Сергей Москвин - Профи из «Вымпела»
– Бродячие собаки. Их здесь много, – пояснил составитель поездов, перехватив его встревоженный взгляд.
Гамид облегченно перевел дыхание. Исчезнувшие под вагоном тени оказались всего лишь бродячими собаками. Горские собаки, обнаружив чужаков, давно бы уже подняли своим лаем на ноги всю округу, а русские псы трусливы, как и их хозяева. Окончательно успокоившись, Гамид подтолкнул в спину Михаила, и вся группа диверсантов вновь двинулась следом за ним. Но, обойдя стоящие на путях вагоны, под один из которых нырнули собаки, Нелюбин остановился и, вытянув руку, указал вперед:
– Вон тринадцатый путь и та цистерна.
За вагонами располагался станционный тупик, ярко освещаемый установленным на решетчатой мачте прожектором. В его свете Гамид увидел четыре железнодорожные линии, упирающиеся в пронумерованные кладки из железобетонных блоков. Пути с номерами «десять», «одиннадцать» и «двенадцать» были пусты, а на тринадцатом стоял вагон, точь-в-точь такой, в каких перевозят заключенных, и сцепленная с ним железнодорожная цистерна. На ее освещенном выпуклом борту четко выделялась свежая надпись «кислота» и соответствующие ей предостерегающие обозначения. Гамид улыбнулся. Именно так выглядели цистерны, которые он видел на Новочебоксарском химкомбинате, когда, еще будучи студентом Московского химико-технологического института, проходил там преддипломную практику. Инженеры по технике безопасности тогда тоже строго следили за четкостью всех положенных обозначений и ни за что не пропустили бы в заправочный цех цистерну со стершейся надписью. За пятнадцать лет ничего не изменилось. Вот только солдатская расхлябанность стала еще больше.
В этот момент из-за цистерны вышел часовой с автоматом на груди, и Гамид понял, что поторопился с последним выводом. Обходящий цистерну часовой дошел до «вагонзака», как обозвал Гамид вагон, где ехали сопровождающие цистерну караульные, после чего повернул обратно. И тут произошло то, чего главарь диверсантов никак не ожидал увидеть. Навстречу первому часовому из-за цистерны вышел второй, и тоже с автоматом на груди... Парный пост! Значит, и остальных караульных вдвое больше... Гамид закусил губу. Он понятия не имел, как снимать часовых. В его боевом и зоновском опыте не было ничего подобного. Любой из его бойцов, да и он сам, сможет завалить этих неуклюжих вахлаков одной очередью. Но как это сделать бесшумно, чтобы остальные караульные не узнали о нападении?! Задача серьезно осложнялась. В полной растерянности Гамид обернулся к Хасану и указал взглядом на остановившихся возле цистерны солдат. Арабский боевик лишь смежил веки и, наклонившись к уху Гамадова, прошептал:
– Их нужно как-то отвлечь.
Несмотря на шепот арабского боевика, Михаил Нелюбин услышал его слова и в страхе попятился. Но его тут же схватили за руки и вновь подтолкнули к Гамадову.
– Отпустите. Я вам все показал, – жалобно пролепетал Михаил.
Вместо ответа Гамид подался вперед, одной рукой зажал Нелюбину рот, а другой ухватил за отвороты его рабочего оранжевого жилета и вместе с ним отпрянул за товарный вагон. Вслед за своим командиром остальные диверсанты тоже попрятались в укрытия. Однако в общем шуме железнодорожной станции охраняющие цистерну часовые не услышали голос составителя поездов или просто не обратили внимания на донесшиеся из темноты звуки. Они все так же стояли рядом, лениво переговариваясь о чем-то между собой. Убедившись в этом, Гамид подтянул к себе обмякшего от страха Михаила и с гневом зашипел ему в лицо:
– Еще раз откроешь пасть без моего разрешения, и я придушу тебя собственными руками.
Он действительно повернул руку, которой сжимал отвороты рабочего жилета Нелюбина, и перекрутившийся ворот впился Михаилу в горло. Михаил захрипел и задергался, пытаясь освободиться. Тогда Гамид ослабил хватку и, пока Нелюбин не успел отдышаться, быстро спросил:
– Сколько товарных поездов уходит сегодня ночью на Москву?
У Михаила ныла шея и кружилась голова. Хотелось, чтобы этот кошмар как можно быстрее кончился. И он честно ответил:
– Четыре.
– Составы с цистернами есть? – тут же последовал новый вопрос.
– На девятом пути состав из двадцати цистерн с бензином должен отправиться в Москву в шесть тридцать утра, – произнес в ответ Михаил.
Гамид изумленно вытаращил глаза... Двадцать цистерн с бензином – это просто отлично!.. Он переглянулся с Хасаном:
– Проверь.
Хасан кивнул и, схватив Нелюбина за шиворот, грозно приказал ему:
– Веди туда.
