Альберт Байкалов - Конец света отменяется
Таня замялась. Было видно: она знает, но боится отвечать. В то же время чувствовалось, ей тоже до смерти надоела эта обстановка и она хотела восстановить отношения с Вероной. Сейчас, по каким-то причинам, жизнь обеих уравняла. Было заметно: раньше к Тане было другое отношение. Сейчас она выглядела растерянной и подавленной.
– Это шахидки. – Таня бросила украдкой взгляд на селение и подошла почти вплотную. – Их здесь заставляют учить Коран, пользоваться поясом с взрывным устройством, стрелять. Они почти всегда под кайфом. Им колют лошадиные дозы наркотиков и насилуют. Эти женщины должны сами прийти к выводу, что у них один путь к очищению – через пожертвование собой.
– Слушай, а почему они с тобой как с вещью? – воспользовавшись вдруг нахлынувшими на Таню откровениями, спросила Верона и тут же испугалась своего вопроса.
Но Таня и бровью не повела. Лишь вздохнула и поправила выбившуюся на лоб прядь волос:
– Моего покровителя убили.
– Вон оно что, – протянула Верона. – А кто он был?
– Албанец. – Таня присела на корточки и зачерпнула рукой воду. – Они с одним чеченцем что-то не поделили. Тот его застрелил.
– Не Бамат?
– Он самый, – подтвердила Таня. – Теперь его будут искать до конца жизни.
– Ну и нравы, – Верона поежилась.
Она не переставала удивляться людям. На своем примере узнала, до чего хрупкое и одновременно сильное существо человек. За пару месяцев ей пришлось пережить столько, что хватит на несколько жизней. Разве могла она когда-то представить, что придется ей испытать? Иногда Вероне казалось, что все происходит в воспаленном сознании. Она просто больна. Не смогла пережить стресс и съехала с катушек. Сейчасна самом деле сидит в палате с такими же умалишенными, раскачиваясь взад-вперед, а все это ей снится. А что? Кто может сказать, какие мысли и виденья у психически нездоровых людей? Ведь до сих пор не укладывается в голове, как можно вот так запросто лишать человека жизни, насиловать, превращать в раба? Давно двадцать первый век!
За размышлениями Верона не заметила, как вернулась в комнату. Она обвела взглядом стены, словно впервые здесь оказалась, и села.
– Сегодня у тебя последний день, – голос Алибека заставил вздрогнуть. – Сейчас можешь собираться. Завтра пойдешь обратно. Инструкции получишь вечером.
– Я поеду с Таней? – набралась смелости и спросила Верона.
– Нет, – покачал головой Алибек. – Она останется здесь.
Раздался едва слышный стук в дверь.
– Да, – нахмурился Алибек.
Вошел Назарбек. Все это время он провалялся в соседней комнате. Как оказалось, травма головы у него была намного серьезнее, чем поначалу думала Верона. Первые несколько дней он выходил лишь к столу да по нужде. Обеспокоенный его состоянием Алибек поручил Тане присматривать за ним. Она делала уколы, давала таблетки.
– Все готово, – переминаясь с ноги на ногу, сказал Назарбек.
– Как ты себя чувствуешь? – Алибек пристально посмотрел ему в глаза.
– Спасибо, уже лучше.
– Завтра с утра нужно везти ее обратно, – Алибек показал взглядом на Верону. – Сможешь?
– Конечно, – кивнул тот.
– Пойдем с нами, – Алибек тронул Верону за плечо.
Верона была на седьмом небе от счастья. Ей хотелось кричать, прыгать, броситься и обнять Алибека, который на самом деле не такой уж и страшный, как казалось в первый день; одновременно рассказать Назарбеку, что на самом деле стало причиной его страданий, попросить прощения. Она едва сдерживала себя. Радость так и перла наружу. Стараясь никак не выдать своего состояния, она закусила нижнюю губу, опустила взгляд и направилась следом за чеченцами.
Они вышли на улицу. Здесь их поджидал прилетевший накануне рыжеволосый мужчина. Верона не знала, кто он. Даже не слышала его голоса. Он прошел в дом инструкторов и до сегодняшнего дня не появлялся. Сейчас у него в руках была видеокамера.
– Гуд монин, Крайсс! – Алибек расплылся в слащавой улыбке.
Рыжий ответил сдержанно. С опаской посмотрел на Верону и кивнул. Она догадалась: его беспокоит, что она запомнила лицо.
Все направились на другой конец селения. Теряясь в догадках, Верона засеменила следом. Хотя сейчас больше бы подошло перемещаться вприпрыжку. Они вошли во двор последнего дома. Он был почти полностью разрушен, пахло кострищем и мочой. Бандиты использовали его в качестве отхожего места. Окон не было, крыша обвалилась внутрь. У забора на корточках сидел перепуганный мужчина. Руки связаны. Рядом, с автоматом наперевес, стоял Муслим.
Назарбек протянул Вероне пистолет. Рыжий включил видеокамеру и отступил на шаг.
– Что? – Верона взяла лишенный воронености «ПМ» за ствол и рассеянно посмотрела на Алибека.
– Убей его, – как само собой разумеющееся, приказал он.
