Джек Хиггинс - Штормовое предупреждение
Рихтер был у штурвала, однако некоторое время ничего заметного не происходило. Тогда сестра Анджела, взглянув вверх, увидела сквозь просвет в занавесе дождя, как кливер перемещается среди звезд.
— Мы движемся, капитан! Мы движемся! — закричала она взбудоражено, как ребенок.
— Вижу — ответил Бергер. — А теперь, будьте добры сойти вниз.
Она неохотно пошла, а он вздохнул и повернулся к боцману:
— Следите за ходом, Рихтер. Баркентина в вашем распоряжении.
Рихтер повел судно к выходу из гавани. Несомая водой, как едва движущийся бледный призрак, она оставляла слабый фосфоресцирующей след.
***Пятнадцать минут спустя, когда капитан Мендоса играл в вист в своей кабинке в «Огнях Лиссабона» с молодой дамой из заведения напротив, к нему ввалился человек, посланный следить за рыбным пирсом.
— В чем дело? — мягко поинтересовался Мендоса.
— «Дойчланд», сеньор капитан — прошептал стражник. — Она ушла.
— В самом деле. — Мендоса положил карты на стол лицом вниз и встал. — Последи за ней, Хосе — позвал он бармена.
Он взял фуражку, плащ и вышел.
Когда он дошел до конца рыбного пирса, дождь полил пуще прежнего, темной непроницаемой стеной. Он прикурил сигарету в ладонях и уставился в ночь.
— Вы сообщите властям, сеньор? — поинтересовался стражник.
Мендоса пожал плечами.
— Что тут сообщать? Несомненно, капитан Бергер захотел выйти пораньше для возвращения в Рио, где он будет через восемь дней, хотя бывает, что он опаздывает на неделю — погода в это время года не сильно предсказуема. Времени достаточно для любого официального расследования, если оно потребуется.
Стражник недоверчиво посмотрел на него, потом закивал головой:
— Как скажете, сеньор капитан.
Он ушел, а Мендоса смотрел через реку на устье Амазонки и море. Сколько до Германии? Почти пять тысяч миль через океан, безнадежно взятый в тиски американскими и британскими кораблями. И на чем? На трехмачтовой баркентине, далеко оставившей свой возраст расцвета.
— Дураки — сказал он мягко. — Бедные, глупые, великолепные дураки. И он повернулся и пошел под дождем по рыбному пирсу.
Баркентина «Дойчланд». 9 сентября 1944 года. Широта 25°01N, долгота 30°46W. Четырнадцать дней из Белема. Ветер NW 6-8 баллов. Протянули лаг и нашли, что делаем двенадцать узлов. В последние двадцать четыре часа мы прошли двести двадцать восемь миль. Фрау Прагер все еще на койке из-за морской болезни, грызущей ее с Белема. Ее возрастающая слабость заставляет нас тревожиться о последствиях. Сильный дождь к вечеру.
2
Утренний прогноз погоды для морской зоны Гебрид был далек от прекрасных обещаний: ветры 5-6 баллов с дождевыми шквалами. У северо-западного побережья острова Скай было то же самое, гнусно-тяжелые темные тучи, набухшие дождем и сливающиеся с горизонтом.
За исключением одинокой морской птицы, единственным живым существом в этом запустение была моторная канонерка, идущая на юго-запад к Барра, звезды и полосы ее флага были единственным всплеском цвета в это серое утро.
Восход начинался в шесть-пятнадцать, но в девять-тридцать видимость была еще настолько плоха, что королевские ВВС оставались на земле. Никого на борту канонерки нельзя было обвинить за то, что был поздно замечен одинокий Юнкерс-88С, зашедший на малой высоте над морем со стороны кормы. Первые взрывы пушечных снарядов подняли высоко в небо фонтаны воды в десяти-пятнадцати ярдах от левого борта. Когда самолет накренился на второй заход, 8-мм пулемет, бьющий с хвоста самолета, выпустил длинную очередь, разрезавшую палубу на корме рядом с рулевой рубкой.
Харри Джего, пытавшийся на своей койке внизу урвать часочек сна, пробудился в одно мгновение и бросился к трапу. Когда он выскочил на палубу, орудийная команда уже бежала к 20-мм спаренной зенитной пушке. Джего влетел в железной сидение, сжав руками спусковые рукоятки.
Когда Юнкерс вынырнул из дождя во второй раз, над палубой внезапно взвился тяжелый черный дым. Джего открыл огонь, вражеский пулемет пробивал дыры в палубе перед ним.
Юнкерс делал свои виражи на скорости около четырехсот миль в час. Джего поворачивал за ним пушку, зная, что Джонсон с мостика под ним работает пулеметом Браунинга. Но все было без толку, Юнкерс свернул влево сквозь вспухающие шары черного дыма и скрылся в сторону рассвета.
