Виталий Гладкий - Кровь за кровь
Особенно меня беспокоил его полубезумный взгляд и дрожащие руки.
– Ста-а-а-с!!! – вдруг ни с того, ни с сего возопил он диким голосом и прыгнул на меня как ковбой на необъезженного мустанга. – Стас, дружище… – Марк крепко обнял меня, всхлипнул и – о чудо! – пустил настоящую слезу. – Мы тебя уже похоронили… Живой. Ах, как здорово…
– Как это похоронили? – воззрился я на ухмыляющегося Плата. – Ты о чем умолчал, великий темнила?
– От большого количества информации у тебя голова может съехать набекрень. Тем более, что она не самая крепкая часть твоего тела.
– Ну-ка, колись, шеф. Я должен знать все.
– Да, задал ты нам загадку… – Плат угнездился на свое место за столом; Марк примостился рядом со мной, на диване. – Мы и впрямь уже думали, что тебе кранты. На следующий день после твоего похищения – как теперь выяснилось – в райотдел милиции утром позвонила какая-то женщина и сказала, что на берегу реки, возле городского пляжа /ты знаешь это место – там лежат бетонные плиты/, она наткнулась на мужскую одежду, пустую бутылку водки и остатки закуски. Наряд выехал сразу, шмотки нашли и в кармане брюк обнаружили редакционное удостоверение. Что это липа, выяснили сразу, но там была твоя подлинная фотография. Короче говоря, мне повезло: мой приятель из горотдела, который знает тебя в лицо /помнишь Леху Синельникова? мы вместе с ним несколько раз выезжали на природу/ и которому известно о наших с тобой отношениях, известил меня о случившемся где-то в обед, а водолазы до вечера обшаривали дно в поисках утопленника – версия была однозначной.
– Ты тоже поверил, что я среди ночи решил принять на грудь поллитра и окунуться?
– Что я могу сказать… Если честно, то от моего друга Сильвера можно всего ждать. То, что тебе могла взбрести в голову идея ночного променада, в этом у меня практически не было сомнений. Однако, там было одно "но"… – Плат ухмыльнулся и не торопясь, с удовольствием, раскурил сигарету.
– Не томи, продолжай! – взмолился я в нетерпении.
– Мне показали фотографию места происшествия. Так вот, твои манатки валялись как попало. А к ним, между прочим, никто не касался – в кармане брюк лежал кошелек с деньгами и часы. При всей твоей безалаберности, с одеждой ты всегда обращаешься аккуратно, где бы это ни происходило – дома, в бане, на пляже. Солдатская привычка – чтобы все находилось под рукой, было сложено в определенном порядке и чтобы не дай Бог не помялось.
– Это точно, – согласился я. – И все из-за лени. Как подумаю, что утром придется работать утюгом, так сразу включается какой-то автомат, вроде робота-горничной. Бывают, конечно, и исключения, но это когда я в полном отрубе и засыпаю одетым.
– Так и я подумал. Что-то в этой истории с пьяницей-утопленником было нарочитым, показным. Идеальный вариант для следствия – все улики налицо, ты явно не тянешь на трезвенника, а труп возможно когда-нибудь и всплывет. Так часто бывает – в реке хватает омутов и коряг, под которые утопленника могло затащить запросто, а течение в том месте быстрое.
– Зачем нужна была эта инсценировка? И кому?
– По второму вопросу у нас пока глухо. Так, предположения, кое-какая информация… А что касается инсценировки, то тебя просто хотели на некоторое время вывести из игры.
Кстати, я почему-то не думаю, что те, которые упрятали тебя в ИВС, не знали о моих возможностях. Сцена с "утопленником" – это скорее последнее предупреждение, нежели серьезная акция. Притом, всем нам.
– Но кто тогда мой "ангел-хранитель" и почему он испытывает ко мне дружеские чувства?
Для мафии, сам знаешь, это не характерно.
– Это вопрос. Для них действительно лучше было спрятать концы в воду. Загадка… Тебя даже не стали пытать, чтобы получить информацию.
– Хотя и намеревались. Притом их поведение отнюдь не было инсценировкой.
– Короче, мы с Марком находились в трансе. Но у меня все-таки хватило ума и душевных сил проверить бригаду Храпова. Все были на месте и дружно трудились. А вот когда ко мне пришла твоя малява, их будто корова языком слизала – не знаю с каких соображений, скорее чисто интуитивно, перед вылетом в город, где ты торчал в тюрьме, я позвонил в отдел кадров "Горлифторемонта" и узнал, что все четверо отбыли в очередной отпуск.
Куда? Эти вещи кадровикам знать не обязательно. Вот такая петрушка.
