Юрий Мокшин - Узники смерти
— А ты уверен, что вам приходится идти цепью за мотострелками, а не за штрафбатом?
— Не знаю, майор, я ничего не знаю и не хочу знать. — Долгов замотал головой, сжав кулаки. — Наши отцы хоть знали, за что головы кладут, а мы за кого? За этих вонючих черножопых?!
Лейтенант выпил еще стакан водки и упал в беспамятстве в кресло. На душе у Зотова было пакостно и неуютно, хотелось что-то сделать или просто закричать во все горло. То ли исповедь Долгова так подействовала, то ли атмосферное давление. Вообще Дмитрий Николаевич был своеобразной личностью. Просматривая какой-нибудь сентиментальный фильм или читая книгу, он еле сдерживался, чтобы не разрыдаться от переполнявших его чувств. И в тоже время в жизни мог сравнительно спокойно смотреть на разного рода жестокости и зверства.
Майор открыл последнюю бутылку и пил до тех пор, пока туман не скрыл в его воображении рассказ спецназовца.
На утро у обоих головы раскалывались на мелкие кусочки. О вчерашнем разговоре Зотов не упоминал: кто знает, что придет на ум протрезвевшему лейтенанту. Сам же Долгов ходил хмурый, отрешенный, но по его глазам майор понял, что он хочет о чем-то спросить. Наконец лейтенант решился:
— Слушай, Дим, ты не помнишь, о чем я вчера трепался? — как бы между прочим спросил он, стараясь придать своему голосу шутливую нотку. — Да ни о чем. Болтали просто так, пока ты не вырубился в кресле. Бормотал что-то во сне, но я сам был хорош, так что ничего не помню.
— А про Афган ничего не говорил?
— Не-ет, — категорически заявил майор, — ты сказал, что ненавидишь. эту тему, и мы вообще ее не касались.
— А говорил, почему я ее ненавижу? — не унимался лейтенант.
Дмитрий Николаевич покачал головой. Долгов испытующе посмотрел на него, но у майора были настолько честные и простодушные глаза, что он успокоился.
"Ну, слава Богу, — подумал Зотов. — А то еще прирежет по дурости. Надо бы взять его на заметку для Корнеева. Может получиться ценный помощник."
К десяти часам Зотов пошел на процедуры, решив еще раз принять оздоровительный сеанс, чтобы хоть как-то успокоить девятибалльный шторм в своей голове. На первом сеансе он присмотрел несколько мест в кабинете, где можно установить подслушивающие устройства, которые он получил у Корнеева перед отъездом в Ялту. Сегодня майор решил подсунуть "жучки", если конечно, представится удобный случай.
Случай представился. Оставив Зотова одного в кабинете, врач вышел на несколько минут, и в это время проблема была решена. Когда майор уже погружался в сон, через щель неплотно задернутых занавесок он увидел вошедшую в процедурную жгучую блондинку. Что-то очень знакомое показалось в ее облике и, засыпая, майор подумал, что последнее время во всех женщинах ему мерещится Куданова…
9
Корнеев сидел в своем кабинете и, уставившись в потолок, прикидывал дальнейший план действий. На его столе лежало два рапорта. В одном говорилось, что сверив показания свидетелей, рассказ Бортник и сделанного с ее слов фоторобота, предположительно удалось выяснить, что Александр Александрович Садальский, он же Ротенберг, он же Коршунов — одно и то же лицо. Гражданин Коршунов в настоящее время находится на работе в Советском торгпредстве в Афганистане и входит в круг людей, интересующих группу Корнеева.
Второй рапорт сообщал, что, проведя тщательное расследование, удалось установить косвенную родственную связь между гражданином Саблиным и гражданкой Кудановой. С 1949 года у родного отца Саблина была секретарша — некая Шилова. В начале 1951-го года Шилова уволилась с работы и переехала на прежнее место жительства к своей матери. В конце этого же года она родила дочь Веру. По словам оставшихся в живых соседей Шилова жила хоть и одиноко, но в достатке вплоть до 1956-го года. В этом же году умер Саблин-старший. Из этого обстоятельства можно сделать вывод, что он поддерживал бывшую секретаршу и потенциальную дочь материально. Вера Шилова после окончания мединститута вышла замуж за гражданина Куданова, но через год муж погиб в автомобильной катастрофе. Вера Александровна оставила фамилию мужа. Еще через два года она была завербована для работы на секретном объекте 42127С.