Когда араб вместе со сцепщиком скрылись в темноте, Гамид вновь выглянул из-за вагона, продолжив наблюдение за часовыми. Те не проявляли настороженности, что свидетельствовало, что оба караульных свыклись с обыденностью своей службы и не ожидают нападения. За то время, что Гамид наблюдал за ними, часовые порознь неспешно обошли вокруг цистерны и снова остановились в свете освещающего тупик прожектора.
Спустя минут десять вернулся Хасан. Оставив сцепщика под охраной своих бойцов, он в одиночку пробрался к Гамиду. Лицо араба, как обычно, выглядело бесстрастным. Но Гамид понял, что он доволен результатом разведки.
– Все точно, – подтвердил Хасан. – Двадцать цистерн с бензином на девятом пути. Охраны никакой.
Гамид улыбнулся в ответ, но, вновь вспомнив об охраняющих цистерну часовых, вопросительно взглянул на Хасана. Тот жестом подозвал к себе Али и, перемолвившись с ним несколькими фразами на арабском языке, изложил Гамиду родившийся у них план...
Пока террористы совещались, Михаил Нелюбин с ужасом думал о том, что должно было вскорости произойти. Он не слышал слов – главный чеченец общался со своими бандитами исключительно шепотом, но общий смысл разговора ему был понятен и без слов. Что, если не детали нападения на охраняемую военными цистерну, они могут обсуждать? Но вот совещание закончилось, и главарь снова подошел к Михаилу. На его лице играла больше похожая на оскал довольная усмешка.
– Снимай жилет, – потребовал главарь.
Безобидное на вид требование испугало Михаила:
– Жилет? Зачем?
Но ему не собирались ничего объяснять. Один из бандитов вырвал у него из руки фонарь. Двое других грубо сорвали с плеч оранжевый рабочий жилет и протянули главарю. Не прикасаясь к жилету, тот глазами подал знак кому-то из своих подручных, и сейчас же сильнейший удар обрушился на голову Михаила, отправив его в глубочайший нокаут...
Боевики Али подхватили под мышки враз обмякшее тело железнодорожника и уложили на землю.
– Присмотрите за ним, – приказал им Гамид. – Он нам еще понадобится.
Пока его бойцы возились со сцепщиком, Али натянул на себя его жилет. В темно-зеленом с черными вставками спортивном костюме и оранжевом жилете железнодорожника он выглядел нелепо. Но в темноте спортивный костюм вполне можно было принять за рабочий комбинезон. Убедившись в этом, Гамид дал отмашку Хасану, которому предстояло действовать в паре с Али.
Арабским боевикам уже не раз приходилось действовать вместе. Каждый отлично знал боевые возможности своего напарника, что позволяло им понимать друг друга без слов. Выждав ровно пять минут, Али включил трофейный фонарь и вместе с ним вышел из-за вагона на обозрение часовых, расхаживающих возле загнанной в тупик цистерны. За это время Хасан, держась в темноте, обогнул станционный тупик и, никем не замеченный, залег на границе освещенного участка, с противоположной стороны стоящей на тринадцатом пути цистерны. От цели его отделяли двадцать метров залитого электрическим светом открытого пространства. И если бы в момент последнего броска кто-то из часовых вздумал обойти цистерну, то непременно заметил бы диверсанта. Но вниманием обоих часовых завладел неожиданно появившийся перед ними железнодорожный рабочий, который неторопливо шел вдоль пути, помахивая в такт ходьбе зажженным электрическим фонарем. Ни у одного из них не возникло и тени подозрения, что тем самым он подает сигнал своему сообщнику. Зато Хасан, жадно наблюдающий за всем происходящим возле тринадцатого пути, заметил поданный ему сигнал и, вскочив на ноги, помчался к цистерне. Стремительно преодолев освещенный участок, он нырнул под железнодорожную платформу и по-обезьяньи, опираясь руками о землю, проскочил под днищем цистерны. В последний момент часовые услышали подозрительный шорох у себя за спиной, но сделать что-либо уже не смогли. Вынырнувший словно из-под земли диверсант, не разгибаясь, ухватил одного из них за ноги, ниже колен, и, рванув на себя, опрокинул на землю. Второй часовой судорожно схватился за автомат, но не успел передернуть затвор, как Хасан молниеносной подсечкой сбил его с ног и, навалившись сверху, схватил за горло. Одновременно с Хасаном ринулся в схватку Али. В считаные секунды он добежал до копошащихся на земле тел и, оказавшись возле первого часового, когда тот, путаясь в ремне, рвал с себя автомат, со всей силы ударил его тяжелым фонарем в висок. Глухо хрустнула височная кость, голова солдата упала на грудь, и он неподвижным кулем растянулся на земле. Разделавшись с первым часовым, Али поспешил на помощь напарнику. Но тот справился и без него. Несколько раз ударив своего противника затылком о землю, Хасан оглушил его, после чего захватил голову солдата за темя и подбородок и резким рывком в противоположные стороны свернул ему шею.
