Александр Тамоников - Старая добрая война
Середин прошел к отсеку, огороженному красной парадной лентой, на пьедестале которого стояло Боевое знамя с часовым первого поста в парадной форме, отдал честь знамени и двинулся к приемной. Молодая девушка-прапорщик подняла над очками слегка накрашенные глаза:
— Курсант Середин, десятая рота?
— Так точно!
— Минуту. — Она нажала клавишу командира.
— Да? — ответил начальник училища.
— Прибыл курсант десятой роты Середин.
— Пусть войдет! — приказал генерал и отключил связь.
Девушка указала на дверь с табличкой «Начальник училища»:
— Проходите, товарищ курсант.
Середин вошел в тамбур, из него в просторный кабинет, передняя часть стены которого была завешана картой России, и приблизился к рабочему столу начальника училища:
— Товарищ генерал-майор, курсант Середин по вашему приказанию прибыл!
Генерал посмотрел на него, оценил внешний вид. Конечно же, заметил припухшую ссадину, обработанную йодом в санчасти.
— Значит, курсант Середин?
— Так точно, товарищ генерал-майор.
— Вопрос первый, курсант, ночью в самоволку ходил? Только правду, курсант, ненавижу, когда мне лгут.
Герой Советского Союза, генерал-майор Тревин Анатолий Борисович пользовался в училище непререкаемым авторитетом. Дважды по два года служил в Афганистане, взводным ротным, комбатом. Был трижды ранен, кроме Золотой Звезды Героя и ордена Ленина, китель его украшали колодки орденов Красного Знамени, Красной Звезды, «Мужество», «За заслуги перед Отечеством», несколько рядов медалей. В тридцать лет он командовал полком, и не по блату, а за реальные заслуги, в тридцать пять стал начальником штаба дивизии. Он мог сделать блестящую карьеру, командовать дивизией, корпусом, армией, округом, но полученные на войне раны со временем начали давать о себе знать, появилась легкая хромота. Его непосредственный начальник, ныне министр обороны, несмотря на заключение медиков, не дал уволить боевого офицера, но и оставлять в боевых частях и соединениях тоже не мог. Тревину были предложены должности военного комиссара области и начальника училища. Он выбрал училище, все же личный состав, учебно-боевые работы, живая работа, а не бесконечная бухгалтерия в военкомате. Авторитет у офицеров и курсантов он заслужил сразу же. И в первую очередь порядочностью, открытостью, уважением к младшим по званию, бескомпромиссностью и справедливостью принимаемых решений. Тревин, как Боевое знамя, стал, без преувеличения, символом училища, примером для всех. Поэтому соврать ему Середин никак не мог.
— Так точно, товарищ генерал-майор, ходил!
— Вопрос второй, почему обманул командира роты?
— Виноват!
— Вот только этого, курсант, не надо. Виноват, так точно, никак нет. Отвечать по существу.
— Ему правды сказать не мог.
— Понятно, не хотел подставлять товарищей?
— Так точно, товарищ генерал.
— В драке у коттеджного поселка участвовал?
— Так точно.
— Ссадина оттуда?
— Так точно.
Начальник училища пододвинул к себе ежедневник:
— Мне звонил начальник Управления МВД по области, сообщил, что ты, курсант Середин, будучи в самовольной отлучке, около трех часов ночи напал на четверых молодых людей, среди которых одна девушка. И зверски избил троих, в том числе девушку. Четвертому, сыну одного из богатых и влиятельных в городе людей, Эдуарду Рудину, удалось скрыться на собственной машине. В 4.00 Юрий Попов, Кирилл Ковалев и Ольга Осина были доставлены «Скорой» в БСМП, где врачи приемного покоя зафиксировали у парней раны, нанесенные неизвестным острым предметом, у девушки повреждение лица. В 8.00 названные лица через адвоката господина Рудина подали в полицию заявления о совершенном на них нападении. Это как понять, курсант Середин?
— Извините, товарищ генерал, но вы не подумали, каким образом эти невинно и зверски избитые молодые люди узнали и то, что я — курсант венного училища, и мою фамилию, имя? Ведь, по их словам, именно я, а не кто-то другой вдруг ни с того ни с сего напал на них?
— Я думал об этом и ответа на данный вопрос не нашел. Не считая того, что потерпевшие могли знать тебя раньше и ты за что-то отомстил им, — внимательно посмотрел на курсанта генерал.
— Я знал одного, вернее, слышал о нем. Это Эдик, который бросил своих подельников и скрылся на «Хонде».
— Вот как? Уже интереснее. Продолжай!
