Виктор Доценко - Зона для Сёмы–Поинта
Трудно сказать, сколько бы продлились эти «переглядки», но в этот момент рядом раздался чей‑то голос:
— Что, уже познакомились? — спросил он.
Этот голос Сергею был хорошо знаком: он тут же отпустил партнершу и вытянулся по стойке «смирно»:
— Так точно, товарищ генерал! — виновато выпалил он.
— Оставьте субординацию и свои реверансы, Сергей, это твой праздник, — добродушно бросил генерал и добавил: — А это моя дочь!
— Ваша дочь? — с ужасом воскликнул Сергей.
— А что, ты против? — улыбнулся генерал, явно довольный произведенным эффектом.
— Я? Нет, что вы? Я за! — с глупой улыбкой тут же возразил капитан.
— Вот и хорошо! Веселитесь, а у меня есть дела! — стерев с лица улыбку, заметил генерал, потом чмокнул дочь в щеку и пошел к выходу…
С этого вечера и началась странная «любовь» между Сергеем и Елизаветой: когда один человек безрассудно любит, а другой только позволяет себя любить и всячески унижает того, кто любит.
Девушка относилась к Сергею, как к вещи, которой можно любоваться пять минут, потом взять и вытереть об нее ноги. Создавалось впечатление, что Елизавета, издеваясь над Сергеем, ловила настоящий кайф. И чем больше она заставляла его страдать, тем больше получала удовольствия.
Разумом Баринов понимал, что она не успокоится на этом: с каждым днем ее издевательства становились все изощреннее и обиднее, но сердце отказывалось верить и продолжало надеяться, что девушка образумится и полюбит его чистым и светлым чувством.
А она, как опытная стерва, все время держала его на коротком поводке и как только начинала чувствовать, что он вот–вот может взбрыкнуть и соскочить из‑под ее влияния, тут же принималась ласкать его и давать обещание стать его женой. Но как только он размякал, начинал сюсюкать и признаваться в «вечной» любви, снова отталкивала его от себя, откладывая бракосочетание на неопределенный срок.
Полностью погрузившись в свои личные, проблемы, Сергей запустил работу и если бы не покровительство генерала, давно бы слетел с должности, а с него, как с гуся вода, более того, подошел срок и Сергей благополучно превратился из капитана в майора. Подчиненные стали перешептываться, злословить за спиной, но рискнуть пойти против будущего зятя всемогущего тестя никто не решился.
Но, как в народе говорят, как бы веревочке не виться, а конец обязательно придет. И наступление этого конца ускорила сама дочь генерала.
Однажды Елизавета, сильно поднабравшись алкоголя и усугубившись изрядной долей героина, вдруг вытащила пистолет из кобуры Сергея и принялась палить во все стороны. С одной стороны, к счастью, все это происходило в ее собственной квартире, подаренной любящим отцом, и вполне можно было все уладить, не раздувая общественного резонанса, но, с другой стороны, к несчастью, одной случайной пулей раздробило колено одного из гостей. Ситуация усугублялась еще и тем, что этот гость, во–первых, был подчиненным офицером Баринова, во–вторых, его отец работал в районной администрации, а в–третьих, спал и видел Елизавету своей девушкой.
Находясь под дурманом, Елизавета, не понимая, что она совершила преступление, истерично хохотала и никак не могла остановиться. Чтобы как‑то привести девушку в чувство, Сергей впервые сорвался и надавал ей пощечин. Елизавета действительно сразу отрезвела и, увидев стонущего парня и кровь, хлеставшую из простреленной ноги, в которую сама же и выстрелила, вдруг разрыдалась, но уже через секунду, видно сообразив, чем это может грозить ей, бросилась звонить своему всемогущему отцу.
— Папа, Серега избил мои щеки, — сквозь рыдания говорила она…
— За что, милая? — недовольно спросил генерал.
— Кажется, я стрельнула в Толика… — сквозь рыдания лепетала она, пытаясь удержать в голосе мысль. — Ой, папа, он так плачет: вызови доктора!
Из ее причитаний генерал единственное, что понял: ее любимая дочь совершила нечто такое, за что ее могут отправить в тюрьму. Почему‑то генерал был уверен, что дочь застрелила какого‑то Толика. Нужно срочно что‑то делать! Во–первых, он позвонил своему приятелю–хирургу и договорился, что подхватит его через десять минут: пусть захватит с собой сумку с медицинскими инструментами. Во–вторых, набрал помер бывшего своего однокашника — следователя прокуратуры. Не вдаваясь в излишние подробности, сказал, что дочка попала в беду и ему нужна его помощь.
