Олег Приходько - Личный убийца
Катер сбросил ход. В борт толкалась злая волна, море почернело. Долгий гудок одинокого танкера на рейде оповещал о приближении к порту Поморск.
…Под покровом ночи в порту шла разгрузка транспорта «Бекас Р-3». За работами наблюдали Удод и Гюрза. Генерал и полковники стояли чуть поодаль, беседовали с новым начальником управле-ния режима «Рудника», прибывшего с депешей для координатора. Это была дискета, вложенная в конверт, залитый сургучом. Она содержала итог аналитической работы ИВЦ — информационно-вычислительного центра — за последний месяц. Данные, полученные не без участия людей Адена, тщательно отслеживавших оборот «черного» капитала во всех точках и регионах с точностью, о которой не могли мечтать аналогичные правительственные службы, показывали: за апрель евро-американский рынок пополнился четырьмя с половиной российскими миллиардами, полученными от торговли оружием и оборота наркотиков. Люди, близкие к Синдикату, были лишены эмоций и привыкли оперировать цифрами: запреты на «отмыв» денег, время от времени издававшиеся Совмином ЕС, были для них пустым звуком. Тридцать процентов государств земного шара восполняли и продолжают восполнять недостатки в экономике криминальным бизнесом, и выигрывал тот, кто закрывал на это глаза.
Семьдесят восемь процентов московских коммерческих банков контролировала мафия. Численность бойцов в российских криминальных группировках возросла в текущем году на пять процентов и составляла двадцать четыре тысячи четыреста семьдесят три человека. Все это было хорошо известно в Синдикате. Иначе сформировали бы в правительстве государственный бюджет, как же! Можно подумать, что Посувалюк с Примаковым спасли Ирак! Не поставляй он сто тысяч тонн гашиша ежегодно, стали бы его спасать! Кому он нужен с его бактериологическим оружием и опьяненным властью Хусейном?..
Синдикат контролировал не только теневую экономику России. Учитывался каждый шаг англо-израильской мафии по распределению «черного» нала в Европе. Все связано в этом мире — и казино Монако, через которые отмывались деньги, и банковские курсы в странах Восточной Европы и Северной Америки, и пять тысяч тонн ливанского героина в год.
Только знание и учет всех подводных течений, колебаний температуры в каждом регионе, положения российской экономики — не того, о котором пишут в газетах, а подлинного, с учетом всех сфер, неподконтрольных коррумпированным, глуповатым, беспомощным правительственным чиновникам, — позволяло сегодня реально прийти к власти. Народ не решал ничего, народ жаждал порядка, жаждал прихода сильного хозяина. Свыше миллиона сочувствующих партии «ВиП» — только начало.
— Осторожно! — крикнул Гюрза.
Два десятка бойцов, прибывших с объекта «Рудник» вместе с начальником режимного управления, разгружали «Бекас Р-3» вручную. Ящики с «дипломатическими» пломбами не содержали ничего сверхсекретного: бесшумные автоматические винтовки «винторез», пистолеты «ПСС», бесшумные автоматы «вал», крупнокалиберные винтовки «В-94», ручные гранатометы «РПО-А» одноразового применения, патроны «СП-4» к стреляющим ножам, арбалеты с фугасными наконечниками — все это состояло на вооружении спецназа ГРУ. Проданное в Ирак и Северную Америку по официальным каналам, оружие вернулось в Россию. За него пришлось заплатить двойную цену, но теперь оно уже всецело принадлежало Синдикату.
— Что-нибудь передать на словах? — спрятав конверт с дискетой во внутренний карман пиджака, спросил Глуховец.
Начальник режима посмотрел на Валуева и опустил глаза:
— Не знаю, захотите ли вы это передать…
— Что еще?
— Коренев удавился.
Последовало долгое молчание. Теперь надежды на то, что дискета с секретными данными будет найдена, почти не оставалось. «Рудник» находился в базальтовых нагромождениях Ветреного Пояса, и с воздуха, да и с земли, походил на обычную воинскую часть. По официальным документам он проходил как склад химического оружия, подлежащего уничтожению. Но технологий уничтожения такого оружия пока не существовало; если они и были разработаны в каких-нибудь ВНИИ МО, то внедрить их не представлялось возможным из-за дороговизны. По секрету от общественности боеголовки, содержавшие зарин, фосген, табун, ви-икс, зоман и т. д., были вывезены в малонаселенный таежный район и, полузабытые, дожидались своего часа, служа надежным прикрытием «Руднику».
— Час от часу не легче! — сплюнул Мукосеев.
— Да он все равно бы ничего не сказал, — попытался оправдаться начальник режима.
— Дело не в этом! — возмутился Ряхин. — А в том, что ваш предшественник позволил ему уйти, а вы — повеситься. Что там у вас происходит, черт знает!..
