Сергей Зверев - Подводный патруль
С борта китобойца Швайнштайнгер еще раз связался со штаб-квартирой в Лэнгли, получил подтверждение на проведение операции по захвату неизвестной секретной субмарины, заручился поддержкой флотских руководителей, принял на себя командование и пустился вдогонку за «Адмиралом Макаровым». Ричардсона он специально не стал привлекать. Хотел было утереть нос старой подводной крысе и показать, кто здесь истинный хозяин, но потом справедливо рассудил, что в случае успеха придется делиться кушем. Да и толку от такого компаньона было мало, поэтому он не стал приказывать Ричардсону начать преследование.
Швайнштайнгер удобно расположился в капитанском кресле китобойца, ощущая себя по меньшей мере Александром Македонским, перед ногами которого уже почти пал весь мир. Чуть позади, ощерясь орудиями, в полной боевой готовности шел корвет, работала космическая разведка.
Однако время все шло, а русских по-прежнему не было видно ни на радарах приборов, ни визуально.
– Я понимаю, что они ожидали погони, – задумчиво пробормотал церэушник, искоса поглядывая на капитана китобойца, – но ведь скрыться-то им некуда. Открытое море. Да и скорость при буксировке у них, ну, от силы – узлов пять-шесть, не больше. Должны были бы уже и показаться.
Моряк помалкивал. То ли сам не знал, что и предположить, то ли обижался за незаконно экспроприированное капитанское место.
– Вот что, – уже более уверенно произнес Швайнштайнгер, – свяжитесь с корветом. Пусть поднимают вертолеты и сообщают мне обо всем подозрительном или необычном. Пилотам искать лодку и людей – экипаж батискафа, – уточнил церэушник, который ни на минуту не забывал, что на глубоководном аппарате проб грунта не обнаружено. Значит, люди забрали их с собой. Получить образцы – это одна из составляющих частей договоренности между ним, Николасом Швайнштайнгером, и представителем «Шелл», Александером Говардом. И потом, нет сомнений в том, что русская подводная лодка была послана для спасения членов экспедиции, а не для того, чтобы рисковать из-за пустой металлической посудины. Если Швайнштайнгер первым обнаружит пропавшую команду, то сразу отыщется и субмарина, и батискаф.
А пока оба американских корабля двигались к леднику, который несколько дней назад обработали химикатами по его же, Швайнштайнгера, приказу. Это было единственное реальное место, где могла укрыться подлодка.
Но время неумолимо бежало, а ни воздушная, ни космическая, ни морская разведка не давали никаких результатов. Наконец с ним связался пилот одного из вертолетов:
– Наблюдаю в районе кромки ледяного поля хвост сигнальной ракеты. Жду указаний.
– Какие тебе еще указания? – взорвался церэушник, облегченно вздохнув. – Немедленно обследуй! До миллиметра прочеши местность. Если надо – садись на лед, но доставь мне того, кто стрелял. Живым или мертвым! Понятно?
– Есть найти стрелявших, – отозвалась рация бесцветным голосом пилота, и Швайнштайнгер наконец позволил себе налить стаканчик виски. Следовало снять многочасовое напряжение и подумать над следующими своими шагами.
Глава 34
– Ух ты, какой кабан здоровый. – Владимир Феоктистович пыхтел, пытаясь придавить своего техника к ледяному полу и обездвижить его хотя бы на несколько мгновений. Частично это ему удалось, и академик сдавленно прошипел: – Колите, Людочка, колите!
Плужникова моментально оказалась возле борющихся мужчин и всадила Георгию иглу в бедро прямо сквозь толстую брючину. Техник еще барахтался и сопротивлялся, но с каждой секундой его попытки освободиться становились все слабее и слабее. Наконец, он прекратил борьбу и затих.
– Фу ты, – Владимир Феоктистович скатился с поверженного противника и, тяжело дыша, лег на спину, – думал, мне уж не справиться… Хотелось бы глянуть этому негодяю в глаза, да вот жаль, они, бесстыжие, у него закрыты.
…И вроде бы все складывалось хорошо: везло не слишком чтобы, но и не без того. Пищу добыли, ворвань для огня. Не костер, конечно, не согреешься, но ведь не зима, не минус сорок! Жить можно.
И Георгий вроде стал приходить в норму. Подкрепился приличным куском подкопченного мяса, покурил, повеселел и даже стал подтрунивать над собой, вспоминая, как пытался сломать бортовой компьютер батискафа, анекдоты травил. А вот, поди ж ты…
После еды техник с полчаса повалялся на брезенте, пытаясь уснуть то на корточках, то свернувшись калачиком, но сон не шел к нему.
