Александр Тамоников - Охота на шакалов
Виктор покосился на труп:
— Узнал своего подельника?
Кривой перевел на Виктора взгляд, полный животного страха. Так, наверное, смотрит на палача приговоренный к смерти.
— Ну чего уставился? Ты штаны, смотри, не замочи, не хватало еще и от тебя вони.
Кривой закивал головой. Постепенно он начинал что-то соображать. Зазвонил телефон. Виктор включил трубку.
— Слушаю.
— На улице и нигде рядом такси нет. Я внизу. Что у тебя?
— А у меня гость. Сидим вот, пока еще знакомимся. Скоро беседу начнем. Ты на месте не стой — покатайся вокруг. Присмотрись.
— Понял тебя. Гость-то спокойный?
— Как овечка, — Виктор отключился.
Затем поднялся, включил свет. Прошелся по комнате, не глядя на труп, перешагнул через него, поднял пакет, брошенный Кривым при захвате. Подошел к столу, вывалил содержимое — пакет поменьше, точно такой, какой был спрятан в тайнике Никоненко.
— Понятно. Ну что ж, Кривой, давай поговорим. Рот я тебе сейчас освобожу, но учти — один громкий вскрик, и ты рядом с дружком ляжешь. Отвечать только на поставленные мной вопросы, без комментариев и скулежа — точно и, главное, правдиво. Понял?
Кривой вновь закивал головой.
Виктор подошел к нему и рывком, причиняя немалую боль, сорвал клейкую ленту.
— Такси, на котором ты прибыл, — ваша постоянная тачка?
— Нет, обычное такси.
— Обычное, говоришь? Но появился ты не совсем обычно, не как всегда. Где тебя ждет дружок?
— Какой дружок?
— Не забывайся. Отвечай на вопрос. Тот, с кем ты обычно приходил?
— А я сегодня один, дружок занят.
— Ты хорошо подумал? Слышал, наверное, что я здесь не один? Так что если придет к тебе помощь, то в ее гибели будешь виноват только ты, и смерть тебе я обещаю медленную, мучительную. Подумай.
— Сегодня я один, клянусь.
— И отчего же вдруг такие неожиданные изменения в заведенном порядке? Неужели что-то с караваном?
— Откуда вы знаете? Хотя понятно — откуда…
— Понятливый. Продолжай, я слушаю.
— Караван, на самом деле, не прибыл, и утром навстречу поедут наши ребята, я тоже должен ехать. Поэтому и пришел один — корешу завтра придется за рулем весь день потеть.
— Пока складно. А Гарик тоже едет? Да не строй ты удивленную рожу, я многое про ваш гадюшник знаю, поэтому и советую не хитрить.
— Он старшим пойдет, у него связь и деньги.
— Какими маршрутами поедете?
— Первая бригада — на Лукашино, вторая через Низкое на Горское, третья по Северному шоссе — на Климовск.
— С какой бригадой едет Гарик?
— Со второй.
— Так, теперь — марки и номера ваших машин, всех трех.
Кривой назвал, Виктор запомнил.
— Ладно. Все это мелочи. Давай теперь о серьезном. Никоненко получал товар от тебя. Кто тебя снабжал дрянью?
— Все шло через Гарика.
— Ты смотри, какой он крутой, значит, это он распоряжается распределением наркоты? Учти, весь твой базар пишется на пленку. Понравится ли Гарику, что ты на него все валишь, тем самым подставляя под пулю?
— Вы не поняли, Гарик тоже не шишкарь, но только он лично связан с теми, кто наверху.
— Тебя втянули в это дело? Или ты жизни красивой захотел, денег легких?
— Да какая разница? Про наркоту все знают, менты знают — не трогают. Вы-то откуда такие взялись?
— Из преисподней. И будем давить вас, не спеша, одного за другим.
— Вы не можете так, взять и убить меня, вызовите милицию — все улики налицо, пусть меня суд судит.
— Суда захотел? Так вот он суд — перед тобой. Высший суд, чей приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Другого ни для тебя, ни для подельников твоих — не будет.
— Не надо, ну не надо, я уеду отсюда, скроюсь, вы больше никогда меня не увидите.
— Где же ты раньше-то был, когда только начинал торговать смертью? Что ты тогда мозгами своими не шевелил?
— Ну дурак был, по глупости малолетней все.
— Хватит скулить. Умей отвечать за свои поступки. — Виктор достал пистолет с глушителем.
— Нет, не надо, прошу вас!
Виктор посмотрел в полные страха глаза Кривого, отрицательно покачал головой и выстрелил.
Снял с агонизирующего тела наручники, постоял, глядя на пакет с наркотиком. Затем вскрыл его и, как в случае с Никоненко, высыпал содержимое на труп. Выйдя в коридор, он связался с Феликсом:
— Ты сейчас где?
— Недалеко. Пока все тихо, на улице никого. Твой клиент как? Колется?
