Корея. 1950 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
И все же Боули что-то насторожило, раз он поехал за мной. Ну, легенда с пляжем должна развеять все возможные сомнения — не дожидаясь ответа, я картинным жестом указал на чарующего вида ночной пляж:
— Мое любимое место. Днем здесь… Все иначе. А ночью будто попадаю в сказку. Знаете, хожу вдоль полосы прибоя — а океан словно разговаривает со мной шелестом волн, разбивающихся о берег… Он видел тысячи, сотни тысяч людских судеб — в прошлом и настоящем, он знает жизнь куда лучше меня. Он хранит столько тайн — и кажется, вот-вот откроет одну из них…
Я говорю вполне серьезно, описывая свои реальные чувства. Майор же посмотрел на меня с легким недоумением, словно видит перед собой какого-то блажного — но быстро собрался с мыслями:
— Весьма поэтично.
Я согласно кивнул:
— Если хотите, сэр, можете составить мне компанию. Пройдемся по влажному песочку, ощущая, как морская вода щекочет наши ступни… Я готов разделить с вами эти ощущения, они волшебны!
Боули позволил себе снисходительно хмыкнуть, но тут же собрался:
— Благодарю за предложение, Айван. Мне действительно приятно — но ты прав, я как-то внезапно для себя решил покататься на велосипеде, следуя твоему примеру… Но пора бы и возвращаться.
Майор скосил глаза на «заимствованный» велик, после чего скомкано завершил речь:
— Тем более я взял транспортное средство ненадолго прокатиться, теперь же пришла пора его возвращать.
Ага, все верно… Возвращать.
Боули стопроцентно клюнул на мою блажь — и если у него и были какие подозрения, то они развеяны процентов на девяносто пять. Другой вопрос, что само столкновение с майором военной полиции, имеющим куда более высокий доступ к тайнам прибытия неизвестного «профессора» — и обеспечивающим внутреннюю безопасность на аэродроме (!) может быть послано мне свыше… Да ведь это же реальный шанс для меня!
Прикинувшись простоватым дурачком, я как бы невзначай предложил:
— Сэр, вряд ли помощник повара станет высказывать вам какие-либо претензии за задержку велосипеда. А коли вы не хотите на пляж, может, я свожу вас к старику Эллу, а? О, он вам понравится! Старик успел повоевать с немцами еще в Великой войне — а запас его историй просто неиссякаем! Не знаю, как было в этот раз в Европе, но, судя по его рассказам, в окопной войне против кайзеровской армии нашим было куда сложнее, чем на островах с японцами… Элл сейчас как раз не спит — и наверняка будет рад визиту гостей.
Боули, услышав про немцев и Европу, даже изменился в лице. Он явно хотел послать меня куда подальше (пусть даже и вежливо) — но упоминание Первой Мировой явно повлияло на его решение:
— А далеко нам еще ехать до старика Элла?
Я пожал плечами:
— Да мили полторы. Доедем за пятнадцать минут, сэр!
Впервые за вечер майор позволил себе искреннюю улыбку:
— Ты и мертвого заболтаешь, Айван. Ну, веди!
Как же хорошо, что одинокий Элл мучается от бессонницы и всегда рад меня видеть…
Какое-то время мы едем молча, только шины шуршат по грунтовке — но ведь так я ничего не узнаю! Приходится рисковать:
— Уважаю Айка. Самый крепкий наш генерал! Он всегда ценил солдат и понимал их…
Боули согласно кивает головой — и я, развернувшись к майору и искательно ловя его взгляд, едва ли не взмолился:
— Сэр! Я понимаю все про режим секретности, сэр! Но если завтра к нам нагрянет с проверкой Эйзенхауэр, сэр… Я молю вас, вы сможете провести меня на аэродром⁈ Одним глазком увидеть генерала — и я буду самым счастливым человеком на свете!
— Хахахах… Эйзенхауэр обязательно выступил бы перед солдатами с пламенной речью. Так что тебе, Айван, давно уже гражданскому сотрудники, не пришлось бы просить меня, начальника военной полиции, нарушить протоколы безопасности!
На последних словах до того вполне дружелюбный голос Боули лязгнул сталью — более того, нахмурившись, майор уточнил уже совсем другим тоном:
— И потом, твоя смена была сегодня, завтра выходной. А посещение аэродрома гражданскими сотрудниками возможно лишь в свою смену…
Я как можно более равнодушно пожал плечами, беспечно отвернувшись к дороге:
— Мы с Джорджем поменялись сменами. Я хотел на пару дней раньше уйти в отпуск, а его доконала вся эта нервотрепка с усилением контрольно-пропускного режима и повышением мер безопасности. Да вы видели его в баре, он на радостях уже здорово накидался к вечеру!
