Андрей Воронин - Кровавые жернова
Делал это за деньги, продукты. Не стесняясь, помечал оплату и результат в тетрадке.
Дочитав тетрадь, которая заканчивалась двадцать девятым годом, советник Патриарха подумал, что теперь рапорт лейтенанта НКВД своему начальнику уже не кажется ему забавным. Мельник Яков Коровин больше не вызывал у Холмогорова симпатии. Слово «знахарь» больше напоминало слово «колдун».
В коричневых папках Холмогоров не нашел ничего любопытного, связанного с иконой. В большинстве своем это были документы, связанные с землей (записи земских агрономов, планы сельскохозяйственных угодий), с болезнями и пожарами.
Советник Патриарха почувствовал, что устал. Посмотрел на часы.
«Я еще смогу успеть заехать к отцу Никодиму. Должен же хоть кто-то знать об истории появления в церкви деревни Погост этой иконы, обязательно должен!»
* * *Из крематория Антон Полуянов возвращался один – за рулем своей машины. Он смотрел на автобус с родственниками, мягкий «Икарус» ехал перед его автомобилем.
О гибели Краснова первой ему сообщила Марина, позвонила сама. Странный это был разговор. Просто сообщила, что самолет сгорел после того, как в него попала молния. Голос женщины звучал спокойно, и Полуянову даже показалось, что Марина его разыгрывает…
– Я сейчас же приеду, – выдохнул тогда Полуянов.
– Зачем? Нет, – тут же отрезала вдова Краснова, – я не хочу этого. – Все сделают его друзья.
Слово «друзья» больно резануло Полуянова.
Получалось, он больше не друг Сергея.
Дни до похорон прошли как в тумане. Он вместе с друзьями мотался по городу, заказывал венки, место в колумбарии, но с Мариной не виделся, не заезжал к ней домой. Раз сказала «нет», значит, не надо показываться ей на глаза.
Полуянов вытягивал шею, стараясь рассмотреть сквозь заднее стекло автобуса Марину. В крематории она выглядела холодной, недоступной, словно и не узнавала Антона, лишь кивнула головой. Глаза ее оставались сухие.
«Это потому, – думал Полуянов, – что она не видит Сергея и даже не уверена, он ли лежит в закрытом гробу».
Автобус остановился у дома Красновых. Марина настояла, чтобы прощальный ужин состоялся именно здесь. Раз гроб не стоял в квартире, то хотя бы друзья и родственники должны собраться дома. Полуянов вышел из машины и застыл в нерешительности. Никто его специально не пригласил. Марина даже не посмотрела в его сторону, входя на крыльцо.
Пашка Богуш заметил замешательство друга и подошел к нему. Он тоже не спешил подниматься в квартиру. Достал сигарету, глубоко затянулся и, выпустив дым, произнес:
– Видишь, как бывает, Антон.
– Кто ж знал, – сказал Полуянов и тоже закурил.
– Марина молодцом держится, – Богуш оперся о капот автомобиля. – Другие женщины, случается, в истерике бьются, а она словно была к этому готова.
– Это шок, – вздохнул Полуянов. – Она еще не поняла, что произошло. Пройдет время, сорвется, вот увидишь.
Павел Богуш стоял задумавшись. Все приехавшие уже зашли в подъезд.
– Идем, – тронул он Антона за плечо.
– Марина мне ничего не сказала.
– Даже если бы она тебя и не пригласила, то Сергей хотел бы тебя видеть за поминальным столом.
– Тоже правда, – зло отшвырнув сигарету, Полуянов побрел к подъезду.
Он чувствовал, как его глаза наливаются влагой. Мир расплывался. Он споткнулся о ступеньку и упал, больно содрав о шершавый бетон ладонь.
– Осторожно… Сергей первый из нас, – проговорил Богуш, помогая другу подняться.
Лифт вздрогнул и, дрожа, пополз к девятому этажу. Антон скользил взглядом по надписям, испохабившим стены кабины, но не мог разобрать букв – глаза слезились.
– Пройдет, – прошептал Богуш. – У меня в крематории то же самое случилось. Стою и чувствую, слезы накатили. Давно уже не плакал, с детства наверное, а тут сдержаться не могу. И вдруг подумал: почему я должен стесняться, почему должен сдерживаться? Вот тут-то мне плакать и расхотелось, – Богуш улыбнулся. – Сережка счастливый, в своей жизни никого не похоронил – ни мать, ни отца, ни жену, ни друзей.
Створки кабинки разъехались, и друзья вышли на площадку. Дверь квартиры оставалась приоткрытой, как всегда бывает на похоронах В прихожей было не протолкнуться от народу Некоторых из родственников Антон смутно помнил, некоторых видел впервые. Не все гости ездили в крематорий, кто-то оставался помочь приготовить стол.
– Странный запах на похоронах, – признался Павел Бокуш. – Вроде бы и готовят те же кушанья, что и на свадьбы, на дни рождения, а пахнут они по-другому. Есть не хочется.
