Сергей Зверев - Пираты государственной безопасности
Закрепив маски, вывалились за борт. Сделали пару глубоких вдохов и резких выдохов; привычными фразами проверили связь и осмотрелись, шаря вокруг лучами фонарей.
Все нормально, акул в пределах видимости нет. Пора идти вниз…
Кажется, давний метод добычи рыбы и отпугивания хищников сработал, и спуск до затонувшего «Федосеева» происходит без приключений. Возможно, несколько любопытных акул, оказавшихся вблизи рванувшего пластита, погибло. Жестоко, конечно, – Общество защиты животных наверняка погрозило бы нам пальчиком. Но у него – у Общества – другие задачи, оно заботится о жизни и здоровье животных, а не людей.
Вот и левый борт с острыми «лепестками» пробоины.
– Ротонда, я – Скат. Мы на месте.
– Понял вас, Скат.
– Идем внутрь. До связи.
– Удачи…
Помогая друг другу, осторожно входим внутрь, двигаемся узкими коридорами в сторону трюма…
Находим нужный твиндек. Тишина – никто не стучит.
Раскладываем в сторонке поклажу – авоську с зарядом и причиндалами к нему; закрепляем один из фонарей так, чтобы его луч хорошо освещал лимб цифрового наборника кодового замка.
Вынув нож, стучу его рукояткой по стальной стенке.
Ответа нет.
В чем дело? Неужели задохнулись? Или замерзли?
Немудрено. Если наверху мой наручный компьютер показывал температуру воды в двадцать пять с половиной градусов, то в придонном слое она упала до двадцати с четвертью. Конечно, это не критическая температура, при которой человек погибает за считаные минуты, но запертые в твиндеке люди бултыхаются в воде полтора десятка часов, а это уже серьезно, и подобное испытание выдержит не каждый.
Вновь принимаюсь долбить рукояткой по стене. Долблю так, что мертвый услышит.
Наконец через минуту раздается слабый стук в ответ.
Ну, слава богу! Мы прислушиваемся…
Увы, это не морзянка, а несколько ударов через равные промежутки времени.
– Запроси шифр, – подсказывает Георгий.
«Назовите цифры для открытия кодового замка», – неторопливо вывожу отчетливыми ударами. И беру паузу…
Молчат.
«Назовите цифры для кодового замка».
Примерно через минуту доносится слабый скрежет, словно кто-то возит металлическим предметом по стальной обшивке трюма. И наконец слышится некое подобие вразумительного ответа.
Мы улавливаем два слова: «Три числа».
– Что это было? – спрашивает Жора.
– Пока не знаю. Впрочем… – Лихорадочно работающий мозг озаряет догадка: – Может быть, они хотели сказать, что код содержит три числа?
– Тогда почему не отстукивают сам код?
– Тише!
Обмениваясь мнениями, мы едва не пропускаем главного: запертый в твиндеке абонент начал передавать первую цифру, нанося по металлу слабые удары через равные промежутки времени. Замерев и стараясь как можно плавнее проталкивать воздух через дыхательные трубки аппаратов, мы считаем гулкие звуки…
Сразу за первой цифрой следует вторая, после чего удары затихают.
– Двадцать. И пять, – шепчет Устюжанин. – Почему он замолчал? Должно же быть третье число!
– Нет-нет, – возражаю я, поняв задумку абонента. – Это первое число – «двадцать пять».
Повернув лимб, совмещаю «0» с основной меткой на неподвижной части диска.
– Что дальше? – тихо спрашивает Жора.
– Дальше поворачиваем лимб против часовой стрелки на три полных оборота, – комментирую свои действия, – и подводим к метке число «25».
– Почему на три?
– Не знаю, так устроены эти проклятые замки…
Выполнив необходимые действия, я простукиваю рукояткой ножа: «Готово. Давайте дальше».
Около минуты считаем следующие удары…
Вскоре получаем второе число – «ноль три».
Сосредоточенно выполняю очередное действие: дважды прокручиваю лимб по часовой стрелке и ставлю «03» на шкале строго против основной метки.
Снова сигналю: «Готово».
Настает черед последней цифры.
Отсчитываем шесть ударов, а через небольшой интервал улавливаем еще один.
– Шестьдесят один? – переспрашивает друг.
– Кажется, так, – аккуратно прикасаюсь к лимбу.
Для активации третьего числа его опять следует прокрутить против часовой стрелки, но всего на один оборот. Исполнив это действие, подгоняю нужную цифру под метку и… проскакиваю на одно лишнее деление.
