Евгений Сухов - Уловка медвежатника
– Ерунда! – отмахнулся Краюшкин. – Видно, без этого нельзя было обойтись.
Виноградов глубоко вздохнул:
– Триста тысяч, конечно же, деньги. Но успех мог быть более впечатляющим.
Выдвинув ящик стола, он извлек связку из трех ключей и шагнул к сейфу, стоящему в самом углу. Безошибочно отыскав нужный ключ, он вставил его в замочную скважину и повернул. Покой кабинета нарушила негромкая мелодия «Боже, царя храни», и дверца сейфа слегка приоткрылась.
Аккуратно собрав пачки процентных бумаг, лежавшие на столе, Григорий Леонидович разместил их на полках сейфа. Действовал методично, где-то даже привычно, чем-то неуловимо напоминая банковского служащего. Трижды повернул ключ, затем захлопнул дверцу, и вновь прозвучала музыка. Правда, в этот раз не столь бравурно.
– У меня такое впечатление, что Анна Герасимова знала о том, что за квартирой ведется наблюдение. Если нет… Как тогда объяснить, что она исчезла буквально перед нашим приходом? Виктор Алексеевич, вспомните ваши приключения в гостинице, – взгляд Виноградова почерствел, – может, вы как-то случайно проговорились одной из барышень о готовящейся операции?
– Григорий Леонидович, помилуйте! – взмолился Краюшкин. – Да я бы под пыткой подобного не произнес, не то что по пьяному делу!
Со лба Григория Леонидовича исчезла упрямая складка, губы разомкнулись, показав ровный ряд зубов. Желтоватых, но зато своих.
– Ладно, это я так спросил, к слову. Как же она все-таки узнала?
– Григорий Леонидович, постойте, кажется, я знаю, в чем дело, – взволнованно произнес Краюшкин. – Когда я проживал в гостинице, ко мне приходил человек из тайной полиции…
– И?… – удивленно протянул Виноградов.
– Он говорил о том, что пришел ко мне по вашему поручению, так как они действуют заодно с Московской сыскной полицией.
– О чем вы? – недоуменно поднял брови Григорий Леонидович. – Я никого к вам не посылал.
Установившаяся тишина была невыносимой. Казалось, что Виноградов и не думал ее нарушать. До него начинал доходить смысл сказанного: сначала побагровел его лоб, затем краснота понемногу стала опускаться вниз, все более заливая лицо, пока, наконец, не добралась до подбородка.
– Как он выглядел?
– Неприметный, как и всякий тайный агент. Невысокого росточка, с тонкими усиками. Шатен. Не без манер. Да у меня и в мыслях не было заподозрить его в чем-то противозаконном! – искренне выдохнул Виктор Краюшкин.
– Однако… О чем вы тогда с ним говорили?
– Он сослался на вас и сказал, что поимка преступников должна идти строго по плану. Что не должно быть никакой отсебятины. Иначе можно сорвать все дело.
– И что же вы ему сказали?
– Я ему обещал, что все будет идти так, как оговаривалось с вами ранее. Он и ушел, – пожал плечами Краюшкин. – Даже улыбнулся на прощание… Теперь я понимаю смысл его улыбки.
– Эх, голубчик мой, – тяжело вздохнул Григорий Леонидович, – ну как же вы так обмишурились? Неужели не могли отличить тайного агента от простого мошенника?
– Уверяю вас, Григорий Леонидович, он говорил и действовал, как тайный агент. Уверенно прошел в нумер… Без приглашения расположился в креслах…
– Голубчик мой, если бы мы принимали за тайных агентов всех тех, кто без приглашения расположился в креслах, знаете, что бы тогда было? – вздохнул Виноградов. – Молчите… То-то и оно! Вас просто обвели вокруг пальца. Я же вам говорил, что за вами станут наблюдать, будут анализировать ваше поведение. Одну группу преступников вам удалось обмануть, однако другие оказались куда проворнее! Ладно, чего уж об этом. Теперь нам важно выяснить, что это за преступники и как они выглядят. То, что это крупные рыбы, ясно вне всякого сомнения, а если так, то, следовательно, они уже были в поле зрения полиции. А вследствие этого у нас имеется возможность узнать их по фотографиям. Итак, давайте начнем!
Виноградов подошел к огромному дубовому шкафу, занимавшему едва ли не всю стену, и, открыв дверцу, вытащил из него альбом внушительных размеров.
– Трудно представить, что каких-то десять лет назад мы обходились без фотографий. А сейчас все они здесь. – Широкая ладонь Виноградова с толстыми короткими пальцами легла на альбом. – Не думаю, что это может быть какой-нибудь убийца. Среди карманников его тоже искать не станем. Громила?
