Ночной дозор - Маклин Алистер

Он дошел до конца зала, где его внимание привлекла двустворчатая, украшенная витиеватым позолоченным орнаментом дверь. А справа от нее была другая — белая, без всяких украшений, всем своим видом она выбивалась из богатой обстановки, царящей здесь. Он толкнул ее и запер за собой. Комнатка была маленькой: туалет и умывальник. Его поразило, почему Шредер не пробил дверь, которая соединила бы его комнаты с туалетом. Сколько же людей пользуется им? Он отбросил эту мысль, подошел к окну, потянул шнурок, отодвинул штору, затем легко открыл окно и, встав коленями на крышку унитаза, посмотрел на волны, разбивающиеся о подножье горы прямо под ним. Туалет находился на высоте почти ста пятидесяти футов над уровнем моря. Он выглянул в открытое окно, пытаясь определить расстояние до балкона Шредера — двадцать футов максимум. Затем стал внимательно рассматривать поверхность скалы. Она была неровная, что было хорошо, и наклонная. Угол наклона был не более двадцати градусов, это тоже здорово поможет. Единственным неудобством было скудное освещение. Придется полагаться только на свет луны.

Грэхем стащил с себя джинсы и остался в плавках, затем, сбросив рубашку и цветастый платок на пол, вскарабкался на подоконник над раковиной и опустился на корточки спиной к окну. Подавшись назад, спустил ноги и нащупал ими твердую скалу. Камень был холодным и шершавым. Он осторожно начал удаляться от окна; сначала делал шаг одной ногой, убеждался, что опора достаточно надежна, и только тогда переставлял вторую ногу. Неожиданно луну закрыло облако, лишив его единственного источника света. Он яростно выругался про себя и, не решаясь двинуться, прижался к скале. Внезапно раздались взрывы, он чуть наклонился и увидел, как огненные вспышки осветили небо над набережной Ипанема, калейдоскоп сочных красок медленно растворился во тьме. Луна появилась так же неожиданно, как и исчезла, и он вновь стал медленно приближаться к балкону.

До балкона оставалось всего несколько футов, когда нога Грэхема соскользнула с выступа на скале. Он ухватился за другой выступ, но и он раскрошился под его рукой. Его пальцы заскользили по скале. Наконец он нащупал узкую щель в нескольких дюймах от лица. Он схватился покрепче, и тут его пальцы коснулись оголенного кабеля, протянутого в щель. Его сильно тряхнуло, словно от сильного порыва ветра, он инстинктивно отдернул голову, рука выскочила из щели, из-под ног ушла опора, и на одно ужасное мгновение он повис на одной левой руке.

Ноги произвольно болтались из стороны в сторону, он сильно ударился левым коленом о скалу и с трудом подавил крик. Затем снова сунул пальцы в щель и, преодолевая острую боль в левой ноге, начал ногами нащупывать опору на поверхности скалы. Как только ему это удалось, он уронил голову на руку, чтобы перевести дух. Он был в ярости на себя. Он все-таки поддался панике, а паника — это страх. Все его проклятые теории рассеялись как дым! Он вздрогнул, пот заливал глаза, стекал по подбородку. Он тряхнул головой, пот брызгами полетел на плечи, но через секунду снова залил глаза и щеки. Оставшиеся несколько футов он одолел без происшествий, ухватился сначала одной, а потом другой рукой за перила и перевалился на балкон. Тут он тяжело опустился на пол, прислонился к перилам и, откинув голову на решетку, закрыл глаза.

Почти минуту он просидел неподвижно, легкий бриз обдувал его вспотевшее тело. Потом осмотрел рану. Она была неглубокой, но кровь тем не менее текла на его матерчатые туфли. Они были черного цвета, и кровь была практически не видна. Он поднялся и подошел к незапертой, отъезжающей в сторону двери. Он уже хотел войти внутрь, когда вспомнил об инфракрасном луче, охраняющем двери на «Голконде». Мог Шредер установить такой прибор у себя в комнате? Он поставил себя на место Шредера. Дверь выходит на балкон, который находится на высоте шестисот пятидесяти футов. Как можно сюда проникнуть? Грэхем улыбнулся — только так, как он. Так чего волноваться? Он вошел внутрь. Поднял с пола махровое полотенце и, промокнув кровь, обвязал им колено, чтобы кровь не капала на ковер. Вошел в ванную, закрыл за собой дверь и включил свет. Почти всю комнату занимала ванна с поручнями из роскошного мрамора. Она выглядела очень необычно, но, видимо, была очень удобной. В одном из стенных шкафчиков он нашел бинт. Полотенцем стер с колена кровь, продезинфицировал рану и перевязал колено бинтом, крепко закрепив его в месте сгиба ноги. Полотенце он бросил в бак с грязным бельем, который стоял в углу комнаты, выключил свет, вернулся в спальню и направился прямо к картине, висевшей справа от балконной двери. Это была копия картины Ван Гога.

