Алексей Туренко - Джихад одинокого туриста
– Сука! – проорал я в спину бегущему, бросая на асфальт бесполезное оружие. Сворачивая за угол, беглец обматерил меня по-арабски.
Нагнувшись и озираясь, я шипя потер саднившую голень. Посторонних не наблюдалось. Два трупа я таковыми не считал. Застреленный француз лежал у открытой дверцы красной «Астры». Араб и второй автомат – у капота. Я цапнул его ствол и, отомкнув рожок, просиял, увидев уходящий вглубь «латунный ряд». Обыскав «клетчатого», я разжился еще одним магазином. Пачка «Житана» нашлась у француза. Теперь я был почти счастлив – два рожка, нормальная волына. Шансы дожить до вечера росли.
Однако пора валить, пока беглец не привел подмогу. Пешком? Я задумчиво глянул на немолодую спортивную трехдверку. Заглянул в салон. Ключ торчал в замке. Брать – нет?
Решившись и усевшись, я повернул ключ. Движок схватил…
…Петлять по городу я не решился, вместо этого просто вернувшись к дому, где меня должны были помнить. Припарковав «Опель» во дворе, я вылез и, поставив его на охрану, на всякий случай рявкнул вверх, адресуясь закрытым и местами битым окнам:
– Тронете тачку – убью!
Не то что я действительно был зол, но… перестраховаться не помешает.
Подхватив автомат, я направился в соседний двор – перед последним рывком следовало осмотреться.
Четверг. День, 17.35.
Автомат давил на плечо, магазин хлопал по бедру, по спине текло, чужие тапки натирали. Курорт, мать его.
Этаже на пятнадцатом вспомнился Данила Багров. В его Чикаго была осень. Повезло парню. «Хочу домой», – тоскливо подумал я, останавливаясь перед очередным пролетом. И потерев плечом щеку, продолжил восхождение. Топ-топ, топ-топ.
На двадцать шестом дорога кончилась. Не став испытывать судьбу, я не полез на крышу, присев на верхнюю ступеньку открытой лестничной площадки. Все, что интересовало, было видно и отсюда. Небоскребы были недалеки – четыре дома до приморского шоссе и пяток домов после. Голубые гиганты торчали сразу за ними. Все так просто?
Я пошарил взглядом по дворам с этой стороны трассы. Пикап. Еще пикап. Пикап и микроавтобус. Людей, правда, – не видать. Но что это доказывает? Единственным признаком правопорядка на той стороне был танк в глубине переулка. Пятнистая, приземистая дура с высоты двадцать шестого этажа выглядела довольно безобидно.
Судя по всему, нейтралкой между оплотом цивилизации и нашим гуляйполем служило пресловутое приморское шоссе, смахивающее на Ленинский, обсаженный пальмами. Соваться на проспект при его кажущейся безлюдности почему-то не тянуло. Я пробежался глазами по видимому отсюда отрезку. Виделось немало – четыре сгоревшие машины, несколько десятков непонятных кулей на проезжей части и около. Подозреваю, что некоторые из этих кулей недавно шустро бегали, возможно – молились. И имели свои планы на жизнь. А так – тишина, лепота – гладкое синее море за сверкающими фасадами небоскребов, шевелящиеся кроны пальм вдоль дороги. Город, освещенный вечерним солнцем, был тих, красив и безмятежен.
Я почесал в затылке, закурил и пригорюнился – проспект манил, как сыр – мышку. Но… – настоящая халява встречается нечасто. Прикинув «за» и «против», я решительно вытянул ноги, располагаясь поудобнее – выжду, пока не начнет смеркаться. Темнота, как известно, – друг молодежи. А я вроде – не старик. Утешаясь самообманом, я откинул голову на ступеньку. Подождем, вашу мать…
Взрыв раздался минут через сорок. Меж высоток заметалось эхо, поодаль всплыл черный клубок. Вздрогнув от неожиданности, я оторвал голову от уютной бетонной подушки. Похоже, не я один – послышался сухой стук одинокого пулемета. Кто-то проявил свое любопытство слишком явно. На Востоке эмоции стоит держать при себе. К первому пулемету присоединился второй, и окно многоэтажки на противоположной стороне вскипело от попаданий. Стволы не унимались. Из окошка повалил дымок. Раскатистое токанье продолжало кататься по району, давая команду «Подъем!».
И оно поднялось.
Бух! – хлестко сказало что-то крупнокалиберное, и у дома на «первой линии» с изнанки вырос пыльный хвост – бетонный домишко прострелили насквозь. Пулеметы притихли, но это было уже неважно – вояки окончательно проснулись. Слышно было много. Видно – кое-что. Мне хватило и того.
Танк напротив очнулся, выдав густой темный выхлоп. Чем они его топят? Углем? Разминаясь, он повел хоботом. Ствол, размером с телеграфный столб, заерзал, примериваясь к зданиям на моей стороне.
