Гарольд Роббинс - Босс
— Я ее люблю. В этом сомнений быть не может.
— Некоторые говорят, что вы великий соблазнитель.
— Артур, — пожалуй, Джек впервые позволил себе назвать графа по имени, — откровенность за откровенность. Интимных отношений у нас с Энн не было.
— Господи, вам нет нужды говорить мне об этом.
— Почему бы не сказать? Это правда. Мы влюблены по уши, и впервые в жизни я не попросил женщину доказать свою любовь.
В декабре солнце в Англии заходит рано, и уже стемнело, когда Джек спустился вниз из отведенной ему комнаты, чтобы выпить стаканчик виски, прежде чем гости соберутся в галерее.
Джек и Энн решили обойтись без традиционных черного и белого. Джек надел новый темно-синий костюм, Энн — простенькое розовое платье до лодыжек и шляпку с вуалью. Джек прошептал Кертису, стоявшему рядом с ним, что никогда не видел более очаровательной женщины. Сотни свечей освещали галерею, уставленную корзинами с цветами. Две пожилые дамы сидели в креслах, остальные гости стояли.
Церемонию бракосочетания провел местный священник, который днем раньше переговорил с Джеком о его религиозных убеждениях и получил от него обещание, что дети от его с Энн брака будут крещены и воспитаны в христианской вере.
После церемонии в столовой подали обед. Стола, сработанного в 1687 году, вполне хватило, чтобы усадить всех гостей. Со стен на них смотрели портреты всех графов Уэлдонских, включая Бэзила, девятого графа, первого мужа Энн. На первое подали черепаховый суп, на второе — оленину (двух самцов подстрелили на территории поместья двумя днями раньше), на десерт — огромный сливовый пудинг.
В десять вечера десятый граф Уэлдонский и его супруга проводили жениха и невесту в опочивальню, освещенную лишь огнем, разожженным в огромном камине. В спальне, однако, еще царил холод, но молодые вскоре обнаружили, что простыни заботливо согреты грелками, и нырнули в огромную, с пологом, кровать, в которой, как им сказали, король Эдуард VII однажды провел ночь со своей любовницей, миссис Кеппел. Потом Джек и Энн занялись любовью, даже не убирая грелок и не сбрасывая одеяла, в уютном гнездышке на двоих.
7Первая брачная ночь осталась у них в памяти навсегда, и прошла она так, как они и мечтали. Джек ласкал Энн, словно девственницу, нежно, осторожно, словно боялся, что неловкое движение или поспешность могут причинить ей боль. Энн во всем потакала ему. Если Джеку хотелось видеть в ней невинность и непорочность — почему нет? Но скоро, однако, выяснилось, что женщина она страстная и хочет его ничуть не меньше, чем он ее.
Рождество они встретили в «Уэлдон Эбби». Энн собиралась с Джеком в Америку и боялась, что больше никогда не увидит старый дом. Она водила Джека по поместью, показала развалины монастыря и церкви, которую первые графы не удосужились восстановить. К удивлению Джека, он увидел павлина, важно расхаживающего по руинам церкви. Он и представить себе не мог, что эти экзотические создания могут переносить холодный климат Англии. Но Энн заверила его, что павлины в Англии — редкость и разводят их только здесь.
Двадцать седьмого декабря Джек и Энн покинули «Уэлдон Эбби» и направились в лондонский аэропорт, откуда вылетели на Майорку. Там они пробыли десять дней, их медовый месяц.
Глава 18
1946 год
Энн никогда не бывала в Штатах, но верила, что Нью-Йорк — тот самый город, где ей хотелось бы жить. Джек согласился. Желания возвращаться в Бостон он определенно не испытывал. Они сняли особняк на Восточной Пятьдесят пятой улице, и Джек арендовал служебные помещения в Крайслер-билдинг.
Микки Салливан составлял ему компанию, когда агент, занимающийся сдачей в аренду служебных помещений, спросил Джека, может ли кто-либо дать ему деловую рекомендацию. «Безусловно, — ответил Джек. — Вы можете справиться обо мне у мистера Харрисона Уолкотта, президента „Кеттеринг армс, Инкорпорейтед“. — Потом он взглянул на Микки и, чуть усмехнувшись, добавил:
— А также у мистера Доджа Хэллоуэлла, президента банка «Бостон коммон траст». — Микки отвернулся, чтобы подавить смешок.
С клубом у Джека проблем не возникло. Выпускника Гарварда встретили в «Гарвард-клаб» с распростертыми объятиями.
Кертис и Бетси также перебрались в Нью-Йорк. Кертису оборудовали студию в Крайслер-билдинг, откуда его передачи по телефонным линиям передавались на радиостанции Эл-эн-ай и выходили в эфир.