Чистая правда. Но даже закосив под дурачка, я вызываю у майора крайне нездоровый интерес своими расспросами — жаль конечно… Но я хотя бы попытался.
Остаток пути мы проехали в молчании, каждый размышляя о своем; впрочем, уже вскоре показался поворот к дому старика — а уж там и одинокий огонек в окне.
— Привет, старик! — воскликнул я, проезжая мимо проржавевшего почтового ящика. — Как дела? Готов взять реванш? Или сдашься — и мне сразу ехать домой?
— Кого я слышу!!! Советский шпион! — радостно кричит из-за москитной сетки старик.
У меня холодеет внутри, но я продолжаю улыбаться. Майор молчит…
— Все вы на Аляске скрытые комми, а? — как ни в чем не бывало улыбается Элл, выходя на широкое крыльцо. Старик, да ты меня чуть ли до инфаркта не довел… Стараясь держать голос ровно, я обратился к хозяину дома:
— Знакомься, Элл. Это майор Боули, он настоящий ветеран, дрался с фрицами в Европе. Я заманил его к тебе обещанием, что ты поделишься историями с Великой войны… И как знать — быть может, майор расскажет что-то и о своих приключениях, а?
Боули позволил себе еще одну искреннюю улыбку — а Элл добродушно махнул рукой, приглашая нас в дом:
— Заходите. Я сделал настоящий ирландский кофе! Хотите угоститься? И да — все рассказы за партией, я не упущу возможности поквитаться, Айван!
Я лишь шутливо вскинул руки так, словно сдаюсь:
— Дружище, а не из-за любви ли к кофе тебя мучает бессонница⁈ В любом случае, сегодня я хотел еще немного поспать…
Майор молчаливо кивнул, старик лишь махнул рукой — и мы все прошли в дом. Элл быстро разложил шахматные фигуры на доске, и мы начали партию — ожидая, что хозяин наконец-то начнет рассказывать что-то о своем боевом прошлом. Но старик молча сделал пару ходов белыми — он всегда играет белыми — и я демонстративно хмыкнул в сжатый кулак.
— Элл, я обещал майору историю… О немцах и Великой войне. Может, поведаешь про тот бой, когда тебя ранили?
Мой оппонент по игре в шахматы как-то странно на меня посмотрел, эхом переспросив:
— Когда ранили?
Но, немного погодя он с какой-то отчаянной решимостью махнул головой и коротко ответил:
— Хорошо.
Элл с несколько отрешенным видом удалился в соседнюю комнату. Повозившись там пару минут, он вернулся, подав Боули старый, очень потертый китель цвета хаки.
— Что это? — майор в недоумении уставился на китель, и тогда Элл скрюченным пальцем указал на нашивку в виде наконечника стрелы то ли с белым медведем, то ли с волком на черном фоне и буквой «S» внутри.
— Смотрите. Это не из Франции.
Старик произнес последние слова с таким значением, что как-то сразу повеяло действительно интересной историей. Синхронно переглянувшись с майором, мы приготовились слушать — и Элл не стал томить нас ожиданием.
— Знаете, — начал он, — меня ведь ранили дважды. В первый раз в единственной окопной схватке, выпавшей на мою долю на Западном фронте. Мы тогда чудом добежали до вражеской траншеи после артиллерийской подготовки… И да, нам крепко повезло — на нашем участке пушкари заткнули пулеметчиков. Но только я успел спрыгнуть вниз, как ко мне подскочил немец; он крепко полоснул по руке окопным кинжалом — да приложил в челюсть кастетом так, что я отключился на несколько минут… Фрицы крепили кастеты прямо к рукояти клинков! На моё счастье пара наших ковбоев прихватили с собой помповые дробовики. Накоротке, в узкой траншее они оказались куда более убойным оружием, чем даже пистолеты-пулеметы врага! Немцы называли наши «Винчестеры» окопной метлой…
Я с некоторым удивлением посмотрел на морщинистое лицо хозяина дома. Ведь все в округе знают, что старика в свое время подковала пуля — да как! Попала в грудь, в районе легкого — без пенициллина спасли чудом…
