Сергей Ермаков - Месть — штука тонкая
—Скажи своим операм, чтобы они ромалэ отпустили, — произнес голос в трубке, — он просто прохожий. Не смеши людей.
Взбешённый Власов крикнул своим людям, чтобы отпустили цыгана. Тот вырвался и с ругательствами и угрозами, правда, на цыганском языке, поковылял с семьей по своим делам. Оперативники мгновенно рассредоточились, но народ уже их запомнил и откровенно показывал пальцами, живописуя эту историю тем, кто ее не видел.
—Всё, они отпустили, — сказал прокурор в трубку.
—Я вижу, — ответил вымогатель, — слушай меня, чавела, и не перебивай. Сына твоего при мне застрелил в голову Фофан. Когда я с ромалэ приехал на овощебазу, он нам похвастался, и сказал, что твой сын замахнулся на «птицу» не своего полета. Что он ухаживает за дочкой губернатора, а его уже предупреждали, чтобы он отстал, ведь у неё есть достойный жених. Ты знаешь, кто этот жених?
—Знаю, — ответил прокурор, — это внук мэра, Альберт Илов. Погоди, а почему это Фофан с тобой откровенничал? Зачем это ему? Что-то ты не складно врешь!
— Он думал, что убьет нас, — ответил вымогатель, — и концы в воду. А не получилось у него нас убить. Мы сами бандитов убили первыми. А потом я решил и с братьями не делиться долларами. Я очень люблю деньги.
— Слушай, — пробормотал Власов, — я не могу поверить…
— Не хочешь, не верь, — ответил цыган, — но я все это слышал своими ушами. А как ты дальше будешь действовать, чавела, мне даже неинтересно.
В трубке сразу же послышались короткие гудки. Власов моментально перезвонил оперативникам и заорал в свою трубку:
— Засекли, откуда был звонок?
— Засекли, товарищ прокурор, — ответили в телефоне, — звонок был произведен с сотового телефона, где-то недалеко от вас. Его точно не удалось запеленговать, ведь столько народу на площади. Отследим чуть позже по передвижению, номер звонившего мы вычислили. Поймаем, господин прокурор.
Власов глазами судорожно стал искать вокруг себя человека с сотовым телефоном и не нашел. Егор в это время, выйдя из зарослей ветвистой рябины, закрыл крышку мобильного и, проходя мимо мусорного бака, отправил его внутрь зловонной железной коробки. Сын Андрея Никитина был доволен хитроумно проведенной операцией. Его план сработал. Теперь главное, чтобы прокурор поверил, что это именно мэр города заказал убийство его сына с целью поберечь дочку губернатора для своего внука.
; Конечно, в другой ситуации было бы мало шансов на то, что этот откровенный наговор сработает, но сейчас с помощью Егора в городе сложилась такая ситуация, когда головы одного «дракона» начали покусывать друг друга. То-то еще будет днем, когда в свет выйдут областные газеты, где на первых полосах будет в своем криминальном блеске опубликован компромат на господина Боброва и всю его «когорту».
Единственный, кто смог уберечься от критики, был доктор Рябиновский. Он вершил дела настолько осторожно, что нигде и никогда в связях, порочащих его, замечен не был, подписи свои где попало не ставил, имущество немалое оформлял хитро на подставных лиц. Но Егора мало волновал доктор наук, ему нужно было достать Боброва, и он это уже сделал. Из-за беспорядков, учинившихся в городе, в «гости» наверняка уже ехали те люди, у которых хватит полномочий сказать губернатору: «Хватит, Бобров, нацарствовался, слазь!» А когда эти специальные люди увидят те документы, которые Егор с помощью электронной почты госпожи Смирновой опубликовал во всех газетах, Боброва просто раздавят. Расплющат, так же как он сам поступил с отцом Егора. И поделом.
Тем временем оперативники Власова с помощью операторов сотовой связи следили за перемещениями «трубы», с которой был сделан звонок на мобилу прокурора. Наконец они смогли четко определить местоположение абонента. Из машины выскочили камуфляжные бойцы и догнали невзрачного на вид человека средних лет, от которого пахло хуже, чем от тухлой селедки. Когда омоновец повалил этого тщедушного доходягу на землю и прижал коленом, то, сморщившись от зловония, произнёс:
— Блин, надо было противогазы надеть! Я эту вонищу не вынесу!
— Тащи его к прокурору, — сказал второй, обыскивая грязную тряпичную сумку, полную бутылок и объедков, — а вот и сотовый телефон, с которого был звонок. Смотри, как замаскировался, поганец! Под бомжа вырядился! Весь телефон в отходах измазал! Фу, меня сейчас стошнит!
