Ночной дозор - Маклин Алистер

— Все ясно, — мягко сказала она. — Если кто и должен извиняться, так это я. Нечего было соваться в чужие дела.

— Забудь об этом, — примирительно сказал он.

Зазвонил телефон. Из регистратуры сообщили, что за ними приехала машина.

— Ты по-прежнему думаешь, что меня арестуют? — спросила она, когда они вышли из номера.

— Пристанут, во всяком случае.

Когда они вышли из лифта, все уставились на них и провожали взглядами, пока они шли через фойе к регистратуре, где их поджидал человек средних лет.

— Вы от мистера Шредера? — спросил Грэхем, сдав ключ.

— Да, сэр. Меня зовут Фелипе, сегодня я ваш личный водитель. Пойдемте.

Они вышли из парадного подъезда гостиницы и оказались перед сверкающим «роллс-ройсом-корниш» цвета шампанского.

— Очень мило, — сказал Грэхем, проводя рукой по крыше машины.

— У мистера Шредера целый парк таких.

— Целый парк? — удивился Грэхем. — Сколько же?

— Пятнадцать. И у каждой свой водитель.

Фелипе открыл заднюю дверцу, захлопнул, когда они сели, и взялся за руль.

— В вашем распоряжении телевизор, телефон, бар, а также четыре музыкальных радиостанции — все перед вами. Выбирайте, пожалуйста, по своему желанию, а если я вам понадоблюсь, здесь есть микрофон — кнопка справа. Надеюсь, поездка вам понравится.

— Он нажал кнопку на своей приборной доске, и между ними выросло звуконепроницаемое стекло, отделив водителя от задней части машины.

— Что угодно? Музыку или телевизор? — спросила Сабрина, когда машина влилась в поток транспорта на авениде Атлантика.

— Музыку, — быстро сказал он.

Выбор произведений был написан по-английски и по-португальски на медной табличке перед ее глазами.

— Значит так, есть классическая мелодия в стиле кантри, западная музыка, джаз или ПМБ?

— Что такое ПМБ?

— Популярная музыка Бразилии. Самба, босанова, народная музыка, другими словами.

— Сегодня ее будет достаточно. Посмотрим, что он называет джазом:

Она нажала на кнопку.

Он послушал и довольно скоро узнал исполнителя. Деззи Гиллеспи. Что ж, в джазе он разбирается.

— Даже не верится. Очень необычное исполнение.

— Ты любишь джаз? — спросил он с некоторым удивлением.

— Больше всего на свете, — улыбаясь, ответила она.

— Да? А я думал, ты предпочитаешь этих современных капризных поп-звезд.

Она пожала плечами:

— Я, конечно, слушаю поп-музыкантов, но джаз всегда был и останется моей первой любовью. Особенно живой джаз. «Элиз Аллей», «Виллидж Вангард», «Уэст Бандок» — вот мои любимцы.

— Эти имена навевают на меня такие воспоминания... — Он откинул голову назад и уставился на белый, обитый дорогой тканью потолок. — «Фэт Тьюздэйс» на Третьей авеню был моим любимым клубом, но с тех пор как я уехал из Нью-Йорка, я там не был.

Они проговорили о джазе вею дорогу к поместью Шредера.

Лаваль затоптал сигарету и посмотрел на «Голконду», на надстройках горели последние лучи заката. Перед тем как отпереть висячий замок на воротах ключом, который дал ему Драго, он помахал рукой троим мужчинам, которые вышли из двух черных «мерседесов». Как и он, они были одеты во все черное. Вслед за ним они прошли на причал и по трапу поднялись на борт «Голконды». Лаваль сложил рупором руки и позвал Диетла, который через несколько секунд вылез из люка в сопровождении двух вооруженных охранников.

— Жан-Мари, что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Диетл.

— Есть одно деликатное дельце, Хорст. — Лаваль быстро взглянул на охранников. — Мы можем где-нибудь поговорить?

— Разумеется. Пошли в мою каюту.

— Хорст, еще один вопрос. — Лаваль легонько взял Диетла за руку. — Сколько человек сейчас на борту?

— Только два охранника. Команда вернется в начале следующей недели. Мистер Шредер всегда отпускает людей на берег во время Карнавала. А в чем дело?

— Объясню в каюте.

