Михаил Серегин - Крестом и стволом
– Не будем засорять мусоровозы! – немного истерично рассмеялся он, вернувшись на место. – Гони, шеф! Пятерку сверху положу, если с ветерком подвезешь!
Пшенкин завел машину, и та начала набирать скорость. А отец Василий смотрел в окно и думал. Почему Парфен сказал эту галиматью про код? С какой стати священник должен был знать хоть что-то о денежных делах преступного туза? Да, они просидели у Анзора до утра, да, выпили две бутылки, да, разругались вдрызг и кое к чему пришли. Но это же не повод втягивать его в посмертные разборки. Священник вспомнил, как умирал Парфен – ему было тяжело и бесконечно одиноко, и он так и не раскаялся ни в чем.
* * *
Пшенкин высадил их у дома священника и, бесконечно счастливый тем, что так легко отделался, газанул и исчез в темноте.
– А что, Мишаня, не пора ли нам Бухгалтера навестить? – серьезно, без тени улыбки повернулся Санька к священнику.
– Зачем?
– А затем, что само собой все это дерьмо никогда не закончится. И потом, ты еще не забыл, что у него мои деньги?
– И где ты его найдешь?
– Предоставь это мне. Ты лучше давай-ка чаю организуй.
Отец Василий поставил чайник, а Санька, выпотрошив свой чемоданчик, но ни слова не сказав другу по поводу сломанных замков, по возможности экипировался и пришел на кухню.
– Какой у нас день? – спросил он.
– Ты что, забыл? Ты меня сам сегодня с утра сопровождал. Суббота, мил друг, суббота. Впрочем, – он глянул на часы, – вот-вот начнется воскресенье.
– Это хорошо.
– Почему?
– Потому что по субботам Бухгалтер выезжает за раками.
– Ты чего, Санек?! – удивился священник. – Какие на фиг раки в октябре месяце?
– А чего? Нормальные раки. Был бы фонарик. Сам он, конечно, в воду не полезет, но там есть кому этим заняться.
Отец Василий с сомнением покачал головой. Воздух пока еще был довольно теплый, но Волга-то давно остыла.
Они быстро напились чаю с магазинными, увы, булочками, а потом Санька бодрым шагом направился к поповским «Жигулям», и отец Василий, тяжко вздохнув, последовал за ним.
* * *
Ехать пришлось далеко, аж за Кулеши. Но когда Санька показал, где сворачивать, священник все понял. Именно здесь находился бывший санаторий-профилакторий обкома профсоюзов. Огромная березовая роща и длинный чистый песчаный пляж делали это место весьма приятным для отдыха. А сейчас, в октябре, когда листва пожелтела, а воздух налился осенней хрустальной свежестью, находиться здесь и вовсе было одно удовольствие. Если Бухгалтер действительно отдыхал здесь по субботам, он определенно понимал толк в красоте.
– Куда теперь? – спросил священник, как только они проехали сквозь широко распахнутые покосившиеся ворота из металлического прута.
– От развилки налево и до конца, – со знанием дела ответил Санька. – Самый крайний корпус.
Отец Василий аккуратно повернул налево, долго, минуты три-четыре ехал сквозь белеющий стволами березовый лесок, а когда достиг крайнего корпуса, сразу увидел костер и две темные мужские фигуры рядом.
– Вот и славно! – удовлетворенно подытожил Коробейник. – Глуши тачку, пойдем знакомиться.
Они вышли и неторопливо проследовали к костру. Мужики, издали увидевшие, что у них незваные гости, напряженно молчали.
– Бог в помощь! – поприветствовал отдыхающих Коробейник. – А где Владимир Семенович?
– На реке, – настороженно ответил один. – А вы кто?
Отец Василий хотел было представиться, но вдруг осознал, что не успел переодеться, да так и ходит в бригадирской робе – и устыдился.
– А мы – хорошие знакомые Владимира Семеновича, – засмеялся Коробейник. – Приехали с новостями.
Мужик, явно хотевший возразить в том духе, что таких знакомых у Владимира Семеновича нет, услышал про новости и растерялся. Он чуял, что дело пахнет разборками, но, похоже, сообразил, что его это уже не касается.
Санька быстро зашагал в темноту, и отец Василий, едва поспевая, пошел рядом.
– Кто такой Владимир Семенович? – спросил он. – Он хоть из Усть-Кудеяра? Я его знаю?
– Конечно, знаешь, Мишаня, – уверенно ответил Санька. – А вот и он.
Бухгалтер стоял у воды, задумчиво водя по прибрежной полосе лучом от фонарика, и предавался своим нелегким бухгалтерским думам. Они подошли ближе, и Бухгалтер, то ли желая закурить, то ли почесать нос, поднес фонарик к самому лицу. Луч света дернулся и на секунду осветил его. Священник остолбенел.
