Олег Алякринский - Я — вор в законе: Общак
— Что вам надо? — внезапно осипшим голосом робко спросил Александр. Иванович,
— Пока всего лишь встретиться и обсудить наши общие дела! — незнакомец специально сделал ударение на слове «наши».
У Сапрыкина от такой наглости закружилась голова и к горлу подкатила тошнота. Но он нашел в себе силы задать встречный вопрос:
— Какие у нас с вами могут быть общие дела?
— Совместные финансовые дела, Александр Иванович, — жестко отозвалась трубка. — Неужели вы еще ничего не поняли, я знаю, что раньше вы всегда отличались сообразительностью. Не валяйте же и сейчас дурака. Какие у вас ближайшие планы? У нас времени мало, поэтому назначайте встречу. Мы подстроимся под вас!
Алик Сапрыкин лихорадочно соображал: «Мы? Какие такие мы?»
— Александр Иванович! Вы там не умерли? — съехидничал таинственный собеседник, когда молчание затянулось слишком надолго. — Давайте назначайте время и место. И кстати, не советую вам до нашей встречи никуда исчезать из города. Мы вас все равно найдем — куда бы вы ни скрылись. Сами же видите, в Будапеште вас нашли легко. И про вашу поездку в Андорру знаем. И про «Бэнк оф Нассау» нам тоже известно. И про Кипр. Ну и про многое другое. Так что не советую играть с нами в кошки-мышки. Как говорил один персонаж русской народной сказки другому персонажу, «я тебе еще пригожусь». Мы вам еще пригодимся, Александр Иванович. Учитывая непредсказуемость развития событий…
Алик Сапрыкин находился в мучительных раздумьях.
Решение пока не пришло. Желая выиграть время, он решил сначала слегка поторговаться, а может, заодно набить себе дену:
— Завтра и послезавтра я буду очень занят. И если вам так хочется со мной встретиться, хотя я не знаю, о чем вы ведете речь, то, может быть, в конце недели?..
— Какой же вы, однако, Александр Иванович! С вами говорят серьезно и, заметьте, уважительно, а вы пытаетесь пургу гнать. Я же вам сказал: у нас мало времени! — сердито отозвался незнакомец. — Завтра! Самое позднее — завтра! Слышите? — Незнакомец помолчал и после паузы добавил: — Вы же не хотите повторить судьбу бедного Мамикона?
Тут Сапрыкин совсем пал духом. Ну, если им известно и об этом — о том, что бывшего финансового директора «Госснабвооружения» пытали и убили по его, Сапрыкина, приказу, то и в самом деле с ними шутки плохи. Но кто же они такие, черт бы их побрал?
— Ладно. Завтра днем… — Нет. Вечером. В семь. — От волнения у Сапрыкина сорвался голос. — На набережной Дуная перед отелем «Интерконтиненталь». Там есть ресторан под открытым небом. Да… А с кем я говорю?
— Увидимся — познакомимся, — уклонился от ответа неизвестный и положил трубку.
Вот такой непонятный, пугающе странней разговор состоялся у Сапрыкина полчаса назад. И за эти полчаса он перебрал в уме множество возможных объяснений, но так и не нашел ни одного сколько-нибудь, правдоподобного варианта ответа на вопрос, кто же он, этот таинственный, наглый шантажист.
Но самое страшное в этом разговоре было понимание того, что отныне путь назад в Россию ему навсегда заказан, Раз им все известно и о его тайных делах — и даже об убийстве Мамикона Мкртычяна, а возможно, и о других кровавых делах, то, конечно, ни о каком возвращении обратно в кабинет в неприметном пятиэтажном здании за кремлевской стеной и речи быть не может. Кто бы они ни были — все равно, теперь назад дороги нет.
Что ж, Александр Иванович всегда готовил себя к такому неблагоприятному развитию событий… Стоп! Его вдруг больно резануло это словосочетание; «Развитие событий…» Телефонный незнакомец тоже намекнул на какое-то непредсказуемое развитие событий… Что он имел в виду? Что для него, Сапрыкина, могло бы стать непредсказуемым? Может быть, при встрече завтра этот тип что-нибудь ему предъявит — какой-нибудь компроматец, связанный с «Сайпрус Стар» или с «Госснабвооружением»… Ну и что? Здесь нет ничего непредсказуемого, так как Сапрыкин никогда не действовал только по своей личной инициативе, он всегда прикрывался указаниями сверху, якобы действуя с ведома ребят со Старой площади… А значит, с него всегда и взятки гладки. Только один раз он допустил самодеятельность — когда надо было расколоть Мкртычяна. Но что Мкртычян? По поводу финдиректора стремной компании, отмывавшей государственные средства и работавшей под криминальной крышей, кто ж ему, Сапрыкину, за Мкртычяна худое слово скажет?