– Я не могу, – она даже улыбнулась. Неужели они не понимают, что этого нельзя делать?
– Можешь, – уже с угрозой проговорил Назарбек.
– Нет, – она решительно замотала головой и отступила на шаг.
– Да! – почти крикнул Алибек и покосился на рыжего.
Верона догадалась: ее хотят повязать кровью. А этот человек должен задокументировать процесс. Стало нехорошо. Было ясно: они добьются своего. Может, теперь именно тот случай, когда надо воспользоваться оружием? А что, неожиданно подумала она. Все, кто находятся в селе, наверняка знают, что с этого двора будет доноситься стрельба. Пристрелить чеченцев, потом рыжего. Муслим медлителен. Его в последнюю очередь. А потом бежать. Наверняка магазин полон патронов. Пока ее хватятся, она уже поднимется в гору.
«Стоп! – словно кто-то произнес на ухо. – А этот несчастный?» Она вновь посмотрела на сидевшего у забора человека. Его заметно трясло. Он старался скрыть это. Однако взгляд как завороженный притягивался к руке с оружием.
– Ну! – взревел Алибек и шагнул к ней.
– Не буду. – Верона бросила пистолет на землю, закрыла лицо руками и села на корточки.
– Красавица, тебе придется подчиняться, – неожиданно заговорил мужчина. – Они все равно это сделают. У меня нет возможности спастись. Ни единого шанса. Мой дом далеко. Они специально похитили меня, чтобы убить. Я серб. Все, что ты можешь сделать для меня, это быстро выстрелить. Еще буду просить тебя, чтобы ты сообщила моим родственникам, пускай не ищут меня. Пусть молятся…
– Замолчи, – считая, что серб достаточно сказал, оборвал его Алибек и с самодовольным видом посмотрел на Верону: – Слышала? Он прав. Все равно придется убить его.
– Меня зовут Милан Евтич! – как заклинание стал повторять серб. Верона поняла: он очень хочет, чтобы она запомнила его имя, и зарыдала.
Слезы ручьем покатились по щекам. Она никогда так не плакала. Протяжно, навзрыд.
– Фу ты! – поморщился Назарбек и посмотрел на Алибека.
– Хорошо, – оживился тот. – Тогда веди ее обратно. Поедет через неделю.
– Как? – не понял Назарбек.
– Просто, – Алибек злобно оскалился. – Сейчас берешь людей и отправляешься за родственниками этого серба. Тебе два дня, чтобы здесь были его дети и жена. Их тоже убьем. Она, так или иначе, будет в этом виновата.
– Нет! – закричал серб, упал на колени и пополз к Вероне. – Делай, что они велят. Избавь меня от мучений, а мою семью от смерти! Они сделают, как обещают! Я живу в сербском анклаве, который почти никак не охраняется. Убей меня, милая!
– Нет, поздно! – Алибек взял Верону за локоть и потянул к выходу. – Мы устроим здесь настоящее побоище!
– Погодите! – Верона освободила локоть, наклонилась и подняла с земли пистолет. Рыжий тут же направил объектив видеокамеры на нее. Как она ненавидела этого негодяя! Холеный, похожий на женщину англичанин, делавший деньги на страданиях и войне, сейчас был для нее самым мерзким и низким существом на всей планете. Она приняла для себя решение. Все, просто надо ставить точку! Избавить себя и этого серба от мук и наказать рыжего. Верона подняла ствол пистолета. Серб был на расстоянии трех шагов от нее. Она отчетливо видела, как пульсируют его зрачки. Ну почему он не закрывает глаза! Она не сможет нажать на курок! Хотя, наверное, сейчас, стоя в секундах от вечности, он не сможет сделать этого. Ему хочется видеть этот мир, дышать его последними мгновениями. Пусть даже такими страшными и мерзкими. Она надавила на спуск. Выстрелом серба опрокинуло на спину. В последний момент она видела, как пуля попала прямо в бровь. Больше не раздумывая, Верона развернулась к Рыжему. На лице негодяя едва заметная улыбка. Одними уголками губ. Правый глаз закрыт видоискателем. Левый широко открыт и смотрит вверх.
«Я не буду тебя убивать насмерть, – решила она. – Ты должен умирать медленно, со вкусом, смакуя каждое мгновение своей поганой жизни. Смерть должна стать для тебя переходным периодом осмысления».
Никто из чеченцев не смог среагировать. Раздался лишь возглас изумления, но было поздно, пуля вошла в низ живота ненавистного англичанина. Вероне даже показалось, что она слышит, как тупой наконечник рвет канаты кишок. Вторая попала в правую половину груди, третья чуть ниже, в печень. Цель стояла практически вплотную, и она знала, что стреляет наверняка. Теперь колено, еще одна, хватит! При каждом выстреле рыжий резко отступал на полшага, но не падал, только странно мотал головой. Верона быстро поднесла ствол к своему виску и зажмурилась. Сухой щелчок прозвучал, словно в пустой комнате. Ее бросило в жар. Она открыла глаза и надавила еще раз. Снова выстрела не последовало. В это время Рыжий упал на колени. Подскочивший к нему Назарбек схватил камеру.
