядя по сторонам и подмигивая полуголой официантке. – Эх, пусти меня в такое место наподольше, я бы...
Что «он бы», сказано не было, но было совершенно ясно по закатившимся глазам и довольному оскалу Вжика.
– Да ладно ты, успокойся! – раздраженно сказал Фой, которому в последнее время было как-то не до женщин. – Мы сюда работать пришли, а не слюнями стойку поливать.
– Ой, ну перестань! Тут делов-то на минуту. Щас с клиентом добазаримся, а потом оттянемся по полной программе – зря, что ли, шеф такие бабки вгрохал на вход? Вот и отработаем их здесь, чтоб аж жопу ломило! – Он захохотал, отвесив попутно звонкий шлепок по голой попке официантки.
Та только улыбнулась и пошла дальше, вихляя бедрами и держа поднос на уровне темных сосков.
– Нет, ну ты смотри! – присвистнул ей вслед Вжик. – Эй, официантка! Мне двойную тебя и повторить!
К стойке подошли два вертлявых подростка неопределенного пола с разноцветными клоками вместо волос и в очках с пластиковой оправой. Они о чем-то пошептались с барменом и положили на стойку деньги. Бармен кивнул, отвернулся, а потом, сделав вид, что случайно, положил руку на стойку, занимаясь между тем своими делами. Один из подростков, воровато оглянувшись, накрыл ладонь бармена обеими руками. Тот медленно освободил руку, явно оставив что-то под пальцами парня. Парень еще пару секунд подержал руку на стойке, непринужденно болтая с приятелем, потом сощурился и медленно стащил ее вниз и быстро засунул в карман. Не теряя ни минуты, оба скрылись в толпе.
Фой нервно крутил головой и понимал, что, если они сейчас же не займутся делом, он просто потеряет напарника. Только Вжик поднял руку, чтобы подозвать бармена, Фой стащил его с табурета и поволок прочь.
– Фой, ну ты и гад! Мог бы и до начала выступления подождать! Ну, хоть одним глазком! – упирался бугай Вжик, цепляясь по дороге за все сколько-нибудь подходящие к случаю предметы.
«Послал мне шеф идиота!» – думал Фой, сожалея о том, что ему больше не разрешают работать в одиночку.
Войдя в дверь с надписью «Служебное помещение. Посторонним вход запрещен», они наткнулись на высокого охранника, который дремал на табурете, открыв рот и положив жилистые руки на живот. Его длинные ноги перегораживали проход так, что пробраться незамеченными не было никакой возможности.
К счастью, в этом не было и надобности.
– Эй, парень! – окликнул спящего Фой, осторожно, стараясь не испугать, толкая его в бок.
Тот проснулся и резко встал на ноги, пошатнувшись, и тут же спросил:
– Кого надо?
– Мы от Виверны.
Охранник молча пропустил их и снова удобно устроился на своем стуле. Напарники поднялись по крутой железной лестнице, очень похожей на пожарную, потом, громыхая подошвами, миновали железный переход, нависший над узким двором, и попали в соседнее здание через выбитое и преобразованное в дверь окно.
Дойдя по вонючему коридору до конца, они уперлись в бронированную дверь и стали стучать в нее кулаками. Через несколько минут тяжелые шаги приблизились к двери и кто-то стал наблюдать за ними сквозь огромный «глазок».
Фой, матерясь, достал пистолет и приставил к «глазку».
– Открывай, придурок! – заорал он в замочную скважину.
Дверь торопливо открыли. На пороге стоял абсолютно лысый человек среднего роста и смотрел на вошедших округлившимися глазами.
– Ты че, своих не узнаешь? – недовольно пробурчал Фой, отодвигая человека плечом и проходя по коридору, который выглядел гораздо лучше, чем предыдущий. Повернув налево, они без стука вошли в кабинет за бежевой дверью.
