Андрей Воронин - Комбат в западне
— Да. Моя машина стоит внизу, — сказал Жак Бабек.
— Знаете, месье Бабек, мне не хотелось бы, чтобы ваш шофер знал куда мы поедем. Лучше отправимся на моей машине, а свою вы отпустите. В гостиницу, можете быть спокойны, мы вас привезем.
— Я понимаю, — кивнул Жак Бабек, — вы тоже осторожные люди.
— Приходится быть осторожными, — уверенно сказал Вадим Семенович, — иначе обязательно сгоришь, сгоришь, как спичка.
— Как, как сгоришь? — переспросил Жак Бабек.
— Сгоришь, как спичка, — повторил Чурбаков. — Сейчас мы выйдем, — сказал он, — вы отправите своего водителя и сядем в наш микроавтобус. Часа через три вы уже окажетесь в своем отеле. А завтра мы оговорим все вопросы по финансам и по передаче ящиков с панелями в ваши руки.
— Да-да, я хочу скорее убедиться, что она на месте, что она существует.
— Тогда едем.
Чурбаков даже не снимал плащ. В плаще был и Жак Бабек. Мужчины поднялись и покинули кабинет вполне довольные друг другом. Выходя, Вадим Семенович подмигнул Бородину.
Станислав Борисович Шеришевский раскланялся со своими гостями. А после того, как закрыл за ними дверь, самодовольно потер руки:
"Ну вот, кажись, все сделано. Кажись, денежки в кармане. Мне повезло, что я когда-то давно знал Чурбакова, когда-то давно продал его семье пару алмазов, парочку очень дорогих алмазов и несколько картин.
В общем, все прекрасно".
Жак Бабек подошел к своему водителю и быстро ему объяснил, что не нуждается в машине.
А затем, когда его автомобиль уехал, Вадим Семенович поторопил;
— Ну что ж, месье Бабек, вот в том темно-синем автобусе мы и поедем.
Когда французский коллекционер подошел к автобусу, он заметил, что в микроавтобусе нет окон.
— Это специально, — сказал Вадим Семенович. — Мне не хотелось бы, чтобы вы прежде времени знали где я храню «Янтарную комнату».
— Да-да, я понимаю.
Бородин открыл дверь, Свиридов залез вовнутрь. Внутри микроавтобуса «Форд-транзит» стоял большой ящик.
— Часть «Янтарной комнаты» здесь, — сказал Чурбаков. — Хотите взглянуть?
Бабек кивнул, давая понять, что не против.
Чурбаков зажег свет. В автобусе был Бородин. Свиридов снаружи закрыл дверь.
— Покажи месье Бабеку панели, открой ящик, — приказал Чурбаков Бородину.
Тот поднял тяжелую крышку с дырками.
— Можете взглянуть, — проговорил он.
Жак Бабек приблизился к ящику. И в этот момент Бородин обхватил француза сзади и прижал к его рту белую тряпку. Бабек несколько раз дернулся, но секунд через восемь плавно завалился на бок.
— Ну вот видите, порядок, Вадим Семенович! А вы волновались.
— Есть из-за чего волноваться. Бросай его в ящик.
Бородин с трудом сунул грузное тело французского коллекционера в большой ящик. Затем в его руках появился шприц и он быстро сделал укол в руку.
— Сколько он останется в отключке? — спросил Вадим Семенович.
— Часа четыре. В общем, мы успеваем.
— Вот и прекрасно. Я пойду сяду в кабину и гоним на аэродром. А ты присмотри здесь. Крышку закрой.
— Я все понял, хозяин, — Бородин опустил крышку большого темно-зеленого ящика и защелкнул замки. — Спи спокойно, дорогой товарищ. Дорога дальняя, нелегкая, но ты ничего не почувствуешь. Пусть тебе приснится что-нибудь очень хорошее, например, твоя любовница или Париж.
Вадим Семенович забрался в кабину.
— Поехали на аэродром и побыстрее, — он одернул рукав плаща. — Через час самолет вылетает в Калининград.
— Все понял, хозяин. Через пятьдесят минут будем на летном поле.
Темно-синий микроавтобус взвизгнул тормозами перед аркой и легко выехав со двора, помчался по московским улицам в направлении Жуковского.
— Ну вот, дело сделано, хотя еще и не до конца.
* * *Темно-синий микроавтобус мчался по шоссе на предельной скорости. Время от времени Свиридов бросал взгляд на панель приборного щитка, где судорожно дергалась стрелка спидометра.
— Да не гони ты так! Мне это не нравится, — сказал Чурбаков.
Свиридов немного сбавил скорость и только сейчас заметил машину ГАИ.
— Черт побери, — пробормотал он, — опять эти долбанные гаишники!
— Ничего, ничего, не волнуйся, — сказал Чурбаков.
Гаишник взмахнул полосатым жезлом, приказывая остановиться.
— Вот незадача!
Притормозив прямо возле машины, Свиридов выскочил из машины.
