Андрей Таманцев - Молчание золота
— При мне говорить только по-русски, понял? А то… А то плохо будет, — тихо сказал я, не вдаваясь в конкретику. Я бы моги уточнить, поставив в пример участь того из «саттарбаев», что пожаловал в дом Радоева вместе с нами. Этот вот уже несколько минут храпел где-то в кладовке, Потому что еще в номере, приводя его в чувство, я дал ему воды со снотворным медленного действия. Потому и взяли с собой: не успеет ничего рассказать, заснет как миленький.
Надо сказать, что Саттарбаев оказался довольно понятливым; в особенности для узбека из сельской местности. Он пробормотал: «Все понял» — и остальное шептал беззвучно, одними губами. То ли ругался, то ли молился. Впрочем, хозяин дома уже забыл о его существовании и в данный момент уже приглашал всех не стесняться и кушать, а попутно отпускал незамысловатые шутки по адресу бедного Бахрама, который продолжал трястись и потеть…
IIIПастухов
— Эй, Бахрам-амак! А ничего у тебя к-кадры!..
Это восклицание, испущенное мощной глоткой Андрюхи Переделкина, того самого радоевского гостя в камуфляжной майке, относилось к Лии, девушке, невольно заварившей всю эту кашу Или — шурпу, если соблюдать восточный колорит. Прошло около часа с того времени, как все мы уселись за стол в роскошной трапезной подполковничьего дома, а девушку, кстати, так никто и не подумал позвать к столу Собственно, уж что-что, а это меня нисколько не удивляет. У меня был случай, когда я приехал в Шахрисабз со своей женой Ольгой, попал на виллу главного архитектора этого городишки. Городишко городишкой, а все-таки родина Тамерлана; у главного архитектора населенного пункта, состоящего из нескольких десятков домов, — вилла размером с пол Большого театра. Видать, все таланты архитектора пошли на строительство собственного особняка. Впрочем, может, это был и не Шахрисабз, а какой-нибудь другой населенный пункт или даже дачный поселок для слуг народа. На Ольгу минут десять просто не обращали внимания, как будто ее и нет вовсе, зато меня угощали всяческими блюдами, а потом отвели в сторону и доверительно предложили девочку. Когда я вежливо отказался, архитектор всплеснул руками и выдал совершенно непонятное: «А куда ж мне ее теперь девать, дорогой?»
Эту вот историю я и рассказывал Артисту когда друг подполковника Радоева, Перепелкин, заорал про «кадры». Артист, морщась, глянул куда-то в сторону, а потом спросил:
— Ты лучше вот мне что скажи. Что это ты ему ляпнул про Шаха-то… про Джалилова?
— А что такое? Я просто сказал, что мы приехали сюда по приглашению нашего друга, между делом являющегося сотрудником узбекских спецслужб. А что? Мало ли у Джалилова в друзьях ходит богатых лохов, которые по его — приглашению слетаются на восточную экзотику? Ну? Предположи!
— Только мы не очень-то похожи на лохов. Особенно — богатых.
— Так ты изобрази. Tы же у нас Артист.
…Надо отметить, у этого Радоева отменная выдержка. Вероятно, Леон Ламбер в самом деле так нужен им и может сообщить сведения грандиозной степени важности и ценности. Бесспорно и то, что браслет, снятый с руки убитых женщин, Елены Королевой и Энн Ковердейл, имел отношение к археологическим исследованиям, которые проводились в прошлом году группой Ламбера здесь, под Самаркандом. В предгорьях Аввалыка. Усвоив все это, легко предположить, в каком направлении будет развиваться возможный разговор между Радоевым и Леоном Ламбером.
— Ничего кадры, — повторил Андрюха Перепелкин, приятель хозяина дома, служивший, как я понял, в пограничниках. тут вообще не так мало русских в силовых структурах, как это принято считать в России. — Ну-ка, телка… как тебя… Ляля… Люля…
— Лия, — тихо ответила та.
— Во-во! — громыхнул Перепелкин. — А я что говорю! Бахрам-амак, ну что, подгонишь телку-то, а? До сходной цене, а то лучше в подарочном в-варианте… бесплатно т-тоись?..
Лейтенант Саттарбаев, которого я ни на секунду не выпускал из-под контроля и при этом нещадно спаивал, уже начал клевать носом. За столом, несмотря на откровенно ночной час, царило этакое размашистое, почти по-русски задорное оживление, и посторонний человек никогда не определил бы, что в этой застольной беседе, как на поле боя, схлестнулись две непримиримые стороны. Каждая ждет своего момента, своего мгновения — ударить наверняка. Сам хозяин дома, подполковник Радоев, пил немного и все больше вино, зато его собутыльники вовсю налегали на водку, и, оценивая их как возможных противников (хотелось бы, впрочем, обойтись без гладиаторских боев!), я нахожу что они уже нулевые. Зато за спиной Радоева стоит верный Юнус, да в доме, верно, есть еще люди. Даже наверняка есть. Достаточно прислушаться.