– Значит, Храпова предупредили…
– А ты как думал? Контроль и информация у них поставлены будь здоров.
– Меня волнует еще один вопрос: как Храпов смог узнать, что я именно в ту ночь пойду проверять их "газон"? А ведь меня ждали, я уверен.
– Может, ты просто не заметил наружного наблюдения?
– Плат, ты меня обижаешь. Я предохранялся как дорогая путана перед стыковкой с очередным клиентом. Сзади за такси все было чисто. И вышел я из машины за три квартала от территории гаражей. Я почему-то не думаю, что эти козлы имеют в своем распоряжении ясновидящего.
– Ну, по части мистики я принадлежу к сомневающимся. Для меня главный аргумент – проза жизни. И то, что они так ловко обвели тебя вокруг пальца, наводит меня на тревожные размышления. Действительно, в твоих мозгах они копаться не могут, топтунов ты не заметил, тогда что?
Мы переглянулись. Марк сосредоточенно кивнул, будто соглашаясь со своим внутренним голосом, и сказал:
– Или элементарные "жучки" – скорее всего, в "жигулях", где вы разговариваете без опаски – или система лазерного слежения. А возможно прослушиваются наши телефонные разговоры.
– Я об этом давно думал… – Плат сокрушенно покачал головой. – Да все руки не доходили.
Ко всему прочему, до работы по заданию Стеблова у нас не было каких-то особых тайн.
– Если не считать бумажник Завалихина… – Я уже освоился с возвращением в родные пенаты и мысленно обшаривал свои тайники; к моему глубокому сожалению они уже были опустошены, и теперь я выбирал удобный момент в разговоре, чтобы напомнить друзьям о праздничном ужине по случаю моего освобождения из сетей правоохранительной системы.
– Возможно. Но эти два дела никак не связаны между собой.
– А если ты ошибаешься? – Во мне проснулся бес противоречия. – Эти городские мафиозо на поверку больше приятели, нежели соперники, а тем паче враги.
– В твоих словах есть доля правды… – Плат надолго задумался.
Я сидел, как на иголках. Когда закончится этот базар-вокзал!? Да хрен с ними, с этими делами, у меня во рту уже пустыня, которая настоятельно требует орошения. Но скомкать разговор было неприлично и я продолжал стоически терпеть вечернюю внеплановую оперативку, так некстати устроенную Платом в исторический момент возвращения блудного сына.
– Неужто Завалихин или Соломонов приложили руки и к похищениям? – наконец задумчиво спросил сам себя Серега. – Нет, как-то все это не вяжется. Слишком много случайных совпадений. Это первое. И второе – зачем таким солидным бизнесменам с практически легальным бизнесом заниматься еще и очень опасным криминалом? Ведь вероятность прокола всегда имеется, а те, кто стояли над ними – в этом нет сомнений – вряд ли совсем тупые и недалекие. Одно дело работать в бизнесе, который пусть и не совсем в ладах с моралью, но находится почти в рамках закона /правда, имеющего кучу процессуальных дыр и белых пятен/, другое – вешать себе на шею камень, способный утопить не только фирмы, но и явных, а также тайных учредителей и руководителей этих сомнительных контор.
– Ладно, что сейчас голову ломать. Время покажет, – мудро рассудил я и спросил у Плата:
– Ты расскажи главное – что там с Кристиной Стебловых?
– Тебе не дают покоя сто тысяч баксов? – хмуро ухмыльнулся Серега.
– А хоть бы и так. Сам говорил, что благодаря мне наша фирма несколько поиздержалась.
Поэтому поправка финансового положения нашего О.С.А. висит на моей совести.
– Она у тебя выдержит и не такой груз, – вступил с ехидным замечанием Маркузик.
– Чья бы корова мычала… – Я по-дружески пнул его локтем под ребра. – Сексуальный маньяк…
– С Алиной очень плохо, – сказал Плат. – Она совсем с ума сошла и ее держат на уколах. А Боб не просыхает, пьет горькую почти каждый день и до упора. Никаких известий от похитителей нет. Непонятно все это… Зачем тогда нужно было девочку похищать? Чтобы насолить Бобу? Возможно… Что касается наших разработок, то один след оборвался – я имею ввиду бригаду Храпова – а второй начинает обретать зримые очертания.
– Что же ты молчишь!? – Я даже подскочил на месте.
– Не ори… – поморщился Плат. – А то твой командный голос за версту слышно. Я вплотную занялся одной очень интересной бабулей. Помнишь, той самой, что видела в парке в день похищения Кристины какого-то странного работягу?
– Еще бы. Ей не понравилась твоя демократическая сущность.
– Точно. Мне пришлось на ходу менять лозунги и ругать президента и правительство с такой горячностью, что я даже голос сорвал.
