Юрий Корчевский - Сибиряк. В разведке и штрафбате
– Водки, – сразу ответил Андрей.
– Сколько брать будете? – перешла на деловой тон женщина.
– Пару бутылок. А почем?
– Пятьсот за бутылку.
– Дорого!
Начали торговаться. Алексей удивился – торговая хватка у Андрея была, как у опытного торгаша.
С каждой бутылки они сбили цену на полтинник. Еще и немудрящей закуски взяли – два соленых огурца и полбуханки ржаного хлеба. Водку и закуску сунули в карманы халатов.
А женщина вдруг предложила:
– С девочками не хотите время весело провести?
– Сколько?
– За час – тысячу.
– Ого! Мы уж лучше водочки выпьем!
Они направились к госпиталю.
– Ну их, этих профурсеток, только «гусарский насморк» поймаем, – объяснил свой отказ Андрей. – Где пить будем?
– В госпитале, на задворках. Там в углу место есть тихое, скамейка; вокруг лопухи да репейник. Считай – как дома.
Они прошли в дальний угол, за вещевой склад, где хранилось обмундирование для маршевых рот – для тех, кто выписывался по выздоровлению. Сели, не спеша, прямо из горлышка бутылки выпили и захрустели огурцом.
– Огурчики хороши: плотные, да и посолены славно – давно не ел таких, – сказал Алексей.
– Тю! А чего ж ты раньше не сказал? Купили бы побольше. Не водка ведь, цена бросовая!
– А ты меня спрашивал? Деньги твои, ты и банкуешь.
Когда они выпили грамм по двести, размякли и заговорили о рейдах и фронте. Водка – она языки развязывает.
К лавочке подошли еще двое раненых. Водка – она незнаемо как мужиков притягивает, как рыбу на приваженное место.
Познакомились, выпили за знакомство, за Победу… Глядь, а и вторая бутылка опустела.
– Эх, жалко, только разговор пошел, – посокрушался один из подошедших. Был он минометчиком, и в госпитале лежал с пулевым ранением в руку.
– Хотите выпить еще – ваша очередь проставляться, – заявил Андрей.
– Мы бы не против, да денег нема…
– А, раз пошла такая пьянка… Мы сейчас! Леха, пошли сходим, тут недалеко.
Не хотелось Алексею идти, в голове и так шумело. Но разговор и впрямь интересный завязался. Посидеть бы, поговорить, Андрея же как будто оса ужалила. Но и уходить из компании как-то не по-мужски.
Они пролезли через дыру в заборе еще раз и направились к знакомому дому. Женщина была там – как часовой на посту.
– Что, болезные, еще водочки?
– И водки, и огурцов. И цена та же! – пьяненько поводил пальцем перед носом женщины Андрей.
Они купили еще водки и огурцов, спрятали все это в карманы и направились к госпиталю.
Однако им не удалось пройти и ста метров. Стоило завернуть за угол, как на перекрестке, словно из-под земли, вырос военный патруль – офицер в сопровождении двух солдат. Рядовые были при винтовках, у офицера на рукаве – красная повязка. Улица пустынна, и сбежать было решительно некуда: слева пустырь, справа – забор госпиталя. К тому же патруль их увидел. Сближались.
– Так, – злорадно сказал офицер, – в самоволку?
– Так точно! – легко согласился Андрей. – Воздухом свежим подышать, на девок посмотреть…
– Где ты девок увидел? Они все на работе. Постой, от тебя вроде пахнет?
– Уколы делали только что, задницу спиртом протирали.
– Пойдем к вашему начальству, – уперся офицер.
– Товарищ лейтенант, – начал Алексей, – мы в госпиталь идем, вон дыра. Отпустили бы вы нас! Мы сами в госпиталь сейчас вернемся, не надо к начальству.
– За самоволку наказание положено – по Уставу, – офицер был непреклонен.
В разговор неожиданно влез Андрей. Возможно, если бы не он, все бы и обошлось.
– На фронт бы тебя, лейтенант, да к немцам в тыл. Мы оба из разведки, в рейд не раз ходили, ранены. А ты в это время в училище за партой сидел, морду наедал!
Лицо офицера посерьезнело, видно, Андрей наступил на больную мозоль. Ох, не стоило ему дерзить!
– Обыскать обоих, и в комендатуру! – взъярился лейтенант.
Но водка уже ударила Андрею в голову. Он шагнул вперед, сделал подсечку и свалил лейтенанта на асфальт. Оба солдата из патруля сначала замерли с открытыми ртами, но потом скинули с плеча винтовки и угрожающе нацелили штыки.
Андрей схватился руками за штыки, резко наклонил их вниз, а потом ударил одного из солдат ногой в живот.
– Леха, помогай!
Алексей ударил сцепленными руками по шее второго солдата, и тот свалился как подкошенный. Винтовка упала на асфальт.
