Леонид Влодавец - Таран
А дверь не поддалась. Зато с чердака в направлении двери стреканул автомат. Братков чудом не задело — одна дырка появилась в паре сантиметров от головы Прони. Все дружно нырнули на пол и дали в ответ несколько очередей прямо через дверь и переборку, отделявшую мансарду от чердака. С того места, куда стреляли, долетел какой-то неясный шорох, шум, трескучий удар.
— Внизу есть кто-нибудь? — спросил Проня, что-то соображая.
— Локоть…
— Еще раз нажали! И-и — р-раз! — На сей раз братки сорвали дверь с петель и кучей ввалились на чердак. Никого… Перепрыгивая через обломки мебели, пробежали до слухового окна. Там валялся труп Мохера и несколько еще горячих стреляных гильз от автомата.
— Это не Седой… — перевернув труп лицом вверх, произнес Проня.
— Этого мы из подствольника положили в самом начале, — виновато пробормотал один из тех, кто атаковал чердак.
— Лестница была приставлена? — сурово спросил Проня, заглянув вниз.
— Да, мы по ней и залезали…
— А на хрена оставили, когда залезли?
— Не подумали… Кто ж знал, что он на балконе прячется?
— На, глянь вниз! Глянь, что из-за такого разгильдяя, как ты, случается! — в сердцах вымолвил Проня.
Внизу перпендикулярно стене, узким концом к забору лежала приставная лестница, а неподалеку от нее навзничь раскинулся парень в камуфляже, которого все присутствующие на чердаке знали как Локтя.
— Он, гад, рисковый оказался — лестницу откачнул и на ней за забор перелетел! — Проня смачно выругался. — А до того Локтя подловил! Короче, вниз, братва, ловить его надо!
— Там же еще Чалдон был, при «уазике»! — вспомнил кто-то уже тогда, когда спускались на второй этаж.
— Толку от него! — отмахнулся Проня. — Варежку разинул небось…
Торопливо выбежали во двор, где столкнулись с Костылем. Следом за ним Матюха и Рыдван волокли растрепанную и перепуганную Дашу. Позади всех шел тот парень, который конвоировал Дашу со второго этажа до джипов.
— Что там? Где Седой? — отрывисто спросил Костыль.
— В окошко выпрыгнул! Локтя замочил! — на бегу прокричали бойцы.
— Не догоните — башку сверну! — пообещал Костыль уже вдогонку. И обратился к Даше:
— Так где Душина с Юркой заперли?
— Здесь, в кухне, под шкафом, в подполе! — лопотала Даша. — Только не убивайте!
В кухне по-прежнему валялся труп Кума, но обломки разбитого гранатой шкафа были разбросаны, а крышка люка поднята.
— А этот козел что, без волыны был? — Костыль поддел носком ботинка мертвого Кума.
— Почему? — возразил парень, участвовавший в штурме. — Он шмалял даже!
— А где автомат?
— Ребята могли прибрать… — неуверенно ответил боец. Подошли к люку.
— Посвети вниз! — приказал Костыль Матюхе. Тот включил фонарик, глянул и сказал:
— По-моему — одни жмуры…
— По-твоему, по-твоему… — проворчал Костыль. — Глянь, придурок, пульс хотя бы пощупай!
Парень вполголоса выматерился себе под нос и влез в подпол.
— Холодные, блин, как лягушки… — донеслось оттуда.
— Сколько их?
— Трое… Душин, Микита и еще один, не знаю кто…
Костыль подтолкнул Дашу к люку:
— Лезь! Глянешь, твой кобель или нет.
— Он вылез! Я все поняла! — завизжала Даша, которой не хотелось лезть к покойникам. — Люк же закрыт был! А когда шкаф развалился, он крышку сумел поднять. У него, правда, руки связаны были Микитиным поясом.
Бледноватый Матюха тем временем выбрался наверх, брезгливо сплюнул и показал обрывки эластичного ремня:
— Точно говорит. Перетер об угол кирпичного столба. Вон, видишь, весь в кирпиче измазан. — Он бросил обрывки и сунул руки под кран над раковиной. — А когда наши наверх полезли, он и деранул… Небось сразу в сад побежал и к забору.
— Короче, Пинкертон! — перебил Костыль. — Беги к Чалдону, и шуруйте в лес! Трава высокая, он наверняка натоптал за собой. Влево, за забор, понял? Если б вправо побежал, мы бы его от джипов увидели! Быстро, а то оторвется! И живьем! Он живой нужен!
Матюха, не вытерев мокрых рук, пулей вылетел за дверь.
— Так говоришь, — Костыль взял Дашу за подбородок, — тут где-то в доме «дипломат» с компроматом лежит?
— Да! — горячо воскликнула Даша и снова закашлялась от последствий знакомства с «черемухой».
— И ты, сучонка, его Седому продать хотела? — Костыль несильно, но зло хлестнул Дашу по щеке. — Чтоб они с Самолетом нас всех подставили?! Лярва!
