Андрей Воронин - Инкассатор: Всадники апокалипсиса
День уже подошел к обеду, и перспективы разжиться к вечеру хоть сотней рублей становились все призрачней. В животе раздалось урчание, словно перекатили пару пустых бочек... «Сам знаю, что жрать охота. Потерпи. Пока нечем тебя зарядить, – про себя ответил Гоша. – Плохо. Все плохо. А если на Машин след напали бандиты?»
Одинцов и Шевцов тут? – раздался голос дежурного старлея в райотделе, куда Гошу буквально втолкнули его новые знакомые.
– Здесь мы.
– За вами приехали.
– Кто?
– Вон с ними пойдете...
Около двери дежурки стояли двое молодых, по-спортивному подтянутых людей с безупречными белыми воротничками, выглядывающими из-под шарфиков. Одинцов коротко смерил их взглядом. Знакомая униформа... Только для несведущих людей она может показаться гражданской формой одежды...
– Задание выполнили?
– Да, они у нас.
– Хорошо! – ответил самый коренастый из пришедших. – Его в эту машину, – он указал на стоящий прямо под окном райотдела черный «бумер».
Глава 11
В управление Зимин ехал с не покидающим его чувством тревоги. Он предчувствовал, что что-нибудь случится. После смерти милиционера, которого они давно начали пасти, могла последовать и другая смерть. Сомнений не осталось, что Бугрова нужно брать немедленно. Что, как загнанный в клетку зверь, он потерял контроль над собой и реальностью. Нужно было остановить его. Но как? Он тщетно пытался дозвониться генералу – было довольно поздно, но отсчет уже шел на часы.
Филатова он оставил в приемной, а сам поспешил к себе в кабинет.
– Ну, что нового? – с порога спросил Зимин у Дологоева.
– А угадай, – хмуро предложил Семен, не отрывая глаз от бумаг.
– Ты так не шути, – обиженно произнес Зимин.
– Одинцова грохнули.
– Как? – рассеянно спросил Зимин.
– Обычно.
– Убили так же, как Шевцова. Перевернули все вверх дном. Там наши ребята сейчас работают.
– Та-ак! – растягивая слово, удрученно произнес Зимин. – Они насмехаются над нами. Это же ежу понятно. А мы бездействуем.
– Я уже говорил с генералом. Он согласился, что Бугрова надо брать. Операцию назначил на завтра.
– Завтра его может и не быть в Москве.
– Посох сказал, что с санкцией могут быть сложности. Что только к завтрашнему утру, он этот вопрос утрясет. Бугров – фигура не мелкая, у него обширные связи в правительстве. Ты же сам, Саша, знаешь. Но есть и еще кое-что, – капитан Дологоев встал из-за стола и протянул Зимину листок бумаги.
– Что это?
– Это нашли в квартире у Одинцова. Это записка с требованием выдать Филатова.
– Так, а подпись? – просмотрев записку, спросил Зимин.
– Подписи, как видишь, здесь нет. Зато есть приписка. Куда ему явиться. Это на окраине Москвы. Возле речного порта. И как видишь, в их руках оказалась семья Артюшина, жена и дочь, а также один из его воспитанников, Гоша Паварин.
– Я знаю это место, тем более что требование к Филатову начинается сегодняшним днем. На часах час ночи, наверняка он держит его там.
– Тут есть над чем поразмыслить. Это ведь прямой вызов нам.
– Да, это вызов, – согласился Зимин. – Только на что они надеются?
– Если это Бугров, то надеется он только на свою безнаказанность. У него, кстати, есть связи и в нашей структуре. Мы засекли несколько разговоров с некоторыми из наших сотрудников. Пока говорить не буду. Ими занимается собственная служба безопасности. Это не наше дело. Поэтому не исключено, что препоны на твоем пути, Саша, все это время создавали они. Я думаю, что, если все у нас получится, будем замачивать новые звездочки, – улыбнулся Дологоев.
– Не до звезд пока, – серьезно ответил Зимин. – Надо срочно ехать туда.
– А вот здесь, прости, без согласования с начальством я не советую. Просто, Саша, не хочу, чтобы ты свою голову сложил ни за что.
– Семен... я понимаю, что это нарушение устава, но я сейчас в отдыхающей смене... У меня есть сутки. Обещаю, если прикроешь, вернуться в срок... Я сам должен оценить ситуацию, мы ведь можем опоздать.
Дологоев оценивающе посмотрел на друга, ожидая пояснений. Сквозь внешнее спокойствие и подчеркнутую невозмутимость Александра проступала игра желваков и блеск глаз. Таким он его ни разу не видел за много лет.
– Давай! Понимаю, что это очень важно. Не опаздывай. Не подведи.
