Михаил Нестеров - Черный беркут
Гости стояли не шелохнувшись. Они ничего не понимали. Даже не заметили, как вооруженные монголы взяли их в кольцо. Они смотрели на мучения своего земляка, как тот, разбрызгивая во все стороны кровь, делает одну бесплодную попытку за другой. Вот он на какое-то время затих, обняв столб левой рукой, а правой, вцепившись в крюк, рвет его из груди. Словно сейчас вспомнив, что горло его не пробито, Кадыр закричал. Жуткий вопль прервался на пронзительно высокой ноте, эхо в горах повторило крик жертвы.
Несчастный извивался всем телом, острие крюка несколько раз коснулось желудка. Кадыр больше не мог терпеть. Сознание милосердно покинуло его.
Безари сделал знак монголу, и тот отпустил веревку. Тело мягко упало на песок. Безари взвел курок пистолета.
– Передай привет судье Кори, – глядя на Кадыра, он выстрелил ему в голову. – Мне свидетели не нужны. – Он резко повернулся к остальным. – Однажды я подкупил вас, вы показали, что судья заведомо шел на обман, состоя в сговоре с кем-то из полевых командиров. Не уверен, что вы не продадитесь во второй раз. Убейте их! – приказал он своим воинам и склонился над клеткой с пленником.
Седые волосы русского командира, плечи, руки были густо забрызганы кровью казненного.
– Как много хопот ты доставляешь, – с деланным сожалением проговорил Безари. – Даже когда сидишь в клетке. Видишь, на тебе снова невинная кровь, ты с ног до головы перепачкался ею. Смертей я, как и ты, Назир, видел предостаточно, поэтому мне неинтересно знать, как умрут «пацифисты», однажды солгавшие: от пули в голову или в сердце. Зато мучаться, как только что казненный, не будут. Кадыр был показательным примером скорее для тебя, чем для них. Ты немного завидуешь Кадыру, правда? – Безари внимательно вгляделся в глаза пленника и покачал головой: – Ай-ай-ай, Назир... Тебя не проведешь. Ты совершенно прав: остальные будут молчать до конца своей жизни. Вернее, до конца моей жизни.
Безари рассмеялся и неожиданно для своего возраста легко вскочил на ноги.
Пятерых таджиков отвели уже на почтительное расстояние от главного дома. Полтора десятка монголов изготовили карабины.
– Эй! – крикнул Безари, неторопливо приближаясь. – Достаточно. По вашим лицам я понял, что во второй раз вы продадитесь только мне. И впредь будете делать то же самое. У меня накрыт достархан, я голоден, и вы испортите мне аппетит. Вас отвезут домой, дорогой вы все хорошенько обдумаете.
Безари круто развернулся на каблуках и зашагал к дому.
Двое берберийцев протащили мимо него труп Кадыра. Ветра не было. Пыль от волочившегося по земле тела еще долго висела в воздухе. Монголы бросили его у песчаного холма, который вдавался в маленькую долину Умуджканта. К нему тотчас устремилась стая хищных птиц.
39
Огромный семисотсильный американский грузовик «Питербилт»-рефрижератор на приличной скорости взбирался по горной дороге. Полночь. Днем машины редкость в этих местах, а ночью и подавно. Водитель включил дальний свет и тихо матерился на 13-ступенчатую коробку передач, в которых постоянно путался.
– Ё-мое! Я еду на двенадцатой передаче! – С коробки он переключился на пассажира. – Евсей Михайлович, где вы откопали этого динозавра?!
Кришталь, в отличие от водителя, смотрел на дорогу и мелкими глотками пил горячий кофе. Термос из нержавеющей стали зажат между коленями. Приемник настроен на «Радио-1». Красивый женский голос читает стихи Зинаиды Шишовой.
Радикальное средство от скуки – ваш шикарный мотор-лендоле.
Я люблю ваши смуглые руки на эмалевом белом руле.
Евсей указал вперед.
– Шура, дорога пустынная, впереди нет ни одной машины, за которую мог бы зацепиться радар круиз-контроля.
– Чего? – Водитель уже откровенно отвернулся от дороги.
Евсей налил еще кофе.
– Шура, раз уж вы повернулись ко мне, будьте любезны, включите тринадцатую передачу, подогните ноги и отпустите руль к чертовой бабушке! Потом поищите на панели приборов круиз-контроль, который может автоматически поддерживать дистанцию до впереди идущего автомобиля. Но в первую очередь отыщите своими мигалками этот треклятый автомобиль на дороге!
Водитель на некоторое время замолчал, сосредоточившись на горном серпантине. Однако через некоторое время снова подал голос:
– Будь я проклят, если понял, о чем вы тут сказали!
Кришталь охотно пояснил:
– Я говорил о своем «Даймлере», напичканном электроникой. Например, двигаясь с постоянной скоростью, можно отключить четыре из восьми цилиндров, наговорить номер на мобильный телефон, не отрывая рук от баранки, пообщаться. Или поякшаться, раз уж мы так высоко в горах.
