…И я посмотрел на небо (СИ) - Квинт Валерий

Мда. Пи не обращается ко мне, если не собирается нарушить какие-нибудь правила. Но он никогда не просил сверх меры, так что я взглядом дал ему понять, что он может озвучить свою просьбу.

— Ты не мог бы отправить одного из этих роботов ко мне? Я возьму его нейропроцессор и проверю концепцию уже в ближайшие дни! — его глаза сияли, словно дополняя звёздное небо.

Робот-повар принёс нам наши блюда и поставил на стол. Я вновь посмотрел на выплывший из-за горизонта Лунный Хвост и неохотно ответил:

— Конечно, друг. Всё ради человечества.

***

Больше мы ничего важного не обсуждали, перешли на более нейтральные темы, подходящие для трапезы. Вакус и вовсе был немногословен: в основном, он молча за нами наблюдал. Странный человек. Когда мы поднимались из-за стола, я случайно столкнулся с ним и… буквально отлетел обратно на свой стул. Ощутилось столкновение именно так.

— Извини пожалуйста! — мне показалось, что он говорил со слишком весёлой интонацией, но протянул мне руку и помог встать.

А вставал я очень неуверенно. Было ощущение, будто внутри всё перемешалось, в ушах немного звенело:

— Ничего страшного. Сам-то в порядке? — слукавил я.

— Ну так… — спросил Пи на выходе. — Всё в силе?

Я сделал глубокий вдох и ответил:

— Да. Я прикажу Фауту завезти робота к тебе в институт.

— Отлично! — но вдруг он замотал головой. — Нет, погоди. Мне не нужна вся эта туша. Я только голову заберу! — с этими словами он рванул к лежащему на земле искалеченному роботу.

— У роботов отсоединяется голова? — поинтересовался Вакус.

— Конечно, — ответил Пи, нащупывая на шее робота скрытый крепёж, — у них вообще все отсоединяется. Это же удобно!

Вакус наблюдал с каким-то детским интересом, собственно, как и на протяжении всего вечера. Раздалось лёгкое шипение, и голова сломанного робота откатилась от тела. Тогда на Пи уставился ещё и Фаут.

Он закончил разбираться с бумагами и как раз задвинул дверь перед озлобленным лицом мародёра.

— Фаут. — обратился я, — отвези эту штуку к Пи в лабораторию. Ему для исследования надо.

— Не вопрос, — ответил Фаут. За его спиной с тихим гулом начал взлетать служебный полётный транспорт, и он указал на него большим пальцем. — Иж, какие разговорчивые попались. Трещать не прекращали.

— А какие злые… — согласился Вакус, наблюдая за улетающим транспортом.

— Ну что, пошли… по домам? — спросил его Пи.

Он попрощался, и вместе с Вакусом отправился домой. Я опустошённо смотрел им вслед.

— Фаут. — поинтересовался я.

— А?

— А ты документы этого Вакуса проверял?

— Личного планшета у него не было, но лицо есть в базах. Кстати говоря, я хотел тебе сказать… он живёт вместе с Пи.

Я наблюдал, как эти двое уходят всё дальше, прямо под множество сияющих лунных осколков, плывущих по звёздному небу:

— Ох, нехорошее у меня предчувствие.

Глава II: За набором цифр

"Под напором неудач мы растеряли свою самоуверенность и растеклись по вселенной, уняли свою жажду познания. Но не все…

Некоторые продолжали вглядываться в струны мироздания подле себя. Они пытались их порвать, изменить, заставить колебаться в угоду себе, но не сумели. Разочаровавшись в своих попытках, они бросили свой взгляд к звёздам.

Так началась наша борьба."

Ситуация накалялась быстро. Я поинтересовался бумагами на Вакуса и выяснил, что ранее он нигде не проживал. По документам выходило, что он жил вместе с Пи с самого рождения. Но я-то знаю, что это не так. Может это какая-то ошибка, а может, намеренное вмешательство. Я тут же задался вопросом, зачем на самом деле Пи попросил нейропроцессор.

***

Я ехал в институт на общественном транспорте — монорельсе. Своим безрассудством Пи способен навредить и себе, и мне. Так что разбираться с этим пришлось вне рамок моей должности. Я ехал сам: без рабочего планшета, без охранника. Просто частная поездка.

