Борис Цеханович - Хлеб с порохом
Мы выпили еще немного, и я отправил всех передавать должности заменщикам. Игорь взял свою тетрадь, где у него было записано все, что касалось техники и вооружения, акты передачи, и начал лазить с новым техником по машинам, проверяя наличие имущества. Пономарев минут десять показывал акты списания батарейного имущества, а когда новый старшина с изумлением констатировал, что документально в батарее имущества нет, то Пономарев подвел его к двум «Уралам» и, театрально откинув полога брезентов, изумил его еще больше – кузова под завязку были набиты имуществом, брошенным пехотой, которое прапорщик скрупулезно собирал на старых позициях.
Новый старшина в растерянности подошел ко мне и начал что-то мямлить, но я его прервал:
– Иван Федорович, акты списания имущества есть? Есть. Все, что списано, в наличии? В наличии. Солдаты спят в палатках, голые не ходят, маскировочные сети, которые тоже списаны, стоят и лежат на своих местах, цистерны под воду на месте. Да еще имущества в кузовах машин на пару батарей. Так что смело подписывай акты приема должности.
Новый старшина все равно нерешительно мялся и не решался поставить свою подпись на актах, но, услышав последний мой аргумент, что я, командир батареи, не уезжаю завтра, а остаюсь с ним служить дальше, – решился подписать передаточные документы.
Через десять минут я уехал с Карпуком и новым техником во второй и третий взвода для проверки техники. Пока техники лазили по машинам, мы с Коровиным через кусты выбрались на замаскированную позицию наблюдателей. Видать, мы все-таки выдали чем-то свое прибытие: только мы присели к солдатам, как по кустам веером прошли пули, резкими щелчками о ветки наполнив пространство вокруг нас. Стреляли из нескольких малокалиберных винтовок, и засечь позиции стрелков было невозможно. Пригнувшись еще ниже, мы затаились на несколько минут и переждали еще один шквал пуль, но уже в нескольких метрах справа.
– Вот так, собаки, и стреляют временами, а откуда стреляют, засечь не можем, – шепотом доложили наблюдатели. – Мы уже веревки протянули и время от времени шевелим кусты в стороне, провоцируем на стрельбу – все равно засечь не можем, слишком тихий выстрел. Но их разговоры слышим постоянно, жалко, по-чеченски разговаривают – ничего не понять.
Остаток дня и вечера я, Алексей Иванович и Игорь просидели за столом – мы прощались. Водку даже не трогали, полтора часа пили чай, а потом перешли в специально оборудованное нами место типа курилки, но там мы сидели только тогда, когда ели реквизированные фисташки. Из трех машин, которые мы вывезли, себе оставили половину машины, и теперь все, как только выпадала свободная минута, ели фисташки. Такая прилипчивая зараза, что остановиться было трудно: мы их назвали «чеченские семечки». Причем офицеры и прапорщики ели только в одном месте: мы проводили эксперимент – какой слой шелухи получится, когда мы съедим все фисташки. Вот тут мы и сидели, щелкая фисташки, разговаривали, старательно избегая темы завтрашнего отъезда.
Ночь прошла спокойно: Игорь и Алексей Иванович несли последнее дежурство со своими заменщиками, всю ночь вдалбливая им, как надо себя поставить в коллективе батареи. Утром, когда мы привели себя в порядок и со второго блокпоста приехали Коровин и Мишкин, я усадил всех за стол, и завтрак прошел, несмотря на предстоящую разлуку, весело и непринужденно. Я тоже смеялся, провозглашал тосты, желал им благополучного возвращения домой и маялся, не подавая виду. Смотрел на своих товарищей, смотрел на их заменщиков и понимал, что я не смогу сидеть вот так за столом с новыми моими подчиненными – они были для меня чужими. Ничто не связывало меня с ними – ни общая радость, ни общие беды и неудачи, через которые нам пришлось пройти в эти месяцы.
В штабе, куда мы приехали, все кипело. Сюда собрались все, кто мог покинуть позиции, и сейчас толпа офицеров и прапорщиков колыхалась на пятачке перед зданием. Строевая часть вынесла столы на улицу и заканчивала выдавать документы отъезжающим. Командир полка стоял у столов в окружении замов – старых и новых, отдавая последние распоряжения. Самое интересное, что вчера заменщики приехали в полк без нового командира полка. Полковник Матвеев по неизвестной причине остался в Моздоке, и Петров принял решение оставить полк на нового зама по боевой подготовке подполковника Есаулова, а самому со всеми ехать в Моздок, выловить там полковника Матвеева и подписать акт передачи полка. Когда я заходил через ворота, навстречу мне попался прапорщик Линник, который бежал к стоящему недалеко «КамАЗу».