Шура авторитетно возразил:
– Наш «динозавр» не похож на «Даймлер». Даже если я закричу, со мной никто не захочет якшаться.
– В это я охотно верю. Но хоть число передач уменьшится вдвое? Вижу, соблазн велик. Не хотите кофе? Все равно у вас руки не заняты.
– Смеетесь, Евсей Михайлович?
– Упаси меня бог! – открестился Евсей. – Часто насмешка болезненно ранит человека, и ее нельзя простить. Я, например, могу простить шпильку, но никогда насмешку, если даже она прозвучала на фарси[8]. Да это и не обязательно. Я пойму по глазам, по тону.
– И не простите? – поинтересовался водитель.
– Никогда! – горячо отозвался Евсей. – Клянусь мамой.
Он закурил. В день он позволял себе не больше двух сигарет. Однако сегодня это была шестая.
– Знаете, Шура, – задумчиво произнес Евсей, наслаждаясь ароматным запахом дорогого табака, – глобус моих странствий очень велик, я бывал в таких местах, которые могут только присниться, будь то с перепоя или после удачной сделки. И я всегда старался узнать как можно больше о той стране или местности, где в данный момент находился. На острове Малый Таймыр, где прошли мои юные годы, по отношению к мерзлой земле я чувствовал себя альтруистом, даже захотел взять это слово себе в псевдонимы. Я был мечтателем, хотелось еще крепче держать в мозолистых руках кайло и счищать с земли, как скверну, толщу льда. И я долбил. Однажды выдолбил бивень мамонта. В силу юношеского максимализма я не переставал удивляться, мне тут же захотелось стать резчиком по кости, но начальник отряда, паскуда, отобрал бивень. Мои коллеги по отряду не очень обрадовались, когда на поиски бивней бросили всех колонистов. Я был мечтателем и уже не хотел стать резчиком, в моих глазах колонисты делали благое дело – освобождали землю от льда. Знаете, Шура, если копнуть поглубже, земля там теплая, как материнская грудь. Но я не учел, что солнце на Малом Таймыре светит как из-под козырька милицейской фуражки – тускло, холодно.
Евсей простер руки вперед.
– А тут, в Средней Азии, все наоборот. Но так же красиво. И люди такие же трудолюбивые. Несмотря ни на что, они увеличивают и увеличивают поголовье самой лучшей в мире гиссарской мясосальной породы овец. Меня так и подмывает встать в ряды селекционеров и под псевдонимом Евсей Альтруист еще больше увеличивать, превратить мясосальную овцу в каракулевого яка, яка – в тонкорунного мамонта, отпилить у него бивень и заняться резьбой по кости. Только осторожно, начальников отрядов хватает везде. Понимаете мою мысль?
– Честно?
– Откровенно, если можно.
– Не совсем, Евсей Михайлович.
– Это возрастное... Видели впереди знак?
– Уловил что-то красное боковым зрением.
Евсей, многозначительно кивнув, сделал собеседнику предложение:
– Шура, хотите быть моим личным водителем?
– Хочу, Евсей Михайлович! – обрадовался Шура.
– А я нет. В вас напрочь отсутствует понятие о сущности предметов. Но мы, кажется, приехали. Остановите машину возле той колоритной фигуры.
Кришталь вылез из машины, потянулся, распрямляя затекшую спину. Ремез не спеша приблизился:
– Как дела, Евсей Михайлович?
Тот скривился:
– Не люблю этого слова. Оно в прошлом, а я живу настоящим и нисколько – будущим. Чего и вам желаю. – Он постучал ладонью о борт рефрижератора. – Приемный пункт. Товар рядом?
– В нескольких шагах от нас.
– Не будем тянуть резину.
Ремез скрылся в темноте.
Кришталь тихо присвистнул, привлекая внимание водителя.
– Шура, открывайте холодильник.
Едва водитель справился с замками, как из темноты одна за другой возникли девять фигур. Шура обомлел. Такого он не видел даже в кино. Все парни обвешаны оружием, поверх маек с короткими рукавами бронежилеты и «разгрузки», на которых болтались гранаты, ножи, из карманов торчали шнеки к автоматам. И все здоровые, как гориллы. Не говоря ни слова, они быстро погрузились в рефрижератор.
Кришталь вытянул руки.
– Помогите мне взобраться. – Его втянули внутрь. Сверху он отдал распоряжение водителю: – Шура, включите освещение. Здесь ни черта не видно!
Зажегся свет, Евсей отодвинул картонные коробки, освобождая проход к передней стенке, потом довольно долго возился с перегородкой. Наконец, когда обнаружился пустой отсек в сорок сантиметров шириной, Кришталь выбрался назад. Он оглядел всю команду и, качая головой, остановил свой выбор на Кавлисе.