– Не может быть! – прошептал он. – Не может этого быть!
Перед ним стоял сам Владимир Семенович Копылов – начальник усть-кудеярского райфинотдела!
* * *
– Ну здравствуй, Бухгалтер, – подошел к главному финансисту района Коробейник. – Как раки?
– Вы кто? – испуганно отодвинулся Копылов.
– А тебе какая разница? – рассмеялся Коробейник. – Главное, что за тобой пришли. Пока только я, а через сутки и другие заявятся.
– Я вас не знаю, – неприязненно сказал Копылов.
– Зато я тебя, сука, знаю. – Коробейник вытащил пистолет и сунул ствол оцепеневшему Владимиру Семеновичу в лицо. – Ты мне парфеновские деньги должен, так что поехали сочтемся.
Он схватил начальника райфинотдела за воротник и потащил к машине, внаглую, мимо костра.
– Что вы делаете?! – опомнился Копылов. – Отпустите меня немедленно! Коля! Что же вы стоите?! Помогите!
– Всем стоять! – повел стволом Санька. – Кто дернется, получит пулю!
Но мужики, похоже, и не собирались выставлять грудь вперед. Священник искоса глянул на них и поблагодарил небо, что так и не решился представиться пару минут назад.
Санька дотащил Копылова до машины, заставил его улечься на пол.
– Поехали! – распорядился он. – Там разберемся.
* * *
Коробейник устроил Копылову допрос на заброшенном кладбище в северной части Усть-Кудеяра и вел его по всем правилам. Трудно сказать, участвовал ли когда-нибудь в подобных мероприятиях работавший на Парфена начальник райфо, но эта любительская театрализованная постановка произвела на него колоссальное впечатление.
– Ради бога! – взмолился он. – Ну что вам от меня надо?! Я все сделаю!
– Мои деньги, – просто ответил Коробейник. – Больше ничего.
– Я не могу их вам отдать! – почти зарыдал Владимир Семенович.
– Почему? – жестко поинтересовался Санька.
– Потому что Парфен все закрыл! Он не оставил мне доступа к своим счетам! – Копылов истерически всхлипнул. – Мне уже угрожали! Меня даже ударили по лицу!
Трудно было поверить, что человек, работавший на Парфена, такой неженка, но, видно, бандит его не за крепость нервов держал.
– А у кого есть этот доступ?
– Я не знаю, – повесил голову Копылов. – Что хотите делайте, но это правда.
Санька отложил в сторону взятые для устрашения монтировку и наручники и сел рядом с утирающим слезы мужиком.
– Подожди, Саня, – подсел рядом священник. – А как он выглядит, этот пароль?
– Почем я знаю, – махнул рукой Коробейник.
– Как выглядит этот пароль? – обратился он к шмыгающему носом начальнику райфо.
– Набор цифр или букв. Что, никогда на компьютере не видели?
Отец Василий замотал головой:
– Никогда.
– Набираете слово, цифру или и то и другое и получаете доступ.
Отец Василий на секунду задумался и положил Копылову руку на плечо:
– Где это можно попробовать?
– Да где угодно. Хоть у меня из кабинета, хоть где.
– Поехали, – решительно поднялся отец Василий. – Я попытаюсь.
Коробейник вопросительно посмотрел на друга.
– Недаром же Парфен меня упомянул. Значит, в этом что-то есть.
* * *
Всю дорогу до центра Усть-Кудеяра они молчали – каждый о своем. Отец Василий еще раз осознал, ярко и точно, что никто не знает своего часа, и даже сильный, самоуверенный Парфен – не исключение. Смерть просто пришла и забрала его. Владимир Семенович отвернулся к окну и старательно, как кот лапой, стирал белым платочком остатки пережитых эмоций со своего холеного начальственного лица. А Санька… Санька просто смотрел на дорогу.
Заспанный вахтер, поднятый стуком начальственного кулака в огромное витринное стекло, был страшно напуган. Он еле отодвинул дрожащими руками засов и, заикаясь и глотая куски слов, отрапортовал, что за время его дежурства ничего не произошло, Владимсеменыч, и если что, то он всегда, Владимсеменыч…
Копылов отодвинул его рукой, взял из стола ключ от своего кабинета и повел похитителей на второй этаж. Похоже, родные стены и запах бумаги привели его в рабочее состояние.
– Ну, вот, – уже совершенно спокойно произнес он. – Милости прошу. Садитесь, пробуйте. Если сможете войти, честь вам и хвала.
– Сколько знаков в пароле? – деловито поинтересовался Санька, но Копылов только развел руками.
Отец Василий присел за клавиатуру и начал пробовать. «О чем мы тогда говорили? – подумал он. – Месть? Надо попробовать…» Набрал. Не то. «Совесть?» Нет, не совесть. «Бог? Попробуем». Конечно, нет.