Череда непростительных, досадных «проколов» вносила нервозность в работу. Еще бы! — сейчас, когда загорелся зеленый свет и появилась реальная сила, когда количество и подготовка боевиков, вооружение и материальная база позволяли контролировать ситуацию, а до часа «Ч» оставались считанные месяцы, а может быть, и дни, любая мелочь могла нарушить тщательно спланированный по всем направлениям ход событий.
— Во всяком случае, Адену сообщить об этом необходимо. Поиск дискеты нужно форсировать.
— Я не сомневаюсь, что она в Москве…
Рев дизеля груженого «ЗИЛа» под тентом заглушил слова. Тяжелый трехосный грузовик отправлялся на железнодорожную станцию. Оружие предстояло распределить по регионам, которые контролировались боевиками Синдиката. Каждый из них располагал группами надежных, подготовленных людей, прошедших обучение в частях спецназа, обстрелянных в Чечне и на среднеазиатских границах, в Сербии и Хорватии.
Знания экономической и политической ситуаций было мало. Руководство Синдиката намеревалось избежать вооруженного переворота, но возможный контрудар «демократов» нужно было погасить мгновенно и жестоко — все помнили, к чему привела нерешительность гэкачепистов.
— Когда прибудет транспорт с портативными ракетами? — спросил Глуховец у Мукосеева.
Полковник отвечал за «круговорот» оружия.
— Абу Чарджах требует предоплаты.
— Вот как?
— Запросы его возрастают. В прошлом месяце шестьдесят миллионов, теперь же — все семьдесят.
— Чем он мотивирует свою алчность?
— Алчность не мотивируют, Марк Иванович.
— Ладно, поучи свою бабушку в бутылочку писать!
— Играет на конкуренции, хотя врет, конечно. Якобы в Руанде и Боливии за этот товар предлагают больше.
— Чушь собачья! — вспылил Глуховец. — В Руанде этого американского говна навалом. Янки поставляют туда «стингеры» бесплатно.
За Глуховцом и Ряхиным пришел «Мерседес». Мукосеев и Удод с Гюрзой должны были нанести визит на «Рудник» и еще на два дня оставались в Архангельске.
— Через час ваш самолет, Марк Иванович, — посмотрел на часы Мукосеев. — Может быть, переведем предоплату через Дублинское представительство банка Либермана?
— Запросите Абу Чарджаха в последний раз. Шестьдесят — и ни центом больше. Дайте мне знать. У нас появился хороший клиент — Горчак.
— «Росимпекс-Хайфа»?
— Совершенно верно. Так что Либермана мы больше трясти не будем, пусть он покрывает расходы Куликова на МВД.
— Но там Израиль!
— И очень хорошо, полковник. Партнеры Горчака из Хайфы встретятся в Бейруте с Чарджахом. Горчак у нас на крючке: не зря же ему понадобился Мамонт. К тому же это последняя «охота». Думаю, он не захочет светиться и согласится даже на семьдесят.
Мукосеев пожал отъезжающим руки. В темноте на несколько мгновений вспыхнул красный салон «Мерседеса», мягко захлопнулись дверцы, и машина умчала в направлении военного аэродрома.
ГЛАВА 21
Старый Опер позволил себе расслабиться. Спало напряжение, веселее стало истерзанной ответственностью душе, а вот что там было дальше — заметить не успел. Проснувшись на тахте в Леночкиной спальне, обнаружил Лелю на надувном матраце на полу, понял по лунному свету в хрустальных висюльках люстры, что уже ночь, что войны нет, и еще — что он не дома, но, во всяком случае, у друзей, потому что на расстоянии вытянутой руки на самом краешке стола стояла замечательная бутылка какого-то импортного пойла, оставленная специально для него, а кто, как не друзья, знавшие повадки и пристрастия полковника, способны на такое. Пара глотков горячительного — и сон снова стал одолевать его, хрустальные висюльки погасли.
«Нет, это не Леля, — дедуктивно помыслил Каменев напоследок. — Значит, она уснула раньше меня».
Утром оказалось, что они заночевали у Илларионовых — засиделись допоздна, слушая рассказы Женьки Столетника, бывшие, несомненно, правдивыми, но друзьям — и особенно женщинам — казавшиеся заимствованными у Свифта или Стивенсона. Чета Столетник уехала домой вечером, а Каменев и Алексей Иванович все никак не могли расстаться, в кои-то веки найдя для беседы темы, не касавшиеся преступлений. Еще при Валерии шли разговоры об искусстве… или литературе… Наверно, все-таки о литературе, потому что Алексей Иванович читал какие-то стихи… кажется, Лермонтова, про то, как мужик сидел в камере-одиночке, а к нему прилетал дрессированный орел и приносил мясо.