Диетл спустился по лестнице на один пролет и по коридору, стены которого были обиты тиком, прошел в свою каюту.

— Ну так о чем ты хотел со мной поговорить? — спросил он, закрывая дверь.

— Я лучше смогу объяснить, видя перед собой карту ближайших окрестностей. У тебя есть такая?

— Конечно есть, — возмущенно сказал Диетл. — Какой район тебя интересует?

— Леми Пойнт, — сказал Лаваль первое, что пришло ему в голову.

Диетл подошел к столу, чтобы достать карту. Лаваль мгновенно оказался за его спиной и накинул ему на шею шелковый шарф, орудуя им как удавкой. Когда Драго объяснял ему задание, он особенно подчеркивал, чтобы не было пролито ни капли крови. И Лаваль сразу вспомнил про шарф, с помощью которого он однажды быстренько расправился с тонтоном-макотом. Шарф почти не отличался от оружия, которым пользовалась каста душителей в Индии, разница состояла лишь в том, что в середину шарфа он вделал камушек, а душители традиционно использовали для той же цели монетку в одну рупию. Накинув на шею Диетла шарф, он беспощадно начал его стягивать. Диетл пытался пальцами поддеть камень, который все сильнее вдавливался ему в горло, но спустя несколько секунд упал на колени, его движения замедлились, и в конце концов он обмяк. Лаваль продолжал стягивать шарф еще тридцать секунд, затем снял шарф, сунул его в карман и поднялся на палубу, где ждали его люди. Оба охранника к этому времени также были задушены, и теперь их тела лежали возле люка. Лаваль снова помахал рукой, и из второго «мерседеса» вышли еще двое и подошли к яхте. У каждого в руках были ящики. «Мерседесы» укатили в ночь. Из ящиков извлекли оружие, которого хватило всем. Шесть автоматов «хеклер-и-кох» и пять автоматических винтовок «КЗ-75». Лаваль же всегда носил при себе «Вальтер-Р-5».

Затем двое выключили сигнализацию, надели акваланги и нырнули, чтобы осмотреть корпус корабля. Они появились через пять минут и показали Лавалю большой палец: мол, порядок! Он отдал ключ зажигания и спустился в каюту капитана, чтобы позвонить Драго и доложить о том, что первая часть операции выполнена.

Колчинский и Витлок стояли на палубе шестидесятипятифутовой яхты «Королева Копакабаны», когда услышали шум двигателей «Голконды». Колчинский поднес к глазам бинокль ночного видения и увидел, как двое снимали акваланги, затем передал бинокль Витлоку.

— Далеко мы им дадим уйти? — спросил Витлок.

— На пару миль. Не стоит светиться.

Витлок направил бинокль на мерцающие огни города.

— Интересно, как Майк и Сабрина проведут вечер у Шредера?

Колчинский шутливо поднял банку кока-колы:

— Им будет чуть веселее, чем нам, только и всего.

«Ролс-ройс-корниш» остановился перед двустворчатыми, высотой в десять футов стальными воротами.

Фелипе по рации, которая была встроена в приборную панель, вызвал пост охраны, располагавшийся в доме. Видеокамера пришла в движение, сканируя автомобиль, затем ворота автоматически гостеприимно распахнулись. Дорога петляла между широкими зелеными лужайками, освещенными сильными прожекторами, по ним бегали сторожевые псы. Через милю дорога привела к воротам поменьше, на которых висела отделанная золотом табличка: «Данаэ». Они тоже управлялись автоматически с поста охраны. Когда машина въехала на широкий круглый двор, они увидели гигантскую гору, возвышавшуюся словно колоссальный монолитный страж. Фелипе остановил машину у застекленной регистратуры, и швейцар в униформе с золотыми галунами и цилиндре поспешил открыть заднюю дверь. Фелипе опустил стекло окна:

— Мистер Грэхем, когда решите уезжать, скажите кому-нибудь из персонала, мне передадут. Надеюсь, вы хорошо проведете время.

Он включил зажигание, и «мерседес» поехал назад.

— Вижу, на вас произвела впечатление гора мистера Шредера, — сказал швейцар с явным ямайским акцентом.

— Она возникла словно ниоткуда, — сказала Сабрина, вытягивая шею, чтобы получше разглядеть ярко освещенную скалу.

— Таким образом мистер Шредер решил оформить подъездную дорогу. У него масса подобных идей.