Как утверждал Силва, за ней скрывался личный сейф Шредера, и находилась она точно там, где ей следовало быть по плану. Грэхем ощупал края и обнаружил, что рама крепится к стене только в одном месте. Он снял картину. Сейф был на месте. Однако радость Грэхема тут же сменилась ужасом. Силва сказал, что у сейфа комбинационный замок, — такие сейфы Грэхем научился вскрывать, еще будучи в «Дельте». Сейф, который был перед ним, открывался ключом! Он яростно ударил кулаком в стену и провел руками по влажным волосам. Шредер поменял сейф после ухода Силвы! Наконец он взял себя в руки, повесил картину на место, вышел на балкон, облокотился на перила и посмотрел на рельефно выделяющееся на темном фоне враждебной скалы светящееся окно. Его продолжительное отсутствие встревожит Драго, он может даже взломать дверь в туалет под предлогом, что ему надо убедиться, все ли в порядке у Грэхема, когда тот не ответит на его стук. Чем быстрее он вернется, тем лучше.

Выйдя из шатра вместе с Сиобан, Шредер промокнул пот на лице носовым платком со своими инициалами и улыбнулся Сабрине.

— Вы обе сводите меня с ума, — сказал он, с трудом переводя дыхание. — Я сражен наповал.

— А я хотела попросить вас научить меня танцевать самбу, — сказала Сабрина, улыбаясь Сиобан.

— Попозже, — ответил Шредер, засовывая в карман платок. — И вообще, по-моему, вам не нужен учитель, вы и так держитесь великолепно.

— Глядя, как танцует Сиобан, я что-то этого не чувствую.

— Не забывай, я росла, танцуя самбу. Хотя Мартин прав, ты в самом деле танцуешь прекрасно. Все движения схватываешь на лету.

— А где Майк? — спросил Шредер, оглядывая сад.

— Отправился прогуляться.

— Надеюсь, его все здесь устраивает?

Сабрина улыбнулась:

— Он в полном порядке. Просто любит гулять в одиночестве. У него независимый характер.

Сиобан извинилась и подошла к группе своих друзей, которые только что прибыли.

Сабрина смотрела ей вслед.

— Сиобан сказала мне, что вы прекрасно разбираетесь в живописи.

— Она льстит мне. Я коллекционирую картины, но вряд ли могу назвать себя знатоком. А вы интересуетесь живописью?

— Очень, но только любительски. Боюсь, я не хожу на все выставки, на какие стоило бы ходить. Я еще и спортом увлекаюсь.

— В это легко поверить. Майк тоже выглядит спортсменом.

— Вы отдаете предпочтение какому-либо периоду в живописи?

— Да, ренессансу, — последовал немедленный ответ. — Плохо только, что все значительные полотна этого периода принадлежат либо музеям, либо коллекционерам, которые не продадут их ни за какую цену. Поэтому приходится довольствоваться копиями, которые, как утверждают, в точности воспроизводят оригинал.

— Вы имеете в виду... подделки? — спросила Сабрина, разыгрывая удивление.

— Все это легально, уверяю вас, — сказал Шредер, стараясь отвести ее подозрения. — Ведь выдавать подделки за оригинал было бы нарушением закона.

— Значит, вся ваша коллекция состоит из копий?

— Да, частично. Вам говорила Сиобан об «Убежище»?

— Она что-то упоминала об этом, но я не совсем поняла, что она, собственно, имела в виду.

— Хотите, я покажу вам его?

— Конечно!

— Я попрошу Андре сказать Майку, где мы, если он вернется раньше нас.

— Не надо. — Она заговорщицки посмотрела на него. — Он ушел и оставил меня одну. Пусть знает, что я тоже умею играть в такие игры.