Андрей Негривода - Огненный торнадо
– Два танка, два «Урала», три БТРа и машина ЗАС? – подал голос Мулла.
– Да. Вы видели эту колонну?
– Потом, Мулла, – остановил Абдулло Филин. – Батя, кто давал координаты?
– Вот здесь загвоздочка, капитан. Ты же давал координаты 21-18, так?
– Так!
– В этом квадрате аул. Я доказывал, что ты не мог ошибиться, но генерал настоял на своем – там, мол, гражданский аул. Связь-то не ахти какая, вот он и доказал, что радист мог толком не понять. Отдал приказ командиру дивизиона дать залпы по квадрату 21-17 – там, по карте, очень удобное плато для базы.
– Батя! – Андрей сжал цевье своего СВД так, что хрустнули суставы. – База Муссы была в ауле! На плато были мы!!! Я после этих залпов там двадцать шесть пацанов зеленых похоронил! Мать вашу! «Грады» по отряду долбили!..
Полковник как-то сразу побелел лицом и осунулся:
– Не может быть!..
– А вы, товарищ полковник, у моих пацанов спросите, как оно под обстрелом «Градов» весело живется!
– Ладно, сынок, – Батя был ошеломлен и подавлен, – сейчас приедем в штаб и будем разбираться. Там сейчас как раз и Зерков, и командующий округом.
– Ага, разберемся, Батя, не сомневайся… …Из гороскопа:
«Козерог. Характер возможной криминогенности обусловлен прежде всего целеустремленностью, волей и деловитостью Козерога. Козерог никогда не совершает преступление под влиянием гнева, ненависти или азарта. Его действия всегда выверены, продуманы и подчинены отнюдь не сиюминутной, а стержневой цели его жизни. Козерог лишен комплексов неполноценности, злобы, зависти и ревности. Козероги-убийцы отличаются холодной жестокостью и четкой продуманностью действий, которые совершаются бесстрастно, деловито, без всякой аффектации и вандализма. Главное – достижение конечной цели и тщательное сокрытие улик, что хорошо удается Козерогам. Но бывают отдельные случаи, когда по каким-либо личным причинам он пускается в месть. Козерог-мститель становится роботом, способным преодолеть любые преграды. Из всех зодиакальных знаков Козерог-мститель самый целеустремленный, а следовательно, самый опасный…» …БТРы остановились перед помпезным зданием обкома КПСС Нагорно-Карабахской АО, в котором теперь размещался объединенный штаб группы войск.
– Пойдем, капитан, на доклад к командующему. Там будем разбираться.
– Мы все пойдем! – Филин угрюмо посмотрел на своего командира. – Все, кто остался от спецотряда «Сова»!
– Не надо, сынок!
– Только так и надо, Батя! Пусть эти мальчики посмотрят на того, кто их убивал! Медведь! – позвал он Игоря. – Работаем!
Медведь понимающе кивнул, и после нескольких скупых жестов группа Филина рассыпалась по территории, просачиваясь в здание. Батя смотрел на эти передвижения, и было видно, что ему неимоверно хочется принять в них участие.
– Не горячись, Андрей, – ошибки со всеми случаются, особенно на войне…
– Пойдем? На доклад…
– Пойдем…
Коридор второго этажа уже был занят группой Филина, а в приемной командующего с автоматами на изготовку ждали Медведь, Бандера и Тюлень. Перепуганный общевойсковой капитан, видимо адъютант, чумными глазами смотрел на Бандеру.
– Доложи командующему, что прибыли для доклада полковник Воловец и командир рейдового спецотряда капитан Проценко, – строго обратился к адъютанту Батя.
– У… У него совещание…
– Шевели булками, «сапог»! Делай, че те дядя сказал! – рявкнул над его головой Бандера.
Капитан исчез за дверью кабинета и через секунду распахнул ее:
– Заходите…
В кабинете было накурено, а вдоль длинного стола сидело около десятка полковников и генералов разных родов войск.
– Что такое, полковник?! – грозно поднялся из-за стола седовласый мужчина в форме генерал-лейтенанта. – Что вы себе позволяете?! Пользуетесь своей автономностью, и субординация уже не для вас?!
– Товарищ командующий, это командир спецотряда «Сова» капитан Проценко. Только что я вывез остатки отряда с одного из блокпостов. Разрешите доложить?
– «Сова»? Тот самый отряд «Сова»?.. – Генерал с неподдельным интересом смотрел на грязного, пропыленного, заросшего щетиной Андрея.
Над ухом Бати навис Медведь, что-то очень быстро шепча. Пауза затягивалась.
– Ну что вы там шепчетесь, полковник? – не выдержал генерал. – Докладывайте, раз уж ворвались!