О связях Кудановой и Саблина свидетельств не обнаружено, креме того, что именно он вербовал женщину на работу. Окончательно о родстве Саблина и Куда-новой может сказать лишь сравнительный анализ крови, что в настоящее время сделать не представляется возможным ввиду отсутствия Веры Александровны в списках живых.
— Ну и семейка, — пробурчал Корнеев, подшивая рапорт к делу.
Зотов так и не смог предоставить конкретных улик против полковника, кроме заявления Бортник. Но и она не успела сделать это официально из-за частичной ликвидации памяти, а затем и вообще отдала Богу душу. Правда Корнеев знал со слов Зотова, что это фикция и что при необходимости можно снять блокировку сознания, но какие за этим последуют процессы в психике женщины остается лишь предполагать. Корнеев не мог рисковать здоровьем любимой своего друга.
Так же не было объективных свидетельств, что жива Куданова. Как следовало из рапорта Зотова, в камере, где Вера Александровна предположительно провела последние дни на Зоне, были ликвидированы все следы ее пребывания. Теперь на Куданову можно было выйти только через Саблина. Сам полковник уже висел на крючке. Корнеев знал, что Петр Александрович встречался с Ахметом — правой рукой таджикского мафиози. К сожалению, не удалось записать их беседу, и вообще, выяснить, о чем они говорили. В начале встречи Саблин положил на стол электронный прибор, фиксирующий подслушивающую аппаратуру, и официант не рискнул включить магнитофон. Правда, фотографии в ресторане получились отменные, но они могли сыграть свою роль только в совокупности с другими неоспоримыми доказательствами. Таковых же пока не было.
Корнеев развернул схему расследования, состоящую из квадратиков, треугольников, ромбов, соединенных между собой разного цвета стрелками и больше похожую на схему энергоснабжения, и нарисовал еще несколько стрелок.
10
Петр Александрович находился в полулежачем состоянии, распластавшись в кресле, и смотрел по видео — крутую порнуху, присланную утром с "Дикого Запада". Но мысли полковника были далеки от экрана. Отъявленный карьерист, улавливающий любые, даже эфирные волнения в управлении, Саблин чувствовал какое-то давление. Он не обнаружил ни слежки, ни другого копания вокруг себя, но чувство опасности не исчезало, Наоборот, с каждым днем оно все сильнее давало о себе знать.
В комнату вошла жена.
— И не надоело еще на голых баб любоваться, кобель несчастный? Хорошо, хоть дети на даче и не видят этого безобразия.
— Успокойся, дорогая, они там еще не то вытворяют. К тому же ты знаешь, что это входит в мои обязанности как идеолога и политолога.
— Что-то в последнее время слишком много должностей занимаешь. Чуть зенки на сторону — сразу государственные интересы появляются. Хоть бы мне мозги не пудрил. Смотрел бы эту заразу в своем управлении, вместо того, чтобы тащить домой.
— Да ладно тебе, мать, ругаться. Присоединяйся…
— Тьфу!
Женщина безнадежно махнула рукой и снова удалилась на кухню.
"Дура, — подумал Петр Александрович. — Лучше бы смотрела и училась, а то думает, что за ее кухонную стряпню всю жизнь любить буду".
Неожиданно затрещал телефон. Комитетчик поморщился, нажал на кнопку дистанционного управления, остановив кассету, и снял телефонную трубку.
— Саблин слушает.
— Привет, начальник, — послышался на другом конце провода приглушенный голос мужчины. Петр Александрович узнал говорившего.
— Твоя машина в полном порядке. Мотор работает, как часы, диски в пути, а шины ждут на сортировочной твоего личного распоряжения.
— Все понял, — комитетчик улыбнулся. — Считай, что ты его уже получил. Мне больше не звони. Все остальные вопросы через Пучеглазого.
"Что ж, остается ждать", — подумал Петр Александрович и, нажав кнопку, привел экран в движение.
Через полчаса копия телефонного разговора полковника Саблина лежала на столе Корнеева.
— Ну, наконец-то! — выдохнул майор, потирая руки. — Заработало!
На следующий день в кабинет Корнеева вошел капитан Соколов — один из трех, входивших в группу Валентина Семеновича.
— Привет, Валь, — поздоровался капитан. — С Саблиным опять промашка вышла.
Он положил на стол служебную записку, и майор тут же впился в нее глазами. В рапорте Соколов сообщал, что у полковника пять дней назад действительно сломалась машина, которую он отдал в ремонт своему знакомому слесарю. Тот решил сделать "жигулям" полный профилактический осмотр с заменой чуть ли не половины деталей. Поставка запчастей и их маршрут следования до заказчика были лично проверены Соколовым. Все было законно и чисто.