– Черт! – срывается с моих губ.
– Что случилось? – настораживается Устюжанин.
– Слегка перекрутил.
– Так верни обратно!
– Бесполезно. Нужно начинать сначала.
На всякий случай я все же пробую повернуть лимб вправо до упора – если набор кода сработал, то диск упрется, а после с небольшим усилием провернется еще немного. Усилие будет означать, что гусак механизма втягивает засов хитрого замка.
Увы, не получается: лимб доходит до значения «99» и намертво упирается в невидимый ограничитель.
Ладно, попробуем снова. Только на этот раз следует быть внимательным – замки подобного рода мало подходят для импульсивных, неуравновешенных людей.
Выставляю «0».
Три оборота влево, и подгоняю к метке число «25».
Два оборота вправо, и «03» к той же метке.
Один оборот влево, и с максимальной аккуратностью ставлю против треугольного индекса «61»…
Рядом со мной, подсвечивая фонарем, застывает в напряжении Георгий. Порой мне кажется, что я чувствую левым виском его горячее дыхание. Бред, конечно. Но мы оба дико волнуемся – это факт.
Числа кода набраны. Моя ладонь медленно поворачивает лимб вправо…
В районе делений девятого десятка диск во что-то упирается.
Есть! Приложив легкое усилие, чувствую, как он пошел дальше.
Раздается слабый щелчок, должно быть означающий уборку засова.
Осторожно дотягиваюсь левой рукой до массивной ручки основного запорного механизма.
– Ну что, Жора, попробуем?
– Надо бы отойти, – напоминает он, – вдруг перепад давления?
Справедливое замечание. Я тут с нежными ласками по отношению к замысловатому замку совсем запамятовал о некоторых элементарных вещах. Старею, наверное…
Продолжая освещать фонарем дверцу круглого люка, друг смещается в сторону. Я немного отодвигаюсь к противоположной стене коридора и плавно нажимаю ручку вниз.
Раздается громкий щелчок, но люк даже не шелохнулся.
Дергаю ручку на себя. Сначала слабо, затем все сильнее и сильнее.
Не поддается, сволочь! Стало быть, внутри герметичного карцера давление ниже.
– Давай вместе, – подключается Устюжанин.
Мы вдвоем цепляемся за ручку, отводим ее вниз, упираемся ногами в стену и тянем, тянем, тянем…
Спустя несколько минут борьбы проклятый люк сдается.
Глава шестая
Атлантический океан, восемьдесят миль
к северо-востоку от Джорджтауна,
борт теплохода «Фурия»
Настоящее время
Тем временем на поверхности тоже было неспокойно.
Всем, находящимся на палубе «Фурии», передалось нервно-возбужденное состояние Баталова. Он был мрачен и по большей части молчал. Проводив пару самых опытных пловцов на глубину, он поначалу метался по палубе, затем выбрал место на границе света и мрака и долго стоял, опершись на леерное ограждение и устремив взгляд в темную воду. Тимур, забросив малогабаритный автомат за спину, вышагивал по узкому проходу. Жук с Фурцевым облепили раскладной чемоданчик станции гидроакустической связи и с каменным выражением лиц вслушивались в тишину. Двое вооруженных кавказцев постоянно торчали в рубке, вероятно получив приказ Баталова не допускать посторонних, четыре телохранителя ошивались возле площадки, контролируя каждое движение Жука и Фурцева и в то же время испуганно поглядывая на шефа. Еще одна пара кавказцев охраняла подступы к вертолету.
Приблизительно через час после того, как пара пловцов ушла на глубину, на палубу по трапу торопливо спустился капитан.
– Босс, на экране локатора замечено большое надводное судно, – доложил он Баталову.
– Далеко? – поинтересовался тот, не меняя позы.
– Чуть более пятидесяти миль.
– Мало ли тут ошивается судов…
– Я проследил за его движением, и…
– Что «и»?
– Дело в том, что оно идет приличным ходом и держит курс точно на наше судно.
Покусывая губы, Баталов раздумывал около минуты. Затем спросил:
– Как думаешь, кто это может быть?
– Судя по скорости хода, военный корабль. Вот только о принадлежности ничего не скажу – не знаю.
– Я разберусь с его принадлежностью, – распрямился Заурбек Адамович. – Прикажи подготовить к вылету мой вертолет.
– Сейчас? Ночью?!
– Да, ночью! Я могу летать в любых условиях! Исполняйте приказ!..
– Куда-то запропали наши ветераны, – поморщился Жук, не получив ответа на очередной запрос.