Омоновцы выкинули на землю всю добычу бомжа, кроме телефона, и брезгливо потащили бедолагу к машине, из которой выполз прокурор. В его висках стучала одна мысль. Неужели Илов мог пойти на такую низость, чтобы убить его сына? Он издали заметил, кого тащат к нему рьяные служаки, и понял, что они опять опрофанились. Беззубый бродяга мало походил на того, кто мог ему звонить, но проверить это было нужно. Когда подозреваемого подвели, Власов сморщился от вони, ударившей в нос, и спросил:
— Откуда у тебя телефон?
— Я ефо вытафшил иш бака, — прошепелявил бомж, — ефо фыброфили.
— Кто его выбросил? — спросил прокурор.
— Какой-фто пафень, — испуганно продолжил бомж, — я не финофен.
— Как выглядел этот парень? — спросил прокурор.
— Обыфный пафень, — стал рассказывать бомж, — нифефо офобенофо. Сфеднефо рофта, фолофы свефлые.
— Ладно, все! — прокурор больше не мог терпеть эту вонь. — Тащите его в отделение, допросите как следует, и к вечеру чтобы этого вымогателя поймали!
Затем прокурор поспешил обратно в церковь, нашел батюшку, представился и поведал ему историю о том, как стал жертвой рэкетиров. Он без зазрения совести залез в ящик для пожертвований на строительство звонницы, выскреб оттуда все наличные, которые туда набросал, распихал по карманам и покинул божий храм. Ему не было стыдно так делать, потому что он не являлся прихожанином этой церкви и вообще не был православным.
Глава 20
В это же утро губернатор Бобров развернул одну из местных газет, чтобы удостовериться в том, что госпожа Смирнова правильно подает его личность как радетеля народных интересов и заступника трудящихся масс. На первой же полосе он наткнулся на свою фотографию и заголовок «Губернатор думает о нас». Удовлетворенный работой пресс-секретаря, Иван Петрович листнул газету дальше, и в это же время раздался звонок от секретарши, которая сообщила, что к нему в кабинет рвется Смирнова. Бобров взглянул на часы и решил, что уделит ей минуты три за то, что она всегда воздает ему должное внимание в местной прессе.
— Пусть заходит минут через пять, — буркнул он и уткнулся в газету.
Он всегда так встречал посетителей. Даже если ему было совершенно нечего делать, он заставлял просителей ждать, дабы они знали свое место в обществе и помнили всегда, что стоят на несколько ступенек ниже, чем он сам. Бобров пролистал газету, почитал о народных волнениях в городе, связанных с арестом имама мечети. Чтобы усмирить волнение мусульманских масс, мудрая Смирнова тиснула статейку о том, что задержание имама — это страшное недоразумение, возникшее из-за того, что в парке как раз производилось задержание опаснейшего преступника, а почтенный служитель культа оказался как раз в эпицентре событий и от этого случайно пострадал. Газета повествовала далее, что слухи о начавшемся в области геноциде южных народов сильно преувеличены и не имеют под собой никаких оснований. Бобров убедился еще раз в дипломатическом таланте Смирновой и с удовлетворением отметил, что пресса — это великая сила.
Об аресте генерала Лютого в газете не было ни слова. Этот факт намеренно замалчивался, зато красочно живописалось о жестокости и нетерпимости скинхедов, которые убили ни за что ни про что несчастного Валиева-оглы, оставив без папы множество детей. Под эту гребенку клуб будущих десантников закрыли и арестовали около четверти его членов.
— Правильно, — одобрил Бобров, — не фиг тут.
После этого губернатор решил наконец прочитать и про себя, великого. В этот момент дверь в кабинет с треском распахнулась и рыдающая в истерике Смирнова бросилась на колени прямо к столу губернатора, не заботясь даже о том, что новые ее колготки затрещали и порвались на коленях.
— Не виноватая я-а-а-а!!! — завопила она. — Это не я написала-а-а-а!
— В чём дело? — не понял Бобров. — Что такое?
— Иван Петрович, вы ещё не читали передовицу в сегодняшней газете? — всхлипывая, завыла Смирнова.
— Нет ещё, не читал, — ответил Боб ров. — А что такое?
В это время в кабинет со скоростью, неприемлемой для почтенных лет седовласого старца, буквально влетел еще и Христофор Ульянович Илов. Он задыхался то ли от быстрой ходьбы, то ли от гнева. Увидев стоящую на коленях Смирнову, он занес свою коротенькую ручку и с силой ударил ладонью пресс-секретаря по затылку. Смирнова взвизгнула, стремительно рухнула носом на ковер, юбка ее задралась, оголились небесно-голубого цвета панталончики под колготками.