– Товарищ командующий! Тут… Вам известно, что начиная с одиннадцатого августа нами был задействован диверсионный отряд «Сова» для проведения глубинной разведки…
Генерал кивнул, соглашаясь. … – Целью отряда было обнаружение и ликвидация базы бандформирования под командованием Муссы Шукюрова…
Генерал еще раз кивнул. … – В ходе выполнения задания отряд должен был взаимодействовать с приданным ему дивизионом реактивных минометов «Град»…
Филин смотрел горящим взглядом на одного из присутствующих, не слушая того, что говорил Батя, – это был генерал-майор с погонами артиллериста. … – В ходе рейда отрядом была обнаружена засада боевиков Муссы и предотвращена попытка уничтожения колонны. Судя по дате, а также по составу техники – это была штабная колонна генерал-майора Зеркова…
Мужчина, которого буравил взглядом Андрей, поднял брови. … – В бою приняли участие штатные снайпера отряда: старший сержант Сели, который был ранен в этом бою, и капитан Проценко. Они обезвредили заложенные фугасы, а капитан лично обезвредил троих гранатометчиков и снайпера…
Артиллерист поднялся и подошел к Филину. … – База Муссы была обнаружена и частично уничтожена.
– Что значит частично, полковник?
– Капитан отдал приказ и лично принял участие в минировании наиболее важных объектов базы в ауле Мадагиз – штаба, казармы и склада вооружения.
– И что?
– Задание отрядом не выполнено!
– Почему?
– Из-за приказа генерал-майора Зеркова с изменением координат «Грады» отстрелялись не по базе Муссы…
– «Грады» расстреляли мой отряд!!! – рявкнул Андрей.
– Что?!
– Двадцать шесть погибших, шестнадцать раненых, товарищ генерал-лейтенант, из сорока шести! – Филин грозно двинулся на бледного Зеркова, доставая из кобуры свой «стечкин». – Ты-ы!!! Ге-не-рал!!! Гребаный мудозвон! Сейчас я тебя за всех пацанов!..
– Отставить, капитан! – Батя повис на руке с пистолетом.
В кабинет ворвались Медведь и Бандера и тоже навалились на Андрея, мгновенно оценив ситуацию. Но остановить Филина уже было нельзя.
– Падла! – Андрей дотянулся до плеча генерала. – Ляжешь здесь, гнида жирная!
Филин ударил Зеркова ногой в живот, и тот полетел спиной на стол, а в руке Андрея остался оторванный с кителя генеральский погон…
Андрея скрутили, только когда на помощь пришел еще и Тюлень.
– Под арест! – кричал командующий. – Под арест психа и первым же «бортом» в Москву! Под суд! Под суд капитана вашего!
Слюна беснующегося генерала долетала до Бати, а тому было не до него – они вчетвером прилагали все усилия, чтобы удержать яростного Филина… …Через два часа Андрея в наручниках, в сопровождении усиленного конвоя из четырех прапорщиков отправили в Москву. А Батя пообещал ему по дороге на аэродром, что добьется справедливости. Во что бы то ни стало!.. … – Что смотришь, полковник? – спросил угрюмо Андрей сопровождавшего его в Москву замначальника особого отдела округа.
– Дурак ты, капитан! – отозвался тот. – Ты за этот рейд мог бы получить минимум Красное Знамя, а скорее всего орден Ленина.
– А те мальчики, что остались в горах в братских могилах?! Что получат они за свой первый бой?! Что молчишь, полковник?
– Это война, капитан…
– Война?! У тебя дети есть?
– Сын.
– Взрослый?
– Девятнадцать уже.
– Служит?
– Нет… Учится в МГУ.
– Поэтому тебе не понять… Эх, гитару бы… Настроение такое… Попеть хочется, старые песни.
Полковник обернулся к одному из прапорщиков:
– Спроси у летунов, я, кажется, видел в кабине гитару.
Через минуту с Филина сняли наручники. Звякнула расстроенными струнами старенькая гитара. Андрей повозился немного с колками, настраивая инструмент. А потом вдруг запел прокуренным хриплым голосом песню, оставшуюся в отряде еще от Афганистана:
Грохот боя и адская глушь -
У войны лик такой некрасивый!
Белый снег на хребте Гиндукуш -
Опоздавший подарок России!
Повезет – разойдемся со смертью,
Злую память утопим в вине,
Только вы нам не верьте, не верьте -
Мы останемся здесь, на афганской войне!
В открытые двери был виден экипаж «Ила», поставивший свою машину на автопилот и слушавший песню.
Вам вовек не дождаться возврата
Наших грешных, погубленных душ -
Им блуждать и блуждать под Гератом,
За афганским хребтом Гиндукуш!
Генералам на грудь лягут «Звезды»,
Ну а нам – седина в двадцать лет!
Птица-юность сгорела под Хостом,
И виновных, конечно, в том нет!
Грохот боя и адская глушь -
У войны лик такой некрасивый!
Белый снег на хребте Гиндукуш -
Опоздавший подарок России!..
Вдруг повисла тишина, такая, словно певца заставила замолчать прилетевшая издалека снайперская пуля.