— Командир, слушай, мы очень спешим. Вот документы.
В права была положена пятидесятидолларовая купюра. Гаишник взял документы, зло посмотрел на Свиридова.
— Все спешат, все куда-то летят. А правила нарушать все равно не положено. Понятно?
— Так точно, командир, понятно.
Гаишник раскрыл документы и увидев пятидесятидолларовую купюру, улыбнулся:
— Новые у вас права.
— По-моему, в порядке документы, командир? — нагловато спросил Свиридов.
— Документы в порядке. Ну ладно, поезжайте.
Только правила не нарушайте, километров через пять еще один пост ГАИ.
— Спасибо, командир, понял.
Свиридов забрался в кабину и микроавтобус рванул с места.
Лейтенант ГАИ довольно посмотрел на сержанта:
— Ну, теперь твоя очередь. Может, тебе, сержант, тоже повезет?
— А сколько?
— Не твое дело, — сказал лейтенант.
— Понял, — пожав плечами, ответил сержант, становясь на дорогу.
«Наверное, баксов двадцать оторвал», — подумал он про своего командира.
А лейтенант, сев в машину, поскреб пальцем пятидесятидолларовую банкноту. Если бы она оказалась фальшивой, он тут же связался бы по рации с соседним постом и приказал бы остановить темно-синий «Форд».
Но купюра оказалась настоящей. Не очень новой, но настоящей. В общем, день прошел не зря.
— Сколько ты ему дал? — спросил Вадим Семенович у Свиридова.
— Полтинник, хозяин, — сказал Свиридов.
— Ну и правильно. Что их жалеть? Зато без проблем ехать будем.
— Да, он меня еще предупредил, что впереди пост ГАИ.
— Вот видишь, как хорошо быть не жадным!
— А если бы мы ему дали стольник, как думаете, могли бы с мигалкой мчаться?
— Могли бы, но не стоит, — Чурбаков закурил — отъездил я свое с мигалкой.
Микроавтобус как по графику прибыл на территорию военного аэродрома. Военный самолет уже стоял, готовый к вылету. Командир корабля со звездами майора поздоровался с Чурбаковым.
— Тут, майор, у нас кое-какие изменения, — сказал Вадим Семенович.
— Какие изменения?
— Ящик с собой повезем.
— Большой? — спросил майор.
— Да нет, не очень. Но это, естественно, за отдельную плату.
— Понятно, — сказал пилот.
— Свиридов, рассчитайся.
Свиридов дал пятьсот долларов, летчик довольно улыбнулся.
— За такие деньги я готов пять ящиков доставить в Калининград. Хороший вы пассажир, Вадим Семенович.
— Сам знаю, что неплохой.
— Сейчас ребята загрузят ящик, отгонят микроавтобус, потом за ним приедет человек.
Чурбаков и его люди действовали слаженно, все у них было предусмотрено, все находилось на мази.
Ящик загрузили в самолет, Свиридов быстро отогнал темно-синий «Форд» к КПП и позвонив по телефону, приказал, чтобы за ним приехал один из людей Чурбакова.
— Все в порядке? — спросил Бородин," когда Свиридов подошел к самолету.
— Конечно! А как же может быть иначе? Все чики-чики.
— Ну и прекрасно. С богом! — Бородин со Свиридовым хлопнули по рукам.
Чурбаков, увидев этот жест своих людей, улыбнулся. Ему нравилось, когда у них такое хорошее настроение, когда все клеится, все совпадает, как хорошо пригнанные детали.
Самолет взревел моторами, разбежался по взлетной полосе, легко оторвался от бетона и взял направление на северо-запад. Кроме пилотов в этом военном самолете, выполняющем грузовые коммерческие рейсы, находилось еще четверо. Троих летчики видели, а о существовании четвертого даже не догадывались. А французский коллекционер Жак Бабек находился в глубокой отключке под деревянной крышкой зеленого ящика.
— Послушай, Павел, обратился к Свиридову Вадим Семенович, — иди глянь, может, наш клиент уже концы откинул?
— Да что вы, Вадим Семенович! — сказал Свиридов, поднимаясь. — Жив-здоров, я в этом уверен.
— Хорошо что уверен, но тем не менее, посмотри.
Дорого ведь стоит французишко.
— Сейчас гляну.
Покачиваясь и придерживаясь за переборки, Павел Свиридов направился в грузовой отсек, заполненный холодильниками и стиральными машинами. Среди всей этой бытовой техники стоял длинный темно-зеленый ящик размерами два с половиной на метр с плотно пригнанной крышкой, закрытой на два замка. Свиридов пробрался по узкому проходу, опустился на колени, отщелкнул замки, поднял крышку.
Он был абсолютно уверен, что Жак Бабек жив-здоров и спит. Но тем не менее, несколько секунд посмотрев на безмятежное лицо француза, Свиридов взял руку Жака Бабека, нащупал пульс и хмыкнул. Затем взглянул на свои часы, посчитал количество ударов и ухмыльнулся.