– Тоже нет, – охотно подхватил Краюшкин. – Те действуют без деликатности.
– Совершенно верно. – Григорий Леонидович открыл первый альбом. – Мне кажется, что это какой-то мошенник высшей пробы, умеющий просчитать каждый свой шаг, как это делает гроссмейстер в трудной шахматной партии. Вы что на это скажете?
– Полностью с вами согласен, – ответил Виктор Краюшкин.
У Григория Леонидовича хранилась в шкафу целая портретная галерея, которая сумела бы дать изрядную пищу художникам и физиогномистам. Всех преступников Виноградов сортировал по родам преступлений, неустанно наполняя альбомы все новыми лицами.
За последние десять лет Григорий Леонидович являлся на каждое значимое место преступления. Городовые, зная о заведенном порядке, оцепляли то место, изгоняя любопытных за ограждение, а если преступление случалось в помещении, то его запирали, выставив караул.
Первым в комнату проходил Григорий Леонидович в сопровождении фотографа. И, не нарушая порядка вещей, велел фотографировать помещение сначала крупным планом, где произошло чрезвычайное, а потом отдельные предметы, орудия злодеяния и жертв.
Скоро кропотливая работа стала давать определенные результаты: уже через год альбом превратился едва ли не в полную антологию преступного мира Москвы, что позволило сократить раскрываемость злодеяний.
Фотолаборатория была едва ли не любимым детищем Григория Леонидовича, а потому для ее оснащения средств не жалел: покупал усовершенствованные камеры, а также всевозможные мелочи, позволяющие с предельной точностью воспроизвести картину трагедии.
К удивлению Виктора Краюшкина, альбом оказался необыкновенно внушительным.
– Здесь у меня собраны мошенники, – произнес Григорий Леонидович, – так что, прошу, пожалуйста, посмотрите повнимательнее.
Достаточно было заглянуть в альбом, чтобы понять – Григорий Леонидович большой педант. Снимки содержались в идеальном порядке, фотографии подписывались, а портреты преступников были подклеены на отдельные листки, где указывались их привычки и особые приметы.
– Пока ничего не вижу, – честно признал Краюшкин.
– Может быть, вы найдете хозяйку квартиры Анну Герасимову?.. Хотя я не думаю, что ее зовут именно так. И все-таки попытайтесь…
Не встретив знакомых лиц, Виктор Краюшкин перевернул еще одну страницу, на которой были запечатлены несколько женщин в приличных костюмах, весьма изящной наружности. Краюшкин не без удивления прочитал, что каждая из них входила в группу хипесниц.
На следующих страницах были наклеены фотографии, где было запечатлено еще несколько женщин, столь же обворожительных, – все они были трамвайными воровками. Одна из них, судя по записям в альбоме, была выпускницей дворянских курсов, имела кличку Фея, которая невероятным образом подходила к ее белокурым кудрям и обворожительной внешности. Встретишь такую – так еще и влюбишься!
Вряд ли возникнет мысль, что на счету у этой юной дамы весьма хитроумные мошенничества. Здесь же было написано, что барышня обладает невероятным даром убеждения, граничащим разве что с гипнозом. Если это не так, то как же можно объяснить, что граждане под ее чарами добровольно расставались с имуществом?
– Фотография – вещь довольно конкретная, – назидательно заметил Виноградов, – так что если даже фигуранты состарятся и лишатся всех своих зубов, то их все равно можно будет опознать и через полстолетия.
Виктор Краюшкин просматривал одну фотографию за другой.
Со снимков на него смотрели совершенно разные лица, в подавляющем большинстве кроткие и располагающие. Глядя на них, с трудом верилось, что за каждым лицом тянется череда хитроумных злодеяний. Некоторые из фигурантов, стараясь обмануть фотографа, пытались строить ему рожицы, нелепо скалились, но даже из-за этих масок просматривалась хищная натура их обладателей.
Григорий Леонидович сидел в сторонке и, попыхивая толстой сигарой, наблюдал за выражением лица Краюшкина. Иной раз на его губах мелькало нечто похожее на усмешку, ему определенно нравился его помощник. Так что со временем будет кому передоверить все свои дела. Останется только договориться с начальником сыскной полиции Санкт-Петербурга, чтобы тот не препятствовал переводу Краюшкина на службу в Москве.
Лицо помощника менялось от удивленного до откровенно брезгливого, и Виноградов с уверенностью мог сказать, какую именно фотографию Виктор Алексеевич рассматривает в данный момент.
В этот раз на его лице обнаружились какие-то новые оттенки: брови удивленно приподнялись и собрали на лбу несколько морщин, рот малость приоткрылся, как если бы в нем застыл возглас удивления.
