Владимир Гриньков - На вершине власти
Абдул явился, как обычно, вечером, и Амира молча положила перед ним раскрытый журнал. Абдул читал долго, все больше мрачнея от строки к строке, и когда закончил – не проронил ни слова, тогда как Амира сгорала от нетерпения, так ей хотелось услышать, что он думает об этом.
– Когда и где ты познакомилась с Муртазой? – неожиданно спросил Абдул.
И этот вопрос, который не предполагал ответа, потому что Амира все это уже рассказывала Абдулу, освободил ее мысли из плена. Просто до этой минуты она боялась думать так, как и следовало, противилась доводам рассудка.
– Ты думаешь – он? – спросила Амира.
– Он с самого начала был чужим.
– Да, – подтвердила Амира.
Прежде она так не считала, но теперь ей все виделось в ином освещении.
– Во время второго покушения он сплоховал.
– Да, – снова кивнула Амира.
Муртаза мог промахнуться не случайно. Сейчас все звенья выстраивались одно за другим.
Амира повернула голову. Абдул смотрел на нее так, будто чего-то требовал от нее. От этого взгляда Амире стало тревожно.
– Прежде чем мы вернемся в Джебрай…
Он говорил так медленно, что Амире хотелось его поторопить.
– …мы должны закончить наши дела здесь…
Она еще не вполне понимала, к чему он клонит.
– …Чтобы дома чувствовать себя спокойнее…
Она пыталась связать эти слова с Муртазой, но ничего не получалось.
– …Этот парень должен умереть!
Только теперь Амира осознала, что именно этих слов она и ждала. Но почему всегда получается, что ей не удается самой привести мысли в порядок? Появляется Абдул – и все становится на места. Абдул заговорил буднично, как о давно решенном:
– Ты знаешь, в каком университете он учится?
– Знаю.
Абдул кивнул удовлетворенно и больше не возвращался к этой теме, словно она его не интересовала.
62
Поездку сотрудников посольства Соединенных Штатов в одну из воинских частей министр обороны организовал по инициативе самих американцев – те позвонили и попросили устроить экскурсию. Для этой цели обычно использовали роту гвардии, расквартированную в пригороде Хедара. Эта рота и была сформирована пару лет назад лишь для того, чтобы возить туда гостей. Рутинное дело, полковник Бахир поначалу намеревался отрядить своего заместителя, но в последний момент узнал, что в поездке примет участие посол, и переменил планы. Это была редкая возможность встретиться с послом, не привлекая к себе внимания.
Утром выходного дня машина министра и автобус посольства встретились в условленном месте. Бахир перешел из джипа в автобус, посол сидел у самого входа, и место рядом с ним оказалось свободным. Они поздоровались, министр сел. До расположения роты было минут десять езды. Бахир повернулся к своему соседу, намереваясь вступить в беседу, но посол вдруг негромко, но внятно проговорил:
– К сожалению, господин министр, не все намеченное удается выполнить.
Бахир поспешно обернулся, но никто в салоне не обращал на них внимания. За окнами тянулись глинобитные кварталы предместий.
– Во всем есть смысл, – расплывчато заметил Бахир. – Любое событие имеет последствия.
Он имел в виду, что, хотя покушение на Фархада не удалось, тот на своей шкуре почувствовал, что следует задуматься о политических реалиях. Результатом было решение, о котором еще месяц назад никто и помыслить не мог, – на севере по приказу президента спешно сворачивались боевые действия. Посол понял его, слегка наклонил голову, но особого восторга не выразил.
– Последствия, о которых вы говорите, господин министр, мы не можем рассматривать как положительные.
– Почему же? – искренне изумился Бахир.
Северяне, поддерживаемые американцами, получили передышку – однако посла это не удовлетворяет, это совершенно очевидно. Но почему?
Посол пожал плечами. Причина лежит на поверхности, но собеседник не видит ее. Тогда он пояснил:
– Если стороны сядут за стол переговоров, то не исключена возможность, что одна из сторон окажется под влиянием другой.
Разговор по-прежнему выглядел как бы отвлеченным, ни о чем, но оба понимали, что стоит за туманными формулировками. Американцы боятся утратить влияние на северян, а если Фархаду удастся достичь компромисса с повстанцами, американцам придется уйти из Джебрая, и тогда здесь безраздельно утвердятся русские.
– Как ни прискорбно, но война иной раз лучше мира, – сказал посол, разводя руками – мол, такова действительность.
– Но люди устают от войны.
– Их никто не заставляет воевать до бесконечности. Просто надо немного потерпеть.
– Сколько же?
– В драме одно действие сменяется другим. На сцену выходят новые действующие лица.
Послу сейчас было крайне необходимо, чтобы собеседник уловил потаенный смысл этих как бы бессмысленных слов. Фархаду осталось недолго – стояло за ними, – я не волен делиться этой информацией, но прошу верить мне. Сцена готова принять новых актеров, возможно, того же Бахира – почему бы и нет. Но пока этого не случилось, нельзя рисковать. Если Фархад повернет события к своей пользе, совладать с ним будет нелегко. Президент должен воевать.
Автобус с экскурсантами остановился у грязно-серых металлических ворот, которые тут же распахнулись, словно сработали фотоэлементы. Перед гостями расстилался пыльный плац, на котором по отделениям маршировали гвардейцы. Посол и военный министр покинули автобус первыми, держась рядом, потому что разговор еще не был закончен. Однако их окружили сотрудники посольства, и Бахиру пришлось взять на себя обязанности гида, отложив продолжение беседы.
Гости наблюдали, как идут занятия строевой подготовкой, а после этого перешли на стрельбище – здесь, как бы случайно, как раз проводились стрельбы, и американцы смогли убедиться, что джебрайская армия вполне боеспособна, потому что ее солдаты стреляют без промаха. Бахир стоял за спиною посла, глядя не столько на мишени, сколько в затылок дипломата, и тот, почувствовав взгляд, обернулся и произнес довольно внятно:
– Иногда человек меняет решение – если его вынуждают к этому обстоятельства.
Из-за трескотни пулеметов его никто не услышал, кроме Бахира.
На лице министра отразилось недоумение. Посол продолжал:
– Если одна из сторон ведет себя недостойно, то о каком компромиссе может идти речь?
Это было все. Большего американец не мог себе позволить.
– А в вашей армии используются пули со смещенным центром тяжести? – спросил кто-то из американцев, и полковник вынужден был, отвечая, отойти от посла, и потом, пока продолжалось посещение, они больше не сближались. Да и зачем? Все главное сказано. Прощаясь, посол крепко и энергично пожал руку военного министра и тут же отошел в сторону.
«Точно так же они окажутся в стороне, если все сорвется, – внезапно подумал Бахир. – Меня подталкивают на провокацию, хотя могли бы справиться с этим и сами – достаточно одной атаки повстанцев на армейский пост, и вот она, война». Но мысль эта скоро ушла, не до этого сейчас было. Все просчитав и обдумав, на следующий день военный министр вылетел на юг страны.
Командир особого отряда по борьбе с терроризмом встретил министра сдержанно, но за сдержанностью Бахир ощутил тщательно скрываемое напряжение:
– Как Бобо?
– В норме, – отвечал Салех.
– Покажи его.
Бобо был все так же молчалив и тощ, только глаза у него изменились. Бахир это заметил сразу, едва увидев паренька.
– Ты помнишь меня? – спросил Бахир.
Бобо кивнул и взглянул на Салеха.
– Что он умеет? – спросил Бахир.
Вместо ответа Салех вынул изо рта сигарету и неожиданно ткнул тлеющим концом в щеку Бобо. Лицо паренька свела судорога боли, он сделал шаг назад, но не издал ни звука, лишь смотрел на своего покровителя недоуменно.
– Так нужно, – буркнул Салех и подтолкнул парнишку, – ступай, понадобишься – позову.
– Смотри, не перегни палку, – заметил Бахир, когда Бобо ушел.
– Обычно я таких фокусов себе не позволяю. Это обычная демонстрация – насколько он управляем.
Бахир заключил, что Салех верно понял, что от него требовалось.
– Тебе придется с ним поехать в Хедар, – сказал Бахир. – Кто-то должен постоянно находиться рядом. Он плохо ориентируется в городе, не привык.
Салех молчал, понимая, что самое главное не сказано.
– Сопровождать парня будешь до условленного места. Основное он должен сделать сам. Как у него со стрельбой?
– Лучше, чем с послушанием.
– Ты дашь ему оружие и покажешь фотографию человека, которую я тебе оставлю. Дело крайне сложное – срыва быть не должно ни при каких обстоятельствах.
Салех коснулся ладонью лба.
– Бобо должен застрелить этого человека, после чего вы с ним вернетесь сюда и будете сидеть тихо.
– Это все? – спросил Салех.
– Да.
Министр вынул из внутреннего кармана кителя глянцевое фото и протянул его Салеху. Тот взглянул и поднял на министра удивленные глаза. Там была женщина, причем не джебрайка – лицо европейское, волосы светлые, такие же глаза. Министр молчал, скулы его окаменели. Кажется, он не собирался ничего объяснять. Салех перевернул снимок. Там значилось карандашом: «Людмила Песоцкая»