Голова гудела — весь день думал о своём друге, работал кое-как. Долго потом придётся бардак за собой разгребать. Но в монорельсе я как-то расслабился. Солнце уже зашло, и я начинал дремать под монотонный гул транспорта. В это время с экрана на стене говорила девушка:

"… А что вы испытывали там, на передовой?" — она брала интервью у космонавта. Съёмки, кажется, вели на космодроме.

Космонавт постепенно начал объяснять свои мысли:

"Знаете, передать эти ощущения очень сложно. Когда позади находится человечество, а впереди, пускай и на приборах, я вижу неизбежную угрозу, когда я понимаю, что моё будущее, и будущее наших потомков зависит только от меня, я чувствую… чувствую, что не способен отступить. Пожалуй… уверенность." — подвёл космонавт. — "Я всё это время чувствовал неистовую уверенность!"

"Я слышала, что это была ваша первая миссия за пределами Земли." — продолжила репортёр. — "На фоне пережитых впечатлений, приводят ли вас в восторг перспективы на будущее, или допсредства, которые для вас выделят?"

"Вы знаете, нет. И дело даже не в моих впечатлениях!" — воодушевлённо возразил космонавт. — "Сейчас ни один человек на Земле не живёт бедно, и я тоже никогда не нуждался в большем. Всё, чего я хотел — защитить наши жизни, позволить человечеству жить дальше, в мире и достатке." — закончил он.

"Это были все вопросы от нашей редакции! Спасибо, что уделили нам время." — сказала девушка, после чего повернулась к камере. — " Это был образцовый герой нашего времени, дорогие зрители! Этот человек совершал подвиг, длинною в месяц, рисковал своей жизнью на орбите нашей планеты, и с великим усердием выполнял свой долг! Восславим наш труд!"

— Впечатляет, правда? — услышал я сквозь сон хрипловатый голос. — Чего достигло человечество.

Я открыл глаза и увидел напротив себя пожилую женщину. Она смотрела на телевизор, но обращалась, очевидно, ко мне. Больше в вагоне никого не было.

— Мы многого достигли — ответил я сквозь зевоту. — Но меня это не впечатляет. Всю мою жизнь человечество было таким.

— Мою тоже, я знаю. — женщина мечтательно улыбнулась. — Но мы способны бороть такую серьёзную угрозу, и превращать это в захватывающее шоу на протяжении стольких лет… — в морщинистых глазах этой женщины я увидел какой-то странный… блеск, словно отражение звёздного неба за окном, — Так может, мы способны на большее?

Меня чем-то задел её воодушевлённый взгляд, напомнил мне моего друга. Я внезапно понял, что ни разу не задавался вопросом, как же народ видит будущее человечества. Эта беседа резко затянула меня:

— А что ещё мы можем сделать? — по рабочей привычке я задал вопрос холодно.

— Простите, я просто… — женщина вздохнула, — выразила вслух свои мысли. Не хочу вас утруждать. Вижу по вашему костюму, вы человек занятой.

Она сидела, сложив руки в коленях, и мило улыбалась.

— Нет-нет, я хочу послушать. Говорите.

Женщина продолжила:

— Мне просто интересно, что мы найдём на просторах вселенной…

— Если повезёт, то просто ещё один дом, ещё ресурсы. Больше там ничего нет… — рассудил я.

— Я вам совсем о другом говорю! — перебила женщина. — Я говорю о вопросах, о возможностях. За свою жизнь я чётко поняла о наших знаниях лишь одно: их не становится больше. А если во вселенной мы найдём что-нибудь новое, что откроет нам глаза, продвинет нас вперёд?

— Это вряд ли. Если бы мы считали подобное возможным, давно бы организовали научные миссии. Но мы пришли в тупик. На большее человек претендовать не может.

— И всё же, мы ничего не узнаем о космосе, пока не побываем там. — сказала женщина.

Тут мне вспомнилась эта симуляция, которую создаёт Пи. Возможно, она могла бы выступить аргументом в этой дискуссии, но об этом говорить пока рано. Так что я просто сказал, что думаю: