Евгений Сартинов - Черный риэлтер
— Они к мосту едут! — закричал один из них.
— Хорошо, спускайтесь!
Пока Мысин по рации разговаривал с дежурным по городу, Мазуров и Косарев с фонарем одного из дружинников внимательно осматривали другую сторону оврага. Там, где стоял этот наглец, остались вполне отчетливые отпечатки протектора.
— Так, гвардия! Охранять эти следы до утра! — строго обратился Косарев к добровольцам. — Можете их чем-нибудь огородить, но чтобы их не затоптали.
— Есть! — вполне по военному отозвались «добровольцы», а один даже взял под козырек.
Именно по этому поводу и вызывали сейчас Ольгу на место пожара.
— Старички не добрались до двери каких-то двух метров, задохнулись в дыму. Да, бабка бы выбралась, да она и деда своего поволокла, а он совсем ходить не мог, — возбужденно рассказывал Косарев.
— А перехватить этих мотоциклистов не могли? — спросила Ольга. С утра она зябко куталась в свою короткую дубленку, временами зевала.
— Да, если бы их по городу хотя бы было десять экипажей, а то всего четыре — один гаишников, один ППС, и два вневедомственной охраны. И все они приперлись в Синевку!
— Ну, вы так с Мысиным отчаянно зазывали патрульных в эту чертову деревню, что они сюда все и явились, — ответил ему с явной злостью Попов. Все удивились, когда майор без всякого вызова сам приехал на пожарище. Тут к ним подошел человек в зеленой камуфлированной куртке, с погонами майора. Это был главный пожарный эксперт Виктор Антонов.
— Ну, что там, Виктор Сергеевич? — спросил Попов.
— А что тут может быть? Поджог. Явный запах бензина. Они подожгли сарай, а там еще оставалось сено. Ему лет десять было, труха уже одна осталась. Оно горит как порох! Вот все за минуты и полыхнуло.
— А дым то был откуда такой черный?
— Пенопласт и автомобильные покрышки. Зачем-то они хранили все эти упаковки от холодильника, телевизора, микроволновки. Мотоцикла сто лет не было, а все покрышки лежали в пристрое. А это ж всё такое горючее.
— Понятно. Где Мазуров?
— Да, у него сердце прихватило, отправили в больницу, — пояснил Косарев.
— Выходит, этого мотоциклиста вы рассмотрели лучше всего?
— Ну да, гаденыш! Еще палец мне показал.
— Ну, показания вы напишите потом, главное теперь раскрутить тех двоих, что вы задержали. Где они, кстати?
— Как где, в больнице, — засмеялся кто-то из милиционеров за спиной Косарева.
— Да, их тут слегка местные жители побили, — признался Мысин.
— Еще как побили. У одного сломана челюсть, у второго ЧМТ.
Попов взмахнул руками, и щедро обложил всех матом.
— Вы что, охренели, что ли? Мысин, если этот с ЧМТ сдохнет, то сядешь ты, как организатор этой «дружины»! Мне тут самосуды не нужны!
На Андрюшку было жалко смотреть.
Попов бушевал еще долго, и мало кто мог понять, чего так разошелся зам начальника ГОВД.
Косарев вернулся домой только в десятом часу дня. Жена была уже на работе, но, как только Георгий снял куртку, как зазвенел телефон.
— Да, Косарев слушает.
— Жора, приезжай как можно быстрей!
Звонившая не представилась, но в этом и не было нужды. Этот голос Георгий не спутал бы ни с чьим другим.
— Что случилось, Света?
— С Лешкой плохо.
— Скорую вызвала?!
— Он не велит. Да, хватит болтать, приезжай скорее!
Косарев положил трубку, и, схватив куртку, выскочил из дома.
Со Светой Жилкиной подполковник близко столкнулся семнадцать лет назад, будучи еще старшим лейтенантом. Она проходила по одному делу свидетелем, и между ними как-то быстро и естественно завязалась любовная связь. Света была тогда замужем, и Косарев как раз обзавелся семьей. Получилось так, что их дети родились в один месяц, с разницей в двадцать дней. У Георгия родилась дочь, а у Светланы — сын. Они никогда не говорили про родословную Алексея, но он так был похож на Косарева, что тот привязался к ребенку чуть ли не сильнее, чем к родной дочери. А когда Лешке Жилкину было пять лет, отец ушел из семьи и переехал в Москву. С тех пор Георгий окончательно стал для Лешки приходящим отцом. Недавно ему стукнуло шестнадцать, и он все больше и больше внешне начинал походить на Косарева. Такая же большая голова, такая же манера ходить, словно втянув ее в плечи. Парень хорошо учился, и мечтал пойти учиться на летчика.
Света открыла дверь на его звонок так, словно она стояла, положив руки на щеколду замка.
— Что случилось? — спросил Георгий входя.
— Я пришла с ночной смены, Лешка, вроде бы, спал. И что меня дернуло откинуть одеяло! Вот, как бог шепнул.
Они вошли в комнату Лешки, тот лежал на спине с открытыми глазами, и даже не отреагировал на их появление. Светлана откинула одеяло, и Георгий ахнул. Правое плечо сына было не очень умело перевязано бинтом, сквозь которые проступало красное пятно.
— Так, скорую, быстро! — скомандовал Косарев. Тут впервые подал голос сам Алексей.
— Не надо, а то меня сразу посадят.
— Почему посадят? Где ты налетел на нож? — спросил Георгий.
— Это не нож, это пуля.
И тут в голове подполковника словно что-то щелкнуло. Он вспомнил и громадный мотоциклисткий шлем в прихожей, и брошенный в углу грязный комбинезон.
— Так это ты поджег этот дом в Синевке? — спросил он.
— Нет, я только с мотоциклом был.
— А кто поджигал?
Лешка молчал. Косарев понял его.
— Зря молчишь. Сейчас вас ищет вся милиция. Ты думаешь, вы ушли от нас, и все? А то, что там следы протектора остались — это ерунда?! И то, что таких мотоциклов по городу полтора десятка — тоже фигня? Вас все равно накроют!
Он сел рядом с кроватью на стул, чуть помолчал, потом спросил: — Сколько раз ты бывал на поджогах?
— Первый раз. Сашка попросил покараулить мотик, пока он там эти дела делать будет. Я и не знал, что он там поджигать собирался. Мы просто катались по улицам. У него классный мотик.
— Так, один раз — это уже хорошо. Теперь скажи — зачем этот твой Сашка это сделал?
— Ну, ему кто-то за это заплатил.
— Это точно?
— Да. Мы когда встали, смотрели на пожар, он мне крикнул что этот пионерский костер стоит десять косых.
Косарев был взбешен.
— Десять косых! А ты знаешь, что там, в доме, два старика погибли? Это тебе не десять косых, это десять лет зоны. Сколько этому Сашке лет?
— Семнадцать.
— Семнадцать! Значит, больше червонца вам они дать не могут. Закон не позволит.
— Жора, может, «скорую» все же вызвать, — робко спросила Светлана.
Косарев с силой потер лицо руками. Мысли в его голове проносились и путались в какой-то дикий клубок.
"Они его найдут! И найдут быстро. Что это для Колодникова и его волкодавов? Тут работы на сутки. Лешку посадят. Посадят. Даже если учтут все обстоятельства, то ему пара лет отсидки обеспечена. Хорошо, если удастся выбить условник. Сейчас вызову «Скорую», они тут же заряжают ментовку, к обеду Лешка будет уже подследственным".
Он представил себе, как это дитя его странной любви сидит в обезьяннике, потом на зоне, в бараке, вместе с этими остальными уродами и отморозками.
"Ни за что!" — решил он.
— Лёша, ты понял, что, то, что ты делал сегодня ночью, было большой глупостью? — спросил он.
— Да, еще там, в деревне.
— Хорошо, если так. Дай мне слово, что больше ни шагу не сделаешь к этим друзьям?
— Хорошо. Даю слово.
— Ладно.
Он обернулся к Светлане.
— Не надо «скорую», я сам все разрулю.
Он прошел в прихожую, нашел в телефонной книжке номер, и когда абонент поднял трубку, спросил: — Это Антон Ильич?
— Да, Георгий, это я.
— Узнал?
— Конечно.
— Антон, тут такое дело. Нужно оказать одному мальчику хирургическую помощь на дому.
— На дому?!
— Да. Не спрашивай только почему, это не телефонный разговор.
— Это ясно. А что хоть мне брать с собой? Какой характер ранения?
— Огнестрел в мягкие ткани плеча. Похоже, что навылет.
— Хорошо, называй адрес, скоро буду.
Косарев продиктовал адрес и стал ждать.
Ведущий хирург городской больницы Антон Ильич Гусев был старинным другом Косарева. Получилось так, что Георгий лет десять назад помог замять щепетильную историю с сыном Гусева, и тот был ему за это очень благодарен. Тот влип в криминальную историю примерно так же, как Алексей — вслепую. Косарев перевел сына хирурга в категорию свидетелей и тот избежал наказания. Они не были слишком близки, но это чувство взаимной симпатии было выше простой благодарности за проделанную работу. Хирург приехал быстро, буквально через десять минут после звонка.
— Здравствуй, Жора.
— Приветствую, Антон.
Они обнялись, потом Косарев помог доктору раздеться.
— Что случилось то?
— Да что может случиться? Мой сын, точно так же, как твой Вовка, ввязался в криминальные делишки, и получил пулю в плечо.
