Кирилл Казанцев - Утро генеральской казни
Маша раздумывала, что делать. Можно было изобразить испуг, беспомощность, а когда противник потеряет бдительность – садануть его тяжелой хрустальной вазой по голове. Но через окно не выскочишь – решетка, придется воспользоваться дверью. А кто знает, не поджидает ли ее у подъезда сообщник человека в маске?
– И все же я успела отправить, – проговорила Шарапова.
– Я же сказал – не надо врать. Если я что-то говорю, то знаю это точно. Женщины, конечно, более терпимы к боли, но и они не выдерживают. Не заставляйте меня быть грубым, – мужчина в маске говорил негромко, словно бы рассуждал об абсолютно безобидных каждодневных проблемах.
В общем-то, для старлея Митягина это так и было. Спецназовец поднялся, схватил Машу за руку, его пальцы все сильнее и сильнее сжимались.
– Гони то, что тебе не принадлежит, – прошипел он, – если жить хочешь, журналисточка.
– Пустите!.. – Было больно, и Маша даже взвизгнула. – Я сама, я все отдам, подавитесь…
Губы Митягина вновь растянулись в ухмылку. Он разжал пальцы.
– Вот это другой разговор.
Маша поставила сумочку на столик рядом с вазой для цветов. Затрещала молния.
– Черт, вечно у меня в сумке порядка нет! Ничего найти невозможно… – Обычно спокойная Маша, сохранявшая присутствие духа в самых сложных ситуациях, трясущимися руками принялась выкладывать из сумочки пудреницу, связку ключей, косметичку, карандаши и ручки. – Сколько я всякой дряни с собой ношу. Сейчас-сейчас, найду эту проклятую флеш-карту и все сделаю, как вы говорите.
Митягин поверил, что Маша перепугана до смерти и целиком находится в его власти – что он скажет, то она и сделает. А потому он не спешил, даже ствол автомата опустил к полу. А зря…
Руки Маши в какое-то мгновение перестали дрожать. Одним движением она подхватила хрустальную вазу и обрушила ее на голову спецназовца. Граненый хрусталь разлетелся прозрачными кубиками. Из-под маски на глаз вытек кровавый ручеек. Митягин качнулся. Маша не дала ему опомниться, ударила ногой в пах, опрокинула на старлея стеллаж с посудой и, не дожидаясь ответной реакции, бросилась в прихожую, но дальше не сумела сделать и шага.
«Брат-близнец» корчившегося на полу старлея преградил ей дорогу. Глаза капитана Максимова, поблескивающие в прорезях черной маски, излучали даже некоторое восхищение отважной женщиной. Но тем не менее он не церемонился с Машей: заломил ей руки, подтащил к дивану и, бросив лицом вниз, прижал коленом к матрасу.
– Рыпнешься, сучка, – голову отрежу, – предупредил он, и это не прозвучало как пустая угроза.
– Поняла, с этого момента веду себя спокойно.
– Да уж вижу. Ты не дура – понятливая. Где флеш-карта? Где предсмертная записка?
– Самое смешное, что они в самом деле в сумочке лежат. Можете убрать колено, больше убегать я не собираюсь, – произнесла Маша, приподняв голову, и снова уткнулась лицом в матрас дивана.
– А ты чего на полу разлегся? – Максимов с ухмылкой глянул на Митягина. – Поднимайся, боец. А уделала она тебя как последнего лоха. И поспокойнее, не матерись при женщине.
– Вот дрянь, – прохрипел старлей, становясь на четвереньки, тряся головой. – До сих пор искры в глазах скачут.
– Это тебе не кирпичи и пеноблоки о голову на показательных выступлениях разламывать, – хохотнул Максимов.
Митягин наконец-то встал, под подошвами противно захрустели осколки битой посуды и остекления стеллажа. Он поднял дамскую сумочку и высыпал содержимое на стол.
– Точно, есть и флеш-карта, и записка этого придурка. Сходится, – Митягин подхватил край портьеры и стер ею кровь с глаза. – Можем идти. Только что теперь с ней делать?
– Смотрю, она тебе голову все же немного отшибла, – проговорил Максимов.
Наконец-то капитан снял колено со спины Маши и усадил ее на диван.
– Руки на коленях держи ладонями кверху, – предупредил он. – Переписать файлы ты успела. Где копии держишь?
– Ничего я не переписывала. Зачем мне это? – вновь пыталась напустить на себя вид простоватой журналистки Шарапова.
– Проверь, – приказал Максимов старлею. – Где-то у нее и компьютер должен быть, – он нагнулся к уху Маши. – Лучше сама подскажи, тогда и отпустим. Вернешься в свою Москву живая, здоровая.
Маша не успела ответить. Митягин хоть и кривил губы от боли, но уже улыбался.
– А вот и ноутбук. Оказывается, он на тумбочке газеткой прикрытый стоит. Погоди, он вроде даже и включенный… Код из нее вытрясать не придется. Повезло.