– А пить? – спросил Антон.
– Признаюсь честно, хочется напиться до смерти, сидеть и опрокидывать стаканы, хотя знаю, не заберет. Пошли, место в прихожей уже освободилось.
На креслах, на тумбочках стояли сумки, портфели. Свернутые ковры оказались зажатыми между шкафов.
– А ты чего на машине приехал? Мог бы и на автобусе, как все.
Антон не стал говорить, что боялся оказаться рядом с Мариной. За столом Полуянова усадили далеко от вдовы. Рядом с ним – Павла, так что проблем с выпивкой не возникло.
Богуш налил Полуянову минералки.
После третьей Антон выскользнул из-за стола.
В двери обернулся. Марина смотрела на него.
«Мне остаться?» – взглядом спросил Полуянов.
Они знали друг друга достаточно долго, чтобы понимать язык жестов.
«Погоди совсем немного», – во всяком случае, так понял Антон выражение глаз Марины.
Он присел на подлокотник кресла в прихожей и вертел в руках плотную картонную пачку сигарет. Занавешенное зеркало чернело прямо перед ним. Легкий черный крепдешин просвечивал, и Антону казалось, там, в зеркале, сидит кто-то чужой без лица.
Марина вышла его проводить. Она не подала руки, не стала приближаться к Антону, а просто сказала:
– Спасибо, что пришел.
– Когда мы увидимся? – не удержался Полуянов.
Женщина прикрыла глаза ладонью.
– Я даже не знаю. Сама не знаю…
Мужчина чувствовал, Марине хочется что-то сказать, но она не решается.
– Я буду ждать три дня. Если сама не позвонишь, то позвоню я.
Марина кивнула, не убирая ладонь от глаз.
– Уходи. Пожалуйста, уходи…
Антон задержался на пороге, а затем сбежал с лестницы. Кожаные подошвы туфель звонко стучали по ступенькам, эхо разносилось по гулкому подъезду.
– Сережка, Сережка… – прошептал Полуянов, уже оказавшись за рулем машины. – Успел ты понять, что жизнь уходит, или все произошло так внезапно, что ты даже моргнуть не успел? Счастливая смерть, если ты не догадывался о ее приближении. Извини нас с Мариной.
Он круто вывернул руль и выехал со двора.
Глаза предательски чесались, слезы вот-вот готовы были покатиться по щекам.
– Это я должен был лететь, – шептал Полуянов, – я, а не ты. Всего одна нечаянно оброненная фраза на стройке за столом решила твою судьбу. Ты не собирался лететь в Ханты-Мансийск, ты не собирался умирать. Но судьба распорядилась. Вместо тебя… Судьба… – усмехнулся Антон. – Что это такое? Или кто? Бог?
Неужели ему есть дело до каждого человека на земле? За людьми не уследишь, как за муравьями в муравейнике. Копошатся, бегают, суетятся, тащат добро в норы. Твой последний полет – это случайность. Нет, – тут же остановил себя Полуянов, – Марина хотела, чтобы я остался.
Судьба говорила ее устами.
О том, куда едет, Полуянов особо не задумывался. Только светофоры прерывали его движение. Он свернул в переулок и остановил машину.
"Жизнь теперь изменится, – внезапно понял он, – не резко, а постепенно. – Полуянов хлопнул дверкой и побрел по улице, вглядываясь в лица прохожих. – Каждый из них когда-нибудь умрет. Возможно, кто-то даже сегодня.
Смерть ничего не меняет в мире, она меняет лишь души оставшихся людей. И я уже другой, и Марина. Хотя, казалось бы, не так уж часто Сергей бывал рядом с ней. Уезжал, улетал… Но для меня все равно оставался рядом. Я чувствовал его присутствие, когда обнимал Марину, целовал ее. А она не чувствовала. А теперь? Для меня он перестал существовать, а для нее, возможно, стал еще более реальным, чем прежде.
Раньше если он уезжал от нее, то уезжал, давал свободу, а теперь он никуда не уедет, всегда будет рядом с ней".
Полуянов почувствовал, куда его влечет, – в строительный вагончик возле «Паркинга».
Маленький островок в городе, принадлежавший только ему и Марине. Пешком он добрался туда за полчаса. Остановился у ярко-синей, выкрашенной масляной краской двери. В окнах желтели занавески. Ключ он сжимал в потной ладони.
– Эй, земляк, – послышалось у него за спиной.
Антон оглянулся и увидел довольно потрепанного мужика в мятом пиджаке.
– Извините, конечно, но у вас не найдется пяти рублей?
– Зачем? – машинально спросил Антон.
Мужчина улыбнулся и пригладил нечесаные седые волосы:
– Вы не подумайте, я не алкоголик какой-нибудь. Пенсионер, один, без женщины живу, вот и некому за мной присмотреть. Вышел в магазин, а водка, которую вчера брал, кончилась.