– Сергей, ты куда? Я ведь попрощаться с тобой хочу.
Линник остановился и кивнул на штаб:
– Боря, проходи туда, а через сорок минут я вернусь. Только вот хлеб в третий батальон в последний раз отвезу. – Сергей махнул рукой и пошел к машине.
Замполит, техник, командиры взводов и старшина пошли к столам строевиков получать проездные документы, а я стал прощаться с уезжающими товарищами. Все были веселые, возбужденные, переступившие грань, за которой война для них закончилась, а мы оставались. Я прощался с ними и завидовал, мне тоже хотелось ехать с ними и через сутки оказаться дома, но я оставался, и самое хреновое, что даже и предположить не мог, когда уеду отсюда. В округе не могли найти мне заменщика – именно противотанкиста. Он мог прибыть и завтра, а мог и через месяц или через полгода. Я пробился к командиру и попрощался с ним.
– Копытов, держись тут. Как только я приеду в Екатеринбург, так сразу же начну теребить командование, чтобы тебя и остальных заменить. Так что не переживай, ты не один в таком положении. Кудрявцеву, Князеву тоже замена не пришла.
Я отошел от командира и стал ходить от одной группы отъезжающих к другой, прощаясь с товарищами. Попытался проститься с зампотехом первого батальона, но Владимир Иванович уже ни на что не реагировал, до того он был пьян. Я его окликнул, но майор лишь вскинул голову, пытаясь разглядеть, кто с ним разговаривает, и тут же бессильно уронил ее на грудь.
Прощание затягивалось, все уже давно позакидывали свои вещи в машины, но командир не давал команды на посадку, так как ждали прапорщика Линника. Водитель «КамАЗа», молодой солдат, не знал дороги в третий батальон, и Линника послали отвезти хлеб. Но вот за каменным забором послышался рев двигателя автомобиля, который быстро приближался к воротам. Это был «КамАЗ» с хлебом для третьего батальона. Лобовые стекла отсутствовали, а кабина со стороны старшего машины была расстреляна, самого прапорщика видно не было. Автомобиль остановился, и двигатель тут же заглох, а водитель, судорожно сжимая баранку руля, расширенными от пережитого ужаса глазами шарился по обращенным к нему лицам и молчал. Первым среагировал новый начальник медицинской службы полка майор Волощук: он подскочил к двери машины открыл ее и резко отодвинулся в сторону от хлынувшей из кабины крови, так ее много было.
Иван Волощук начал вытаскивать тело Линника, которое лежало на полу кабины, и одновременно нащупывать пульс:
– Живой, носилки давайте сюда.
К машине подскочили еще несколько человек, осторожно помогли вытащить прапорщика и положить его на носилки. Хоть он и был весь в крови, но когда его проносили мимо меня, то были заметны раны в нескольких местах: в основном живот, правый бок и спина. Санитары занесли раненого в здание полкового медпункта, и врачи склонились на Сергеем, оказывая ему первую медицинскую помощь.
– Кудрявцев, срочно вызывай вертолет, и водителя «КамАЗа» сюда быстро.
Водителю уже дали глотнуть водки, и он несколько пришел в себя. Более-менее связно начал рассказывать, что произошло. На перекрестке, где расходилось несколько дорог, Линник, наверно, ошибся, и они поехали по дороге, считая, что едут в третий батальон, а на самом деле прямиком помчались в населенный пункт Ярышмарды, занятый боевиками. Дорога все время шла вдоль реки Аргун, была очень узкая и развернуться было негде, а перед самой деревней нашелся небольшой пятачок земли, где хватало места для маневра, что и спасло их от неминуемой смерти. Здесь уже сидели в засаде несколько боевиков, которые и ударили из автоматов, когда «КамАЗ» выехал на площадку. Линника срезало практически с первой очереди, а так как стреляли со стороны старшего машины, то все пули ему и достались, он невольно прикрыл своим телом водителя.
Солдат не растерялся и сразу же стал разворачиваться, что удалось с первого раза, боевики перенесли огонь на него, но попасть уже не сумели. Прибавив скорости, автомобиль выскочил из-под обстрела, а Линник сполз на пол кабины. Им повезло, что пули боевиков не попали в двигатель и у них был шанс уйти.
Через несколько минут пришел майор Волощук и доложил командиру, что состояние Линника критическое и его может спасти только срочная эвакуация: он уже распорядился, и раненого сейчас вывозят на вертолетную площадку. Подошедший начальник связи, в свою очередь, доложил, что вертолет будет через пятнадцать минут. И только дождавшись, когда улетел вертолет, полковник Петров дал команду на отправление, но прошло еще десять минут, в течение которых все рассаживались по машинам, а потом колонна тронулась в сторону Грозного.