Главное нужно было решить как‑то проблему с тем беднягой, которого подстрелил а дочь; может, он еще жив? К счастью, Анатолий действительно был жив, и генерал Астахов лично провел с ним беседу. И, как было сказано ранее, этот Толик был так давно и безнадежно влюблен в Елизавету, что генерал воспользовался этим, чтобы загасить конфликт, и дал ему генеральское слово поженить их в самом ближайшем будущем. Елизавета попыталась что‑то возразить, но генерал так рыкнул на дочь, что она мгновенно заткнулась.
В итоге шума удалось‑таки избежать: раненый Толик взял всю вину на себя, сделав признание, что сам неосторожно выстрелил себе в колено, и следователи, не без помощи генерала, дело благополучно закрыли. Пострадавший получил приличное приданое, и в придачу исполнилась его давняя мечта: он женился на взбалмошной Елизавете.
Вот и получилось, что Елизавета оказалась наказанной женитьбой на парне, которого презирала с детства. Сам Баринов тоже пострадал, как хозяин пистолета: чтобы не дать ход служебному расследованию в отношении Сергея, генерал убрал его не только с должности начальника отдела, но и вообще, с оперативной работы, предложив ему взамен должность заместителя начальника СИЗО по оперативной работе. Причем по одному из условий новоиспеченного жениха генеральской дочки, Сергей должен был навсегда забыть имя Елизаветы и обходить ее стороной.
Забегая вперед, заметим, что молодая семья просуществовала недолго: через полтора года, при неизвестных обстоятельствах, муж Елизаветы покончил жизнь самоубийством, выбросившись с балкона двенадцатого этажа собственной квартиры. Кроме травм от падения в его голове обнаружили смертельное ранение из его собственного служебного пистолета.
Поговаривали, что до самоубийства его довела супруга, изменявшая ему направо и налево. Но были и такие, кто шептал, что его убила сама Елизавета.
Никакой записки покойный не оставил, и дело закрыли под тем предлогом, что смерть произошла из‑за неосторожного обращения с огнестрельным оружием. Мол, вышел офицер на балкон и принялся чистить свой табельный пистолет, а тот возьми и выстрели, а несчастный возьми, да и упади с балкона! Боясь мести всесильного генерала, никто не стал задавать излишних вопросов.
Так и стал Сергей Баринов старшим Кумом тюрьмы, откровенно радуясь тому, что так легко отделался от своей безрассудной и погибельной любви. Узнав о странном самоубийстве мужа Елизаветы, Сергей подумал, что вполне мог оказаться на его месте.
Однако на том злополучном торжестве, когда он отмечал свое назначение на новую должность, кроме знакомства с роковой красавицей Елизаветой, свершилось еще одно событие, которому в то время Баринов не придал особого значения и которое в последствии проклял навсегда: он встретил того, с кем учился когда‑то в Высшей школе милиции…
Автор в который раз убеждается в народной мудрости, одна из которой гласит: когда пришла беда — отворяй ворота! А другая, вдогонку, будто в насмешку ей, вторит: беда никогда не приходит одна!
Сначала знакомство с роковой женщиной, которая вихрем ворвалась в его жизнь и едва не сломала ее, потом встреча со старым однокашником по Высшей школе милиции — Николаем Будаловым. И если от знакомства с Елизаветой Сергей выбрался с наименьшими потерями, отделавшись потерей должности и любимой работы, то встреча со старым однокашником круто изменила его жизнь и превратила его из честного сотрудника правоохранительных органов в продажного мента, оборотня в милицейских погонах.
А человек, которого насильно заставили изменить своим идеалам, своим принципам, предать все то, во что свято верил, много опаснее того, кто всегда был с гнилым душком. Недаром история имеет примеры, когда работники органов безопасности, перейдя на сторону врага, превращались в самых жестоких врагов власти, которой они служили, и лично расстреливали своих бывших товарищей и коллег.
Глава 20
НИКОЛАЙ БУДАЛОВ
Николай Будалов, в отличие от своего однокурсника, учился с большой неохотой, да и учиться в школу милиции пошел только для того, чтобы, во- первых, откосить от армии, а во–вторых, избежать тюрьмы. Его отец Григорий был потомственным алкоголиком и пьяницей едва ли не в третьем поколении. Из всех отпрысков Будалова, по мужской линии, ни один не ушел из жизни собственной смертью: кто умер от запоя, кто был убит собутыльниками, а кто скончался в страшных муках от цирроза печени.