– Бежим! – Андрей хоть и был пьян, но сообразил, что нападение на патруль чревато очень плохими последствиями.
Но не успели они сделать и пары шагов, как сзади грохнул выстрел. Лейтенант, лежа на земле, достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух, а потом наставил ствол пистолета на них.
– Стоять! Нападение на патруль! Сейчас применю оружие на поражение!
Угроза была нешуточной. Лейтенант имел на выстрел полное право, на его стороне был Устав, а также законы военного времени.
И ведь пальнет сдуру! Госпиталь рядом, а спасти не помогут.
Оба замерли, переглянулись. Хмель куда-то выветрился.
– Леха, беги! Я заварил эту кашу, мне и отвечать.
Алексей раздумывал секунду. С трех шагов лейтенант не может промахнуться, тем более что он знает, что они из этого госпиталя, и найти их – пара пустяков. И он остался стоять.
К ним подбежали солдаты патруля. Оба были злые из-за того, что раненые их свалили и обезоружили. Один сразу двинул Алексею прикладом в грудь.
– Ты что, сука, по ране бьешь! – скрючился Алексей.
– Думаешь, если на фронте был и ранен, так тебе все можно? – Второй солдат несколько раз пнул Андрея ногой, мстя за его удар в живот.
– Отставить! – отряхиваясь от пыли, к ним подошел офицер. Он на ходу прятал в кобуру пистолет. – Вперед, разгильдяи!
Словечко это в армии применяли часто.
Офицер пошел впереди, за ним – задержанные Алексей и Андрей. Шествие замыкали оба солдата патруля, грозно держа винтовки наперевес. Со стороны – как задержание опасных преступников. Из дыры забора на них удивленно смотрели их новые знакомые. Они полагали, что патруль задержал их как сбежавших в самоволку.
А разведчики осознавали, что дело поворачивается для них плохой стороной.
Их провели по улицам, завели в комендатуру.
– Товарищ капитан! Задержали двоих. Пьяные, из госпиталя в самоволку ушли. При задержке оказали сопротивление, – доложил лейтенант.
– Документы есть? – спросил капитан.
– Нет, мы же из госпиталя.
– Фамилии!
Разведчики доложили, капитан записал. Потом постоял, раздумывая, и неожиданно сказал:
– Отпустил бы ты их, лейтенант. Ну, выпили парни – с кем не бывает? Рады до смерти, что выжили на фронте, в госпиталь попали…
Капитан явно им сочувствовал, наверное, сам на фронте побывал.
– Я напишу рапорт, – нахмурился лейтенант.
– Пиши, – вздохнул капитан. – Обоих задержанных – в камеру.
Алексея и Андрея заперли в комнате с маленьким зарешеченным окном. Громыхнул замок.
Камера была пуста, сидеть не на чем, и они уселись на пол.
– Андрюха, ты чего на патруль напал? Какая муха тебя укусила?
– Водка в голову ударила. Я ведь в сорок первом контужен был. Как выпью – себя не помню.
– Нечего тогда пить было!
– Чего теперь жалеть?
– Что с нами будет?
– Откуда мне знать? А, дальше фронта не пошлют, а мы там уже были.
Но дело обернулось хуже, чем они думали. Их с рапортом лейтенанта передали особистам. За пару дней на них состряпали тощее дело и направили его в трибунал. Алексей поверить не мог, что все это происходит с ним и не во сне. И приговор:
– Месяц штрафного батальона! – подвел итог судья трибунала.
Приговор вынесли быстро, за час осудили человек тридцать.
Потом их погрузили в вагон с надписью «Сорок человек или восемь лошадей», но людей натолкали в него раза в полтора больше.
Привезли в часть, переодели. Обмундирование было старое, кое-где с пятнами засохшей крови. Казармы – старые бараки за колючей проволокой, кормежка скудная. И каждый день – строевые упражнения, чтобы жизнь медом не казалась.
– Хоть бы на фронт скорее отправили, – сказал Андрей. Он держался рядом с Алексеем: какой-никакой, а знакомый.
Кормить осужденных долго в тылу не стали, и уже на четвертый день отправили на грузовиках к передовой. Выгрузившись, они услышали, как недалеко погромыхивает.
– Передовая недалеко, километров пять, – определил Алексей.
Строем, пешим ходом их привели в ближние тылы. Раздали винтовки без патронов. Алексей уселся чистить винтовку. По его примеру несколько человек тоже принялись приводить в порядок оружие. Его явно собирали на поле боя рядом с убитыми – со следами пыли и грязи, с пороховой копотью в стволе.
Алексей знал, что от исправного оружия зависит его жизнь. Многие же сидели безучастно.
Конечно, осознание, что ты штрафник, удручало. Одеты они были в телогрейки без знаков различия, без ремней. Они и назывались безлико – переменным составом, осужденными. Был и постоянный состав – командиры взводов и рот. Они были при оружии, портупеях и погонах, получали повышенный паек.
