Кирилл Казанцев - Утро генеральской казни
– Обязательно.
Ларин и Маша разбежались в разные стороны.
* * *Старлей Митягин осторожно зашел в палатку и тут же встретился со строгим взглядом капитана Максимова.
– Ты бы хоть ноги вытер, все в засохшей грязи. Твоя баба, к которой бегал, что – за болотом живет?
Митягин чуть прищурился.
– За болотом, – проговорил он и тут же почувствовал, что за спиной у него стоит круглолицый прапорщик.
– Вид-то у тебя, старлей, затраханный. Выходит, не ты ее, а она тебя дрючила? – услышал он вопрос.
– Выходит, – как-то отстраненно проговорил старлей.
– А ты всегда по бабам с автоматом бегаешь? Патроны хоть все на месте? – спросил Максимов.
– Так через полигон идти пришлось. А там этот мститель в маске. Без ствола стремно.
– Выворачивай карманы, – приказал капитан.
– Парни, вы чего? – подобрался Митягин. – Не с той ноги сегодня встали?
– Выворачивай. А то мы сами вывернем. Только ты у него автомат, прапор, сперва возьми.
Митягин неохотно расстался с оружием, затем неторопливо стал выкладывать на столик содержимое карманов: связку ключей, мобильник, зажигалку, перочинный нож, носовой платок, пригоршню мелочи и помятых купюр, пару пачек презервативов.
– Значит, не пригодились? – криво ухмыльнулся Максимов. – Как с двумя пачками ушел, так с двумя и вернулся.
– Не пригодились.
– Значит, не было никакой бабы, которая за болотом живет, – мстительно припомнил капитан.
– Да что вы прицепились? В чем дело? – развел руками Митягин. – Вот и все, что у меня с собой есть.
– Ты уверен? Или выбросить успел?
– Что выбросить?
Максимов подошел к старлею и вытащил у него из-за пазухи маску типа «ночь».
– Только не заливай мне, что вы так со своей бабой развлекаетесь по типу садо-мазо, эротическое маски-шоу в деревенской избе устраиваете.
Митягин напустил на себя независимый вид и сел на раскладной брезентовый табурет.
– Ну, не ходил я ни к какой бабе… Доволен? Преступление это? А пожрать надо. Ну, не ходил. И что из этого? Со вчерашнего вечера ни хрена не ел, – решил закрыть он тему со своими сексуальными похождениями.
– Значит, это ты сержанта и двух рядовых прикончил? – сузив глаза, спросил Максимов.
Митягин вздрогнул и ничего не ответил. По взгляду капитан понял, что угадал, и резко ударил старлея в челюсть. Тот не был готов к удару, а потому перевернулся вместе с раскладным табуретом. Максимов склонился над ним и грозно произнес:
– А теперь я хочу услышать только правду.
– Ну, нельзя же так, товарищ капитан, – Митягин держался за челюсть и, сидя на заднице, ерзая, отползал к пологу палатки.
– На хрена тебе это делать понадобилось? – оскалился капитан. – Правду. Слышишь?
– Ну, да. Я это сделал. Взял грех на душу.
– Зачем? – искренне удивился Максимов. – Ты же не садист, а профессионал. Смысл-то тебе какой в этом?
– Халтурку одну я перехватил. От военкомов заказ денежный получил. Они же на чем бешеные бабки косят? Родители своих чад от армии откупают, боятся, чтоб чего с сынишками не приключилось. Раньше и впрямь дедовщина процветала, землячество. Месяца не проходило, чтобы кто-нибудь из молодых не повесился или сержантов своих в карауле не пострелял. А теперь почти спокойно стало. Денег военкомам меньше капает. Вот и заказали мне военкомы через одного приятеля организовать случай кровавой дедовщины, чтобы о нем потом в газетах писали и по телевизору показывали. Ну, и сделал я, что просили, – очередную страшилку для родителей, у кого сыновья призывного возраста. Парней специально выбрал детдомовских. Так что, товарищ капитан, никакого садизма. Рафинированный прагматизм. А то, что с вами денежным заказом не поделился, тут вину свою признаю. Рассчитаются со мной военкомы сполна, тогда и с вами поделюсь. Инцидент исчерпан? – Митягин потянулся за маской типа «ночь».
– Ты совсем, старлей, идиот или просто с дуба головой вниз рухнул? – зло произнес Максимов.
– Не понял, товарищ капитан. Все же чисто сделал, не подкопаешься. Типичный случай дедовщины. Вот только генерал Васьков чего-то замутил.
– Не получишь ты, старлей, своего гонорара от военкомов, потому что ЧП в части в теперешней ситуации Рубинову ну никак не нужно. Это он приказал Васькову все замять. А за то, что ты всех нас подставил, операцию, в которой мы сейчас задействованы, отработаешь бесплатно.