– Спасибо, друг, – Зимин искренне пожал руку своего коллеги.
– Корочки возьми, без них сейчас трудно в городе будет, а оружие оставь.
– Обойдусь без оружия, – Зимин уже исчезал в дверном проеме кабинета.
Выскочив из управления на Лубянке, они вместе с Филатовым метнулись прямо в метро. Метро закрывалось в час, поэтому еще было время.
Обрисовав вкратце ситуацию, Зимин попросил Филатова поехать на квартиру.
– А если нет? – коротко спросил Юрий.
– Ты хочешь сломать всю операцию?
– Нет, не хочу.
После этого они спустились в метро, молча проехали несколько остановок, но Филатов не сошел на переходной станции, что могло означать одно – они едут в речной порт вместе.
* * *В тюремном лазарете было необычайно светло. По крайней мере, свет как никогда ослеплял глаза Артюшину. Может быть, оттого, что сон, который он видел только что, был излишне сумрачен. В нем он видел заплаканную жену и дочь, тянулся к ним руками, но тщетно. Они его не слышали.
Артюшин проснулся в поту и посмотрел на койки рядом – несколько бедолаг мирно спали, открыв лица струящемуся свету. На них было написано блаженство – пребывать здесь с усиленной пайкой и тишиной было верхом благодати в тюрьме. Поэтому каждый день здесь казался раем. Впрочем, познакомиться с новыми сидельцами он смог лишь поверхностно. Оба вора – бездомные и бесшабашные. Дома их никто не ждет. А здесь они очутились потому, что купили свое пребывание на этом тюремном курорте.
Артюшин все еще недомогал. После той попытки покушения на него он получил сильнейшее сотрясение мозга и проблемы с внутренними органами. Возможно, если бы его доставили в хорошую больницу, удалось бы избежать таких мучений. Однако администрация решила не афишировать происшедшего.
Окончательно проснувшись, он увидел доктора, сидящего за столом с амбулаторными картами.
– Как самочувствие? – оторвавшись от бумаг, спросил доктор и, не дожидаясь ответа, повторил то, что и вчера: – У вас происходит интенсивный распад почки, и динамика болезни не позволяет откладывать оперативное вмешательство.
Артюшин вспылил:
– Ради бога, не надо мне этого говорить! Если после операции вы гарантируете мне полное выздоровление, тогда хоть сейчас кладите под нож.
Врач волновался и, как всякий человек, находящийся в плену эмоций, был неубедителен.
– У вас пиелонефрит. Гнойная почка, и вы знаете причину – посттравматический фактор. Но прежде чем вас прооперируют, вам необходимо пять раз сделать переливание крови.
– Вы что, хотите из меня сделать подопытного кролика?
Доктор изменился в лице – видимо, слова Артюшина начали выводить его из себя. Однако он сдержался и увещевательным тоном продолжал:
– Только хирургическим путем можно удалить гной и тем самым обеспечить надежный дренаж.
Артюшин смотрел на врача, но видел совершенно другое лицо. Перед самым знакомством с ним ему сказали, что в тюрьме вопросы операций просто так не решаются. И вопреки всем запретам операция возможна, но только за большие деньги.
Как во сне, он вспомнил разговор с незнакомцем. Врач предоставил ему сотовый, хотя это было запрещено тюремными порядками, и он услышал незнакомый голос, который сказал, что вопрос может быть улажен, если он расскажет, где может находиться Филатов и бумаги о строительстве нового гребного комплекса.
Тогда ему было совсем плохо, и он был близок к тому, чтобы поддаться эмоциям и согласиться помочь незнакомцу. Но Артюшин вовремя пересилил себя и ничего не ответил незнакомцу, сославшись на недомогание.
Потом ему еще раз предложили поговорить с незнакомым мужчиной. Тон разговора изменился: через каждое слово – мат-перемат, ведра словесной грязи и среди нее островок ультиматума: «Если в течение двух суток ты не скажешь, где бумаги или их копии, выйдешь из лазарета ногами вперед».
Однако он скорее согласился бы умереть, чем жить под чью-то диктовку.
– Я подумаю, как вам помочь, но для этого мне надо какое-то время, – бросил он тогда в трубку и прервал разговор.
Во взгляде врача застыл вопрос. Он, очевидно, ждал от своего пациента ответа насчет операции. Однако Артюшин решил молчать.
Когда врач поднялся с кресла, Артюшин сквозь зубы проговорил:
– Что ж, это ваше дело! Только, ради бога, не затягивайте консилиум!
Доктор улыбнулся и направился в прихожую, где оставил на вешалке свою куртку, бросив напоследок:
– Тем более что хорошие люди предлагают вам помощь. Я вам оставил таблетки, вы должны их пить. Я знаю, что вы отказываетесь от медицинской помощи.