— Это займет немало времени.
— Я сказал, продолжай.
Пришлось Роману рассказать все о своих отношениях с Алиной, реакцию на эти отношения ее отца, о неожиданном звонке девушки, в общем, все, что касалось его, Алины, ее семьи и что произошло вчера днем и ночью.
Генерал слушал внимательно, не перебивая. Очень ценное качество человека, особенно начальника, уметь выслушать другого, тем более подчиненного.
Говорил Середин долго, подробно. Выслушав его, Тревин посмотрел в окно:
— Дождь, наверное, будет.
— Что? — не понял Роман.
— Ничего, это я так, свою молодость вспомнил. Она в чем-то схожа с твоей. Ладно, значит, тебя выманили из училища. Но как ты не понял, что по телефону говорила не твоя девушка?
— У Осы точно такой же голос.
— У Осы? — удивился генерал. — Что еще за Оса?
— Это так парни называли раскрашенную девицу.
— Ну, что ж. Мне все понятно, — кивнул командир и снял трубку коммутатора.
— Да, Анатолий Борисович? — ответила девушка-прапорщик.
— Соедините меня с начальником УВД.
— Есть.
Не прошло и минуты, как генерал Белоступов ответил:
— Слушаю вас, Анатолий Борисович.
— По поводу ваших утверждений об участии курсанта училища в избиении молодых людей у коттеджного поселка.
— Да, Анатолий Борисович, надеюсь, нападавший определен?
— Я хочу вам, Вячеслав Алексеевич, ответственно заявить, что курсанты училища к нападению не имели никакого отношения.
— Вы так быстро провели внутреннее расследование? — удивился начальник УВД.
— Вячеслав Алексеевич, я не обязан отчитываться перед вами.
— Но в деле есть доказательства причастности курсанта Середина к избиению граждан…
— Я уже слышал фамилии пострадавших. Если у вас есть доказательства, подчеркиваю, доказательства, а не домыслы вашего заместителя полковника Гривкина, так яростно взявшегося за расследование, по сути, к сожалению, обыденного сейчас явления, то передайте их в военную прокуратуру, естественно, в тесном взаимодействии со следственным комитетом. И вот что очень интересно в этой истории, Вячеслав Алексеевич, пострадавшие откуда-то очень хорошо знают курсанта Середина. Настолько хорошо, что все в один голос указали на него. А вот курсант пострадавших не знает. Кроме того, у меня на столе десяток докладных записок от сокурсников Середина, от его непосредственного командира и от дежурного по училищу, где указано, что прошедшую ночь курсант Середин неотлучно находился в казарме. И последнее. Я не дам свалить вину за избиение молодых людей на своего курсанта. И для этого, как вам должно быть известно, у меня есть определенные возможности. Надеюсь, вам понятна моя позиция?
— Понятна, Анатолий Борисович, — ответил Белоступов.
— И еще, Вячеслав Алексеевич, до меня довели информацию, что молодые люди, подвергшиеся нападению, открыто носили форму националистической радикальной организации с фашистской символикой. У нас сейчас что, подобное разрешено? Или это позволительно только великовозрастным отпрыскам богатеньких коммерсантов и чиновников? Если вы, как представитель МВД в регионе, с этим миритесь, то я, как представитель Вооруженных сил, терпеть подобный беспредел не намерен. И обязательно подниму данный вопрос на ближайшей коллегии Министерства обороны.
— Ну, зачем же так кардинально, Анатолий Борисович. Единственный случай, и сразу в Москву? Мы во всем разберемся. Думаю, что дело Середина нет никакой необходимости передавать в военную прокуратуру, поскольку, скорее всего, в ближайшее время оно будет закрыто.
— Я не вмешиваюсь в вашу работу. Но вот ответ на вопрос, откуда пострадавшие знают курсанта Середина, хотел бы получить. Впрочем, вы не обязаны отвечать на мои вопросы. До свидания, Вячеслав Алексеевич.
— До свидания, товарищ генерал-майор!
Начальник училища бросил трубку на рычаги коммутатора и посмотрел на Середина:
— Значит, так, курсант, запомни, никакой самоволки не было, травма действительно получена в казарме, пострадавших ты знать не знаешь, ну, а отношения с девушкой и ее родителями — твое личное дело и никого не касаются.
— Понял, товарищ генерал-майор.
— Подожди понимать. Сколько человек знают реальную историю?
— Про «самоход» — трое-четверо, о драке — один.
— Предупреди их, чтобы не мололи языками. Узнали — забыли.
— Понял. Насчет этого не беспокойтесь.