Джего немного посидел на месте, сжимая рукоятки. Потом слез с сидения и повернулся к старшему матросу Харви Гулду, ответственному за зенитное орудие.
— Вы на пять секунд опоздали, вы и ваши парни.
Орудийная команда смущенно зашевелилась.
— Больше не случиться, лейтенант — сказал Гулд.
— Присмотрите за этим. — Джего вытащил из кармана рубашки мятую пачку сигарет и сунул одну в рот. — Пережить Соломоновы острова, день-Д и паршивые флотилии катеров в Английском канале — будет глупостью умереть на Гебридах.
***Пилот Юнкерса, капитан Хорст Неккер, записал в журнал точное время атаки: 09:35. Небольшая операция типа «удар и беги» была проведена только для того, чтобы оживить во всех других отношениях скучный рутинный патруль, особенно для пилота, который весной этого года, во время возобновления ночных налетов на Лондон, был задействован в элитной разведывательной эскадрильи «Кампфгруппа 1/KG66» с таким успехом, который принес ему Рыцарский Крест всего два месяца назад.
Определенным понижением был перевод в базирующуюся в Тронхейме подразделение KG40, специализирующееся в обнаружении судов и разведке погоды, хотя Ю-88С, который ему дали, был, без сомнения, прекрасный самолет, способный на максимальную скорость в четыреста миль в час.
В то утро у его миссии была другая цель: обнаружить следы конвоя, должного на этой неделе уйти из Ливерпуля в Россию, хотя точный день отплытия был неизвестен. Он пересек Шотландию на тридцати тысячах футов, чтобы потратить даром пару часов к западу от Внешних Гебрид.
Обнаружение канонерки было чистой случайностью, следствием импульсивного желания снизиться, чтобы увидеть, где нижняя граница облаков. А раз цель обнаружена, искушение слишком велико, чтобы ее упустить.
Когда после второй атаки он свечой поднимался в небо, штурман Руди Хюбнер возбужденно засмеялся:
— Кажется, мы достали ее, господин капитан. Масса дыма.
— Как думаешь, Кранц? — позвал Неккер хвостового стрелка.
— Да они чуть не подстрелили меня, господин капитан — ответил Кранц. — Внизу знают свое дело, и это вовсе не томми. Когда мы зашли вторично, я видел звезды и полосы. Наверное, мой братец Эрнст — добавил он мрачно. — Он в американских ВМС. Я вам уже говорил?
Радист Шмидт засмеялся:
— В первый раз над Лондоном, когда загорелся левый мотор, а потом ты говорил это по меньшей мере еще в пятидесяти семи случаях. Думаю, по крайней мере у одного члена вашей семьи есть мозги.
Хюбнер не обратил на это внимания:
— Похоже, господин капитан? — спросил он.
Неккер хотел сказать нет, потом увидел надежду в глазах юноши и изменил намерение:
— Да, похоже. Теперь убираемся отсюда.
***Когда Джего поднялся на мостик, Янсена не было и следа. Он наклонился над Браунингом и посмотрел вниз. Дым почти рассеялся и Гулд ногами выбрасывал выгоревшие дымовушки за перила в море. Возле поручней правого борта за зениткой палуба превратилась в кошмар, однако остальное выглядело не слишком плохо.
Янсен позади поднялся по трапу. Он был высоким, тяжеловесным мужчиной и, несмотря на косматую черную бороду, вязаную шапочку и выцветшую штормовку без знаков различия, был главным старшиной. Перед войной преподаватель моральной философии в Гарварде, по выходным фанатичный яхтсмен, он решительно отбивал каждую попытку поднять его до офицерского звания.
— Одинокий волк, лейтенант.
— Вы правы — сказал Джего. — Ю-88 на Гебридах.
— Судя по скорости, одна из последних моделей райхсмаршала.
— Какого черта он здесь делает?
— Понимаю, лейтенант — сказал успокаивающе Янсен. — Похоже, в наши дни ни на кого нельзя положиться. Кстати, я уже проверил внизу. Поверхностные повреждения. Пострадавших нет.
— Спасибо — сказал Джего. — А с дымовушками было быстро придумано.
Он обнаружил, что его правая рука слегка дрожит, и вытянул ее:
— Посмотрите-ка. Разве я не жаловался вчера, что единственное, с чем мы здесь воюем, это погода?
— Ну, знаете, лейтенант, что по этому поводу говорил Хайдеггер?
— Нет, Янсен, не знаю, надеюсь, вы расскажите.
— Он доказывал, что для подлинной жизни необходимо непрестанное противостояние смерти.
Джего терпеливо сказал:
— Именно этим я занимаюсь уже два года, и вы тоже, обычно в ярде позади меня. При таких обстоятельствах я скажу, что вам надо сделать с Хайдеггером, Янсен. Положите его туда, где у бабушки болит. И попробуйте наскрести немного кофе, пока я проверю курс.