– Несправедливо это, товарищ капитан, – произнес Митягин. – И замять это дело у Васькова не получится.
– Думаешь, если ты не дал тела солдатские в болоте утопить, так все наружу и выплывет? – усмехнулся Максимов. – Мы по приказу Рубинова сегодня на рассвете мертвецов с вертолета в самую гиблую трясину сбросили.
– Все равно замять не получится, – ухмыльнулся старлей. – Я слайд-клип сделал на мобильник, прямо комикс доходчивый. И рядовой в петле, и сержант застреленный. Мне этот пацаненок даже предсмертную записку написал о том, как его старослужащие избивают, жить сильно хотел. Я все вещдоки журналистке московской отдал, прикинулся местным мстителем в черной маске, за которым мы гоняемся. Поверила. Ей-то что? Полный профит. Напечатает разоблачительный материал про зверства в армии, прославится и денег заработает. И военкомы довольны будут. Страшилка о дедовщине первый сорт вышла. Так что получу я, капитан, свой гонорар и по справедливости с вами поделюсь.
У Максимова даже дыхание сперло от подобного признания.
– И давно ты ей свой комикс отдал с предсмертной запиской?
– Может, час тому назад, может, чуть больше. А что, неправильно сделал?
– Ты знаешь, какие бабки Рубинов с Васьковым сейчас прокрутить собрались?
Митягин напрягся.
– Так вы же меня не предупреждали, что это так серьезно. Думал, просто чудака, который генералов затрахал, ликвидировать надо.
Максимов нервно теребил пальцами воздух, а затем отрывисто принялся говорить:
– Значит, так, старлей. Ты всю малину обгадил, тебе и исправлять. Хоть в лепешку разбейся, но страшилка не должна появиться ни в печати, ни на телевидении. Ты журналистке московской вещдоки отдал? Возвращай теперь как хочешь.
– Припугнуть или того? – прищурился Митягин, проведя ребром ладони по шее.
– Тяжело с тобой, старлей. Уж больно ты непредсказуем… Вместе придется ехать.
* * *В любом солидном учреждении, располагающем общежитием, а уж тем более в воинской части, найдется квартирка, зарезервированная для гостей, которая используется как гостиница. Именно такую квартирку в офицерском доме и занимала Маша. Обычная однушка с неплохим ремонтом, телевизором, новой сантехникой и кухней.
Сотрудница женского журнала «ЖЖ» – птица невысокого полета. Это не немецкий менеджер, которому предоставили чуть ли не целое имение генеральского уровня.
Маша прошла мимо памятника саперам, к которому уже успела привыкнуть, кивнула Эльвире. Жена прапорщика в домашнем халате сидела за столиком для игры в домино и картинно курила длинную тонкую сигарету. Она надменно и в то же время с нескрываемой завистью смерила взглядом столичную журналистку.
– Уезжаю я сегодня, – поспешила успокоить ее Шарапова.
– Конечно, в нашем захолустье вам делать нечего, – отозвалась жена прапорщика.
Маша покосилась на стоянку. Среди личных машин офицерского состава виднелся необычного вида командирский «уазик»: тент и дуги сняты, а сзади на платформу установлен крупнокалиберный пулемет.
«Однако, как в кино», – подумала Маша.
О странной с виду машине она почти успела забыть. В мыслях Маша уже была в Москве, прикидывала, как ей лучше будет связаться с Дугиным, как и где разместить добытый на генералов компромат.
Ключ негромко хрустнул в замке. Шарапова открыла дверь и шагнула внутрь. В квартире стоял полумрак. Окна закрыты, шторы плотно задернуты. Женщина по привычке бросила взгляд в зеркало, чтобы убедиться – хорошо ли выглядит. Сняла сумку с плеча, вошла в комнату и удивленно распахнула глаза.
Под самым окном в кресле сидел мужчина в воинском камуфляже и черной маске. На коленях у него покоился автомат.
– Снова вы? Это уже слишком. Откуда у вас ключ? – Маша уже почувствовала – этот визит не к добру.
– Неувязка вышла, – проговорил мужчина в маске. – Верните все, что я вам дал. И забудьте о нашем разговоре. – Для пущей убедительности мужчина поправил автомат на коленях и требовательно протянул руку.
– А я уже электронной почтой ваши фото и видеофайлы в редакцию отправила. Поздно, – соврала Маша. Она понимала, что каким-то образом оказалась втянутой в крупную аферу – в страшное преступление, и единственный способ уцелеть, это убедить незнакомца, что информация пошла «гулять», и он уже не в состоянии повлиять на ситуацию.
– А вот врать не надо… – Губы в прорезе маски шевельнулись в бездушной улыбке, из-под трикотажа выбилась жесткая щеточка аккуратно подстриженной бороды.