— Откололся…
— Понял, — после секундного молчания проговорил Феликс. — Где тебя подобрать?
— Там же, у мини-маркета.
— Добро, жду.
Пока друзья ехали домой, Виктор подробно рассказал о том, что произошло в квартире.
— Вот так закончилась наша первая и последняя встреча с Кривым. Знаешь, Феликс, у меня что-то шевельнулось, похожее на жалость, и даже был момент, когда я готов был отпустить его.
— И что же не позволило тебе сделать это?
— Не могу точно сформулировать причину, но в его оправданиях все же проскальзывала фальшь.
— Он умолял тебя?
— Конечно, но не в этом дело. Понимаешь, не чувствую я удовлетворенности в том, что еще одной мразью на земле стало меньше. Какой-то хреновый осадок на душе.
— Не стоит, Виктор. Мы на войне. Ты лучше скажи мне, как, по-твоему, поступил бы Кривой, отпусти ты его? Ушел бы из Города? Бросил бы наркотики? Или побежал бы докладывать своему начальству о том, что произошло, чтобы организовать наши поиски и принимать в них самое активное участие?
— Скорее второе, — вздохнул Виктор.
— Короче, давай лучше подумаем о том, что будем делать завтра?
— Надо с Юрием связаться.
— Прямо сейчас? — спросил Феликс, заметив, как Виктор набирает номер.
— Да, сейчас, с утра нас ждет работа, догадываешься — какая? Алло. Юра? Извини, что так поздно.
— Да ничего, я привык к ночным звонкам, говори, — ответил милиционер.
— Завтра, вернее сегодня, организуй визит вашей конторы по адресу Никоненко — там найдете пару жмуриков. Обстановка в квартире подскажет причину убийства. Постарайся, чтобы дело не замяли. Да-да, лучше организуй широкую огласку, надо немного расшевелить гадюшник. Нас некоторое время не будет в Городе, вернемся — позвоню.
— Вы там не наследили?
— Все чисто, милиция может работать на совесть, главное, чтобы не умолчали.
— Об этом не волнуйтесь, сработаю через участкового. Ну, парни, серьезные дела вы затеяли, но это то, что сейчас нужно. Ладно, не буду вас отвлекать — удачной охоты.
— Спасибо, до связи.
Виктор отключился, откинул голову и задумался. Разговор продолжил Феликс:
— Ты решил пойти на караван?
— Угу, пойдем по горячим следам.
— За Гариком?
— Нет, этот ублюдок нам нужен живым.
— Объясни.
— Утром, Феликс, все утром.
Подъехав к дому, машину подогнали вплотную к окнам, включили сигнализацию и отправились отдохнуть часа три.
Выехать было решено пораньше, чтобы опередить бригаду…
В 4.30 утра машина, ведомая Феликсом, подъехала к посту ГИБДД на выезде из города. Пост был в это время закрыт, и инспектор пригласил водителя отметиться в журнале, одновременно пытаясь уловить возможный запах спиртного. После отметки и рядовых вопросов — откуда да куда — друзья продолжили движение. Машину, как ни странно, инспектор досматривать не стал, видимо, надоело за ночь лазить по кузовам и багажникам.
Через двадцать минут с небольшим к посту подошла белая «девятка» с тремя парнями в салоне. Инспектор остановил и их.
А через тридцать километров эта же машина легко обошла темную «восьмерку» и стала удаляться, понемногу растворяясь в легком тумане. Феликс прибавил газу. Преследование началось.
Семен Дмитриевич Гальянов вошел в свой кабинет, когда часы показывали ровно 9 утра. Вадим его сегодня не встретил, передав через водителя, что немного задержится. И это было необычно. Мог и сам позвонить. Разбудил же в пять утра, сообщив, что бригады отправлены. Что сейчас мешает ему воспользоваться связью? Что-то идет не так, что-то заставляет тревожно биться сердце. Но что? В чем причина необъяснимой тревоги? Ведь ничего угрожающего в сложившейся ситуации, как ни старался, Семен Дмитриевич не находил. Ну опаздывает караван, но это объяснимо, по крайней мере, просчитываемо. И не должно так действовать на нервы. Дело в усталости? Нервном перенапряжении, как утверждает Вадим? Нет. Тут что-то другое. Он чувствовал витающую где-то рядом опасность, но найти причину не мог. Предчувствие недоброго сопровождало Гальянова в последние дни постоянно. Такую же непонятную тревогу Семен Дмитриевич испытывал много лет назад, перед встречей с отцом, круто изменившей его жизнь. Тогда предчувствие его не обмануло.
Постояв у окна, Гальянов вызвал секретаря, попросил кофе. Отпив небольшой глоток, Семен Дмитриевич посмотрел на часы: 9.20. От Вадима ни слуху ни духу. Надо начинать рабочий день, но все валилось из рук. И почему Вадим не позвонит? Придется звонить самому, но, как и ранее, на мобильник поступило сообщение, что связь с абонентом в настоящее время невозможна.