Александр Иванович бросил взгляд на предательски молчащий телефон. Но как же они его вычислили? Как узнали о его местопребывании? Выходит, за ним все это время велась плотная, непрерывная слежка. Еще с Москвы. Слежка в течение многих месяцев. Потому что план присвоения выведенных в офшор средств воровского общака у него созрел еще в феврале, когда Суриков раскопал-таки андоррские счета и обнаружил часть секретного кода доступа к ним. Потом по его настоятельной просьбе специальные люди взяли за жабры Мамикона Мкртычяна и вытрясли из него вторую часть банковских кодов. Жаль, перестарались, и Мамикон не выдержал, помер. Только после этого — а на дворе уже стоял март месяц — у Алика Сапрыкина в голове сложился окончательный план «экспроприации» денег, контролируемых Варягом. Именно тогда, в марте, он и решил воспользоваться своим старым секретным паспортом на имя Павла Павловича Усова, который для него за два года до этого сварганил один всезнайка из кремлевского аппарата, которого кондрашка хватила буквально через неделю. Он ведь тайну с собой в могилу унес. А с кем еще делился своими планами Алик Сапрыкин? Да ни с кем! Разве что с Фаддеичем — старым кагэбэшным псом, способным дать дельный совет… Так нет, Фаддеич не в курсе, с ним Сапрыкин говорил лишь по отдельным сюжетам, да и то обиняками. Тогда кто же? С кем он обсуждал дела «Госснабвооружения» и операцию по захвату Варяга? Только с генералом Урусовым. Но Женька знал лишь самую малость, и то официальной информации. И еще с Шотой… С Шотой Черноморским. Но ни генерал милиции, ни криминальный авторитет не знали И половины всего реально задуманного, они даже не догадывались о существовании гражданина Усова, о намерениях Сапрыкина разобраться с офшорными счетами за границей. Что же случилось? Где был прокол?
Ответа на эти вопросы Алик найти не мог. А эти телефонные пижоны… Что они сделают? Пожалуются на него в Генеральную прокуратуру или в Счетную палату? Убьют его? Что ж, пусть попытаются. Тогда им не видать денежек как своих ушей. Да и не так-то просто здесь, в центре Европы, организовать убийство. Это же не Москва, где всегда ходишь как по лезвию бритвы. Наверное, они его просто на понт берут. Но он их не боится, сидя здесь, в Будапеште. У него есть вид на жительство в Венгрии. У него есть кипрское гражданство. И греческое. И еще пара паспортов. В конце концов, у него есть чем обороняться, слава богу, личное оружие в полном порядке. Пусть только этот наглец попробует сунуться! Руки у него коротки!
— Руки у него коротки! — презрительно бросил Петр Петрович и тыльной стороной ладони потер лысеющее темя. Он снял очки без оправы и положил на журнальный столик. — Ни хрена он не сумеет. Раз сам в дерьмо вляпался, пусть и барахтается. Ничего, пускай этот козленок малость посидит, подумает. Это еще никому не вредило.
— А если он нас за собой утянет? — веско возразил плотный здоровяк с лихими чапаевскими усами. — Тогда что?
— Могу повторить слова Петра Петровича, — заметил брюнет с седыми висками. — Руки у него, сопляка, коротки, Федя. Да и он сам прекра-асно понимает, что в его же интересах держать рот на замке. Сейчас ему если пятерку влепят, он три отсидит и выйдет на свободу с чистой совестью. А его бабки, припрятанные в надежном месте, у него и так никто не отберет…
Разговор происходил в номере будапештского отеля «Фортуна», куда позавчера вселились три важных гостя из Москвы, прилетевших в Венгрию специальным чартерным авиарейсом. Все трое были отставными генералами КГБ, которые уже лет десять как сменили унылые генеральские мундиры на мягкие костюмы-тройки от лучших французских модельеров и резко поменяли специфику деятельности. Когда-то Петр Петрович Смольянинов, Аркадий Ильич Неустроев и Федор Иванович Шляпкин служили в ПГУ — Первом главном управлении КГБ, занимавшемся разведкой. За без малого два десятилетия верной службы на благо родного государства они побывали в разных странах на разных континентах, работая под разным прикрытием: они были и спецкорами советских информационных агентств, и торговыми представителями, и директорами посольских библиотек… Но судьба свела их вместе в Москве только в 90-м, когда система явно дала течь, Союз уже рушился, и наиболее прозорливые совслужащие — а сотрудники разведки были в их числе — поняли, что настал уникальный исторический шанс произвести кардинальную перестройку экономики. Не в том смысле, который вкладывал в это словцо тогдашний говорун-президент, а в смысле перераспределения финансовых потоков бюджета. Государственная экономика стремительно приватизировалась задолго до официально объявленной «прихватизации»: когда это произошло в начале 1992-го, многие стратегические отрасли — вроде металлургии и нефтедобычи — уже были «прихвачены»… Три генерала-разведчика, в последние годы горбачевской перестройки работавшие в Южной Африке, наработали тесные личные связи с местными алмазодобытчиками и алмазоторговцами и, уже выйдя в отставку, связались с южноафриканскими друзьями по неофициальным каналам и предложили им план совместного предприятия, не зарегистрированного ни в одном государственном реестре. План действий был прост и одновременно гениален. Пустив глубокие корни в Якутии, через одного крупного кремлевского чиновника, долгие годы занимавшего высокий пост в «алмазной республике», отставные разведчики проторили тайные маршруты вывоза с- приисков алмазной неучтенки, которой набиралось в год на весьма внушительную сумму. Потом им здорово подфартило — какой-то совминовский умник решил оптом выкинуть на мировой рынок российские алмазы из фондов Гохрана, чтобы выручить валютные средства для проведения экономических реформ. Отставные генералы Смольянинов, Неустроев и Шляпкин незамедлительно влезли в этот дурацкий, но многообещающий проект, нашли молоденького лоха, которому дали право подписи финансовых документов, и машина завертелась. Теперь у троих алмазных баронов появилась легальная структура, значительно облегчившая им жизнь. По каналам компании «Голден-АДА», созданной по секретному указанию весьма высокопоставленного государственного чиновника, бывшие разведчики толкали и свой якутский товар, «размазывая» его по официальным — хотя и тайным — партиям гохрановских алмазов.