2В апреле Энн улетела в Лондон, а оттуда отправилась в Берлин. В обеих столицах множество домов лежало в развалинах, но немало мебели, столового серебра и даже фарфора пережило бомбардировки и теперь продавалось в магазинах. По большей части Энн тратила свои деньги, но и деньги Джека тоже, не догадываясь, что свободных средств у него было в обрез. В Нью-Йорк Энн отправила тридцать ящиков сокровищ. Когда они прибыли к месту назначения, дом Лиров на Пятьдесят пятой улице превратился в музей.
— Большая часть вещей приобретена мною в Берлине, — объясняла Энн Джеку, когда они распаковывали ее покупки и разносили их по комнатам. — Практически все я покупала по бросовым ценам. Если дом разрушен, ты вытаскиваешь из него все, что осталось, и продаешь, чтобы купить еду.
— Как я понимаю, ты жалеешь людей, которым все это принадлежало, — заметил Джек.
— Я совершенно их не жалею. Они развязали войну и проиграли. Бэзил и Сесили — лишь двое из тех миллионов невинных людей, которых они убили. И если их сокровища достались победителям, тем хуже для них. Я жалею, что мне пришлось заплатить им и эту малость. Я бы все украла, если бы смогла.
Разумеется, весь дом обставить мебелью XVIII века не удалось. Кровать для главной спальни пришлось покупать современную. Как и книжные стеллажи для библиотеки.
Пока Энн находилась в Европе, Джек нанял сантехников, которые переоборудовали ванные на всех четырех этажах. Он не смог найти мраморной душевой с игольчатым душем и биде, но по его заказу мастера поставили душевую кабину со стенами из кафеля, размеры которой позволяли принимать душ вдвоем.
Еще до своего возвращения Энн попросила Джека нанять служанку. Его выбор ее вполне устроил. Он нанял тридцатилетнюю негритянку Присциллу Уиллоуби, которая работала у Таллулы Бэнкхед[58], пока могла сносить выходки актрисы. Присцилла пришла с хорошими рекомендациями, в том числе и от Таллулы.
3К декабрю Лиры освоили свой новый дом и решили устроить прием. Гостей пригласили на обед в пятницу, тринадцатого декабря. За количеством не гнались. И Джек, и Энн рассматривали этот прием как генеральную репетицию, поэтому список включал только близких друзей. Приглашения получили Херб Моррилл и его жена Эстер, Микки Салливан и его жена Кэтрин, Кертис и Бетси Фредерик, Кэп Дуренбергер и его подруга. Энн намекнула, что этот прием — удачное время для ее знакомства с родственниками Джека. Тот пропустил намек мимо ушей, но Энн проявила настойчивость. И во вторник, за три дня до приема, в Лос-Анджелес ушли две телеграммы, приглашающие Эриха Лир с подругой и Роберта Лира с женой посетить новый дом Джека.
Лиры прибыли и поселились в «Уолдорфе» за несколько часов до званого обеда, поэтому Джек не успел представить их своей жене до прибытия остальных гостей.
— Могу сказать тебе только одно, дорогая, я тебя предупреждал. Надеюсь, ты не разлюбишь меня после того, как увидишь, какие у меня родственники.
До прихода гостей оставалось полчаса. Энн поцеловала Джека и поправила ему галстук.
Джек был в однобортном фраке, который неожиданно, безо всякого заказа, прибыл от портного с Сейвил-роу вместе с твидовым пиджаком и двумя парами брюк. Кертис объяснил Джеку, что портной считает себя обязанным одеть своего клиента на все случаи жизни. С помощью Кертиса Джек составил письмо портному, в котором указал, что в ближайшее время не собирается охотиться, ездить верхом и рыбачить, следовательно, не нуждается в одежде для этих занятий. Не входят в его планы и визиты в Англию и Шотландию, соответственно, чтобы поприсутствовать на скачках в Эскоте и поохотиться. Кертис также объяснил, что негоже просить счет за каждую вещь. Портной суммирует свои затраты за год и представит общий счет, как он это делал, когда Джек находился в Лондоне. Кертис посоветовал Джеку заглядывать к портному во время каждого приезда в Лондон, чтобы тот мог вносить уточнения в размеры.
Энн и Джек вышли из спальни, заглянули в столовую, гостиную. Убедились, что к приему гостей все готово. Присцилла, в черной униформе, белых переднике и чепчике, подняла с пола лепесток, оторвавшийся от золотистой хризантемы. Поскольку стол накрыли только на двенадцать персон, Присцилла посоветовала миссис Лир не нанимать буфетчика. Кухарка возьмет на себя кухню, сказала Присцилла, а она сама всех обслужит. Энн уже знала, что может положиться на свою служанку.
Первыми прибыли Кертис и Бетси.