– Не верю я в везение. Только дуракам фартит на ровном месте. Присмотри-ка за ней, – Максимов подошел к ноутбуку, осмотрел его со всех сторон. – Не так уж ты проста, девочка. Из тебя такая же журналистка журнала для домохозяек, как из меня – архимандрит. – Капитан уже щелкал клавишами. – Компьютер-то не просто включен. Его веб-камера пишет все, что происходит в комнате. Вот так-то, боец. Тебе до нее еще расти и расти. Вернулась с прогулочки – и за компьютер; сразу видно, наведывался ли кто-нибудь в ее отсутствие, что делал, где «жучок» установил… – Максимов открутил, просмотрел запись в компе и не удержался от похвалы: – А все-таки классно она тебе врезала. Женская туфелька – страшное оружие. Рифленый каблук у берцев ни в какое сравнение с ней не пойдет.
Маша пока молчала. А что тут скажешь? Вычислили ее по полной программе. А ведь думала, что включенный на запись компьютер – это мера предосторожности, но «спалилась» именно на нем.
Максимов одну за другой раскрывал папки в памяти ноутбука. Информации было немного. Звуковые файлы-интервью с женами военнослужащих, с офицерами. Но несколько папок капитан не сумел открыть, для этого требовались коды – именно в них хранились записанные Лариным разговоры генералов Васькова и Рубинова.
– Ой, девочка, девочка, ты и вляпалась, – покачал головой Максимов. – Ну, какая ты, на хрен, журналистка, если у тебя в компьютере ни одной статьи нет? Лучше сразу колись, кто тебя и зачем прислал в Первомайский, а? Ты же не на ментуру-прокуратуру и не на спецслужбу работаешь. По глазам вижу. – Капитан схватил Машу за волосы и заставил смотреть себе в глаза. – Лучше мне не ври, я людей насквозь вижу. Шантажистка?
Маша выдержала взгляд. Иногда ей удавалось изобразить на лице полную невинность. Максимов разжал пальцы.
– Ошибаешься, журналистка я. Просто профессия такая, что иногда за себя постоять приходится. С разными типами жизнь сводит – вот как сегодня, например. Можешь проверить, – Маша независимо скрестила на груди руки и закинула ногу за ногу, указала взглядом на номер женского журнала «ЖЖ», который лежал рядом с ноутбуком.
Максимов призадумался, взял глянцевый журнал, с гламурным чтивом он раньше явно не сталкивался. Полистал, тупо уставился на страничку с рекламой духов. От приклеенного к бумаге кусочка матерчатой салфетки исходил пряный аромат парфюмерии.
– Еще две странички пролистай, там и найдешь.
Максимов зашуршал журналом, уперся взглядом в портрет Маши, размещенный рядом с заголовком: «Что такое фрустрация и как с ней бороться?» Затем с фотографии перевел взгляд на «оригинал».
– Совпадает. Неужто и впрямь журналистка?
– Какие уж тут сомнения, – пожала плечами Маша.
– А что такое фрустрация? – поинтересовался Максимов.
– Это когда вокруг все так хреново, что даже жить не хочется. А бороться с этим явлением лучше всего… – Шарапова говорила, а сама лихорадочно прикидывала, что ей сейчас предпринять.
Можно было попытаться разбить оконное стекло и закричать: «Пожар!» Обычно в таких случаях соседи равнодушными не остаются. А если просто заверещать как резаная, то быстро заткнут глотку. К тому же время рабочее, в доме одни домохозяйки да дети, от них помощи не дождешься. Ситуацию усложняло то, что решетка была установлена на окне со стороны квартиры, а не улицы – кинешь, и в стекло не попадешь.
– Ты мне зубы не заговаривай. – Максимов заглянул на последнюю страницу. – Сейчас мы все и проверим. Телефончик-то редакции тут имеется… – Достав мобильник, он набрал номер и спокойно поинтересовался у абонента по ту сторону сотовой линии. – Женский журнал?.. не подскажете, как мне отыскать Марию Шарапову?.. Но такая у вас работает?.. а, в командировке, значит… где, не подскажете?.. в Карелии… ну, что ж, перезвоню попозже, как вернется, дело несрочное… спасибо…
Капитан отключил трубку. Старлей смотрел на него.
– Получается, все-таки журналистка.
Маша почувствовала себя более уверенно. Пока все было еще не так плохо. Своих лиц двое мерзавцев не показывали – значит, собирались оставить ее в живых. Чрезвычайная осторожность и педантичность Дугина сыграли ей на руку. Естественно, номер «ЖЖ» был фальшивым, отпечатанным в единственном экземпляре. Ради портрета Маши над статьей о фрустрации все и затевалось, а телефонный номер, приведенный в конце, являлся номером одного из людей Дугина, который знал, что отвечать на подобные звонки.