— Не знала я! — взвыла Даша. — Я думала, они его сожгут, и все…
— Пошли наверх, там небось уже проветрилось. Будем искать! Шагай!
Газа наверху действительно уже не было, вытянуло через окна. У выхода с лестницы на второй этаж Костыль с ухмылкой глянул на трупы Гоги и Килы:
— Гога, старый друг, лучший после Гитлера! Спи с миром, кореш!
Зашли в заднюю комнату, где лежал труп Крылова.
— Это кто?
— Журналист…
— Дописался, гаденыш! Ищи, Рыдван! Небось здесь чемоданчик… А мы дальше пойдем.
Следующей была та самая, угловая комната с камином.
— Ой, смотрите! — вскричала Даша. — Камин отодвинут!
Действительно, камин, который казался массивным и сделанным из кирпича, облицованного изразцовой плиткой, на самом деле был декоративным, из папье-маше, а «изразцы» были отштампованы из стеклопластика. Более того, внутри камин оказался полым, и там было достаточно места не только для того, чтоб спрятать плоский атташе-кейс, но и полномасштабный дорожный чемодан.
— Это, наверное, Седой! — возбужденно пробормотала Даша. — Мы здесь трое были: я, Пятак и он! А потом, когда газ пошел, я не заметила, как они убежали…
— Ладно, не тараторь, — произнес Костыль. — Разберемся…
С автоматом и «дипломатом»
Таран в это время лежал в лесу, в небольшой ямке, заросшей кустами дикой малины, перемешанной с крапивой, и окруженной густыми кустами бузины. Лежал живой, не раненный и даже боли от полученных менее чем час назад побоев не ощущал. Только запыхался очень — пробежал несколько сот метров в спринтерском темпе по пересеченной местности. Неужели вырвался?! Не верилось… Полчаса назад — всего полчаса назад! — он еще находился в подполе, как ему казалось, почти в могиле, рядом с тремя мертвецами.
Микита и Гогин парень, оставшийся для него безымянным, его особо не печалили. Но вот к третьему, к Алексею Иванычу Душину, который умирал у него на глазах, он не мог остаться равнодушным. Ни в коем случае! И сейчас у Юрки в ушах все еще звучал его тихий, угасающе-усталый голос, которым бывший майор произносил то, что решил доверить ему ради того, чтоб его, Тарана, побыстрее убили, не подвергая долгим мукам:
— На втором этаже есть комната с камином… Он не настоящий, пустой внутри. Вот там и лежит… чемоданчик. В нем — компьютер, четыре дискеты-трехдюймовки, диктофон с пятью кассетами и папка с бумагами… Открыть камин просто: справа от него, если лицом к нему стоять, крайняя, у самой стены, паркетина вытаскивается. Под ней кнопка, нажмешь — откроется. Братан мой покойный Степа там деньги прятал. Черный нал… И допрятался — убили. Видно, и мне тоже на роду написано…
Как раз в этот момент сверху до их ушей долетели слова Чалдона, начинавшего переговоры с Пятаком.
— Пожалуй, подерутся они! — заметил Душин.
— Все равно и те убьют, и эти… — произнес Юрка упавшим голосом.
— Это так, но, покамест они друг друга мочить будут, есть шанс уйти… — сказал Алексей Иванович.
— Куда? — вздохнул Юрка. — Руки-то связаны… А шкаф, который наверху стоит, и вовсе не сдвинуть.
— Руки уже сейчас освободить можно. Был бы я покрепче — развязал бы, но ты и сам обойтись можешь. Перекатись вон туда, там кирпичный столб фундамента. Повернись к нему спиной, растяни эластик посильнее и три об угол столба покрепче. Минут за пять перетрешь. А шкаф… Ну, и его, если жить захочешь, одолеешь…
Потом Душин, немного передохнув, сказал:
— Если жив останешься — запомни телефон в городе: 45-67-23. Спросишь Генриха и передашь ему привет от Вольдемара. Запомнил? Если он тебе назначит встречу — расскажешь все как было. Возможно, он и тебе поможет, и за меня расквитается…
Это были последние слова майора запаса. Он глубоко вдохнул — и больше не дышал. В темноте Таран его лица не видел, но понял — все.
Сразу после этого Юрка перекатился туда, где был кирпичный столб, и стал перетирать Микитин поясок. Упорно и ожесточенно, а по щекам у него катились злые, непрошеные и непреодолимые слезы. Не от боли — от ярости и чувства вины. И перед Душиным, и перед Крыловым. То есть перед теми, кто пожалел их с Дашей и пустил переночевать, не зная, что этим себе смертный приговор подписывают. А виноватым Юрка чувствовал себя потому, что прохлопал бегство этой красивой гадины, которую надо было бы применить еще там, в «камере» на складе вторсырья. Или пристрелить тогда, когда они в лес заехали…