– Только не сюда, – прошептал я.
Мольбу услышали – прицел взял левее. Вспыхнуло, грохнуло – гОстенец ушел по соседству. Танк почти целиком скрылся в пыли – в переулке ее оказалось изрядно. Звонкие хлопки, звуки разрывов – пыль в переулке взвихрилась по новой. Теперь фигачили по танку. Чем?
Кажись, этим – в одном из ближних дворов, среди качелей, суетился арабский персонал. К двум темно-зеленым треножникам стояла очередь бородатых хлопцев с минами. Шлеп-хлоп, шлеп-хлоп – на детской площадке трудились шустро.
Танк, не обращая внимания на разрывы, высунулся и пальнул вдоль проспекта. И убрался обратно в пыль. Собственно, пальба шла уже по всему шоссе, на звук напоминая удары многочисленных шайб о борта хоккейной коробки. «Не на стадионе», – одернул я себя – по этой поляне предстояло бегать. Вертеть головой следовало осмысленно. Малость напрягал мой чрезмерно открытый наблюдательный пункт, как, впрочем, – и близость «передовой». По сути, лестница была хорошо проветриваемой бетонной вышкой. Правда, подобных тут имелось до хрена.
Минометный огонь резко пошел на убыль. Почему? Взгляд на патлатых минометчиков. Бородатые джентльмены покидали место, пакуясь на бегу – минометы закатывались в подъезд в «темпе вальса». Закончив и бросив пустую тару на месте гулянки, персонал детской площадки попрыгал в мини-вэн и отчалил. Что за …?
Вскоре заткнулись и танки. Стихло эхо последнего выстрела. Над гуляйполем повисло нехорошее затишье. Похоже, я чего-то не понимал. Может, тоже свалить? Хотя бы с этого насеста? Тихое стрекотание. Вертолет?
Подняв голову, я пошарил глазами по небу. Ага. Силуэт, показавшийся со стороны моря, выглядел непривычно – хилый фюзеляж, два хвоста и диск пропеллера меж ними. Какое-то порно. Беспилотник?
Самолетик пересек проспект и вторгся в воздушное пространство квартала. Свист мин с той стороны, дробный треск. По улицам побежали почти прозрачные дымки разрывов. Разрушений почти не было – волна мелких осколков выбивала пыль из стен, окутывая туманом первые этажи, выносила окна домов и машин. Блеск осыпающихся стекол, вспышки авариек потревоженных автомобилей – вояки били аккуратно и плотно, кладя мины на дворы и улицы. Стрекоза отвернула. И оставляя за собой многоголосый писк сигнализаций, удалилась, волоча невидимое пространство смерти вдоль проспекта.
Перестав задерживать дыхание, я вздохнул – осколочная метла правительства пугала до дрожи в коленках, как бродячая зона смерти.
Хватит. Пора валить. С башни. С района. Из страны.
Глава 24
Четверг. День, 19.10
Я начал спуск, пребывая под впечатлением бегущей вдоль улиц прозрачно-серой вуали разрывов и вздрагивающих машин…
Остановившись на промежуточной площадке, я закурил и чуть отдышался, остро пожалев об отсутствующем алкоголе. И продолжил спускаться, дав себе слово нажраться до синих свиней при первой же возможности.
Через десяток этажей я остановился вторично, косясь вслед улетевшему монстру. Обитателям соседнего квартала можно было посочувствовать – справедливость и порядок теперь несли им – бухало знатно. Озарение пришло с запозданием – улицы пусты! Оставшиеся семь этажей я проскочил за шесть секунд. И, морально готовый играть в лотерею на нейтралке, помчал в соседний двор.
Машинка стояла на месте. Две свежие дырки в багажнике, заднее стекло с белым пятном в сетке трещин – красотке досталось. Я заглянул под кузов – ничего не текло, шины радовали приятной округлостью.
Щелчок центрального замка. Открыв дверь, я залез в африканскую жару салона. Ключ на старт. Завелось. Я облегченно вздохнул и загнал тахометр в красное. Изнасилованный «на сухую» движок заголосил. Выждав пару секунд, я отпустил газ – будем считать, ты прогрелась, дорогая.
Что еще?
Сложив приклад, я сунул автомат под пассажирское сиденье, положив туда же часть купюр. Прикрыл ковриком кончик ствола. Все, трогаю.
Выезд со двора, косо освещенное ущелье улицы. Метров через пятьсот сумрачный каньон заканчивался перекрестком и продолжался переулком. Тем самым – с танком. Усыпанная битым стеклом дорога блестела.
Первая передача. Красная машинка, рыча, начала разгон. Вторая. Третья. Промелькнул угловой дом, над перегибом асфальта показался верх танковой башни. Переключаясь на четвертую, на скорости далеко за сотню я выскочил в центр внимания – на перекресток с шоссе. Туканье пулемета. Край глаза отметил разлетающийся асфальт. Ненавижу публичность!