Радоев все более пристально смотрел на Леона Ламбера. Совершенно очевидно, что ему не терпится наладить разговор по душам с его «хорошим другом». Значит, нас сейчас или будут выпроваживать по-хорошему, или…
Я поднялся на своем месте, пошатываясь, В руках у меня красовался внушительный бокал, наполненный почти до краев. Я проговорил, запинаясь и время от времени глотая слоги:
— А вот я хотел бы… а? А вот я хотел бы поднять бокал за радушного хозяина, к-который встретил нас как род… родных, накормил, напоил… обля… обласкал и всячески… Одним словом…
Я предательски пошатнулся и ухватился за плечо Артиста. Этот понял мою игру с полуслова, все-таки актер по призванию!.. Он усадил меня обратно, невзирая на мое слабое сопротивление, а потом поднялся сам и сказал:
— Мой друг немного не рассчитал силы, но я с удовольствием скажу за него…
— Я сам скажу за себя!.. Дорогой Рашид Манн-сур…
Радоев оторвал взгляд от бледного лица Бергманиса, который пил много, но никак не пьянел: французу не давал забыться цепкий, невыводимый страх.
— …за него, — повторил Артист. — Я бы хотел сказать, что мы должны, понимаешь… — Дальнейшее он произносил голосом первого президента России Бориса Николаевича, сам понима-а-аешь, Ельцина. — Я, понимаешь, приехал в Самарканд впервые. И хочу сказать. Вот шта. Это, так сказать, прекрасная страна, в которой можно и должно крепить международные, понимаешь, отношения. Встретился, понимаешь, с людьми, поговорил. Подумал. И вот что решил. — За столом прыснули даже те, кто не знал голоса Бориса Николаевича: Артист есть Артист. — Предлагаю, значит, выпить. Выпить за здоровье, подполковника Радоева, а потом я приеду к моему другу Тахтумураду Керимову, президенту, понимаешь, Узбекистана, и попрошу его присвоить Радоеву… звание генеррррала, понимаешь! За хозяина дома, друзья!..
Последнее было сказано обычным голосом Артиста, и к тосту тотчас же присоединились практически все присутствующие за столом, за исключением разве что мирно спящего гостя в расстегнутом милицейском мундире да Бергманиса, который, верно уже плохо владея собой (а не от опьянения), так и остался сидеть неподвижно с бокалом в руках. Я успел поймать обращенный на французского археолога взгляд Рашида Радоева, осмысленный, трезвый и холодный. Да, хозяин хорошо владеет собой, не в пример своим многочисленным гостям. Ну что же, выпьем за его здоровье, как предложил от имени Семена Злотникова сам Борис Николаевич. Здоровье подполковнику Радоеву еще пригодится, в этом я нисколько не сомневаюсь. По крайней мере, на ближайшие пару часов.
Впрочем, к тосту за свое здоровье, произнесенному Артистом сообща со мной, Радоев все-таки присоединился. За хозяина (его семью, друзей, карьеру, потом просто за дружбу) пили еще около получаса. А потом Радоев более чем выразительно посмотрел на часы, на которых было уже два часа ночи, и более чем откровенно произнес:
— Ну что же, я думаю, всем пора бы уже и на покой. Юнус, отвезешь гостей в гостиницу. Господина Бергманиса я оставлю у себя, я хотел бы с ним поговорить, все-таки столько не виделись. Правда, дорогой? — глянул он на нашего бедного археолога, который так и остался сидеть в неподвижности с окаменевшим лицом и остановившимися мутными глазами. — А вам, друзья, отдыхать пора, — сказал он, глядя прямо на меня. — Чертов Саттарбаев, чтоб его черти взяли! Зачем столько жрать бухла?.. — Саттарбаев давно спал лицом в деревянном блюде, по краям которого размазались остатки какого-то жирного национального блюда узбекской кухни. Зря я, что ли, тратил на него снотворный препарат? — На прошлой неделе нажрался, а теперь опять вот? Допрыгается, что я его финансами греть перестану, урода. Юнус!.. Ты меня слышал?
— Да, сейчас отправлю гостей в их отель, а Джанибека отнесу в гостевую комнату наверх, пускай проспится.
— Молодец. Выполняй, — сказал Радоев. Говорил он совершенно свободно, не таясь, совершенно нас не стесняясь. Это подтвердила следующая фраза: — Эти тоже набрались здорово. Голосом Ельцина говорят… артисты.
— Ельцин в прошлом году у них ушел в отставку, — доложил Юнус. Оказывается, он тут еще и на политинформации подвизался! Универсальный молодой человек. Нужно взять его на заметку. Особенно если он в самом деле будет усердствовать в выполнении хозяйских поручений и попытается доставить нас с Артистом, Бахрамом и Лией в «Афрасиаб» согласно распоряжению Радоева.