Не спали и академик с врачом. Людмила смотрела на тусклое пламя, думая о чем-то своем, а Владимир Феоктистович наговаривал на диктофон впечатления от событий последних полутора суток (именно это излучение и поймали радары субмарины «Адмирал Макаров). Благо, времени для осмысления и анализа было предостаточно. Георгий, помаявшись, направился к выходу. На вопросительный взгляд академика Жора бодро ответил:
– Спина уже от холода заиндевела. А на корточках сидеть – ноги быстро затекают. Пойду, побегаю немного вокруг домика, сделаю зарядочку. – Словно прилежный ученик, техник сложил перед грудью руки и несколько раз с силой развел их в стороны, имитируя физкультурные упражнения. – Хоть согреюсь, – добавил он и, получив молчаливое согласие руководителя экспедиции, вышел.
Причин не отпускать техника на свежий воздух у Владимира Феоктистовича, в общем-то, не было. Что мог сделать Георгий на небольшой льдине, дрейфующей посреди моря? Не сбежать же, в самом деле. Однако академик не учел двух факторов. Первый – неожиданная смена обстоятельств. Если бы академик Коноваленко не бубнил себе под нос, наговаривая на диктофон отчет, а Людмила не ушла в себя, созерцая пламя, они вовремя услышали бы стрекот далекого вертолета и вернули бы Георгия в палатку. Но этого не произошло. И техник, который находился на улице, учуял нежданную удачу раньше. И второй фактор – ракетница, которую Жора случайно нашел, выйдя как-то до ветру из домика.
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть и понять, что отношение остальных членов команды к технику очень сильно изменилось. Жора дураком не был. К тому же он прекрасно помнил, как один раз ему уже не дали позвать на помощь. Поэтому, едва заслышав далекий шум винтов, он достал припрятанную ракетницу и пальнул вверх.
Для Владимира Феоктистовича выстрел прозвучал буквально как гром с ясного неба.
– Люда, быстро за мной! – коротко приказал академик и выскочил на свежий воздух. Следом за ним жилище покинула и девушка.
Находись Жора далеко или вздумай вдруг оказывать сопротивление, вряд ли пожилому человеку и женщине удалось бы так легко совладать с крепким мужчиной. Но, на свою беду, Георгий стоял недалеко от палатки и был так увлечен разглядыванием далекого вертолета, что почти безропотно, словно овца на бойню, поплелся за академиком и Людмилой, которые активными подталкиваниями старались укрыть техника за ледяными стенами.
Когда все трое оказались внутри их временного жилища, Владимир Феоктистович приказал доктору:
– Люда, гасите огонь. Слишком дымно. Ну, Жора, – Коноваленко недобро глянул на техника, – молись Богу, чтобы это был наш экипаж. Тогда станешь героем. А если американцы… – Академик провел рукой по горлу. – Конец тебе. Не ожидал я от тебя такой прыти…
Вот тут Георгий понял, что особого восторга по поводу его добрых и бескорыстных намерений спасти команду остальные члены экспедиции не испытывают. Наоборот. И если экипаж вертолета будет не российский, то куковать им еще на льдине придется очень и очень долго. Может быть – вечно. Времени на раздумья у Жоры не было. Трудно, конечно, с борта вертолета не заметить пущенную сигнальную ракету, а вот отыскать людей сложнее. Рядом с их льдиной дрейфует еще с добрый десяток подобных. Винтокрылая машина находилась довольно далеко, так что установить точно, откуда именно был сделан выстрел, экипажу будет весьма трудно. Они, конечно, подлетят сюда, покружат, поищут людей, но садиться на каждую, чтобы досконально обследовать, не станут. И долго, и технически сложно: не везде можно совершить посадку. Поэтому если сверху никого так и не увидят, то, скорее всего, улетят. Доложат, конечно, что там-то и там зафиксирован выстрел из ракетницы, и вернутся на свой аэродром. Пока в этот район дойдет какое-нибудь судно, если его, конечно, кто-то захочет посылать, их льдина может отдрейфовать черт знает куда. А там опять ищи ветра в поле…
Эти мысли пронеслись в голове Георгия за считаные секунды, и прозревший техник рванул к выходу. И выскочил бы, если бы на его пути случайно не оказался Владимир Феоктистович. Мужчины столкнулись, оба упали на пол, и завязалась ожесточенная борьба. Академику не надо было объяснять, зачем его подчиненный хотел выскочить из палатки.
– Укол! – коротко бросил он оцепеневшей на миг Людмиле и мертвой хваткой вцепился в толстый свитер техника-подводника. Какую именно инъекцию следовало сделать, врач сообразила сразу, и борьба успешно закончилась полной победой врача и академика.